Джинни пожала плечами.
- Не помню. Всякие пустяки. Однажды вечером, перед тем, как уехать на выходные, Карен долго вертелась перед зеркалом. Сначала что-то насвистывала, а потом и говорит мне: "Ну, на сей раз я уж точно оттянусь". Или что-то в этом роде. Точно уж и не помню.
- И что вы ей ответили?
- Пожелала приятного отдыха. Что ещё ответить на такую речь, особенно когда только что вышла из душа.
- Вы верили её россказням?
- Сначала - нет, но через пару месяцев начала верить.
- Вам никогда не казалось, что она беременна?
- Нет, никогда.
- Вы уверены?
- Она ничего такого не говорила. И, к тому же, принимала пилюли.
- Это точно?
- Ну, наверное. Во всяком случае, у неё был такой ежеутренний обряд. Эти пилюли где-то здесь. Вон они, на её столе, в маленьком пузырьке.
Я взял пластиковый флакончик. На ярлычке значилось "Аптека на Маячной улице", но никаких указаний по приему лекарства не было. Я вытащил книжечку и записал номер рецепта и имя врача, потом открыл пузырек и вытряхнул пилюли на ладонь. Их было всего четыре.
- Она принимала их ежедневно? - спросил я.
- Да.
Я не гинеколог и не аптекарь, но кое-какие познания все же имею. Во-первых, мне известно, что почти все противозачаточные пилюли сейчас выпускаются в пузырьках со специальными крышечками, снабженными отверстиями. Это облегчает подсчет и помогает женщине определить, сколько таблеток она приняла. Во-вторых, дозы гормональных препаратов снижены с двадцати до двух миллиграммов в день. А значит, пилюли должны быть совсем крошечные.
Но таблетки Карен были довольно большими, безо всяких меток, белые как мел и хрупкие. Я сунул одну из них в карман, а остальные возвратил в пузырек. Я уже догадывался, что это за зелье. Химического анализа не требовалось.
- Вы встречали кого-нибудь из дружков Карен? - спросил я.
Джинни покачала головой.
- Нет, никогда никого не видела. Карен много распиналась о том, как они хороши в постели, но это была просто болтовня. Она все время норовила пустить пыль в глаза, вот и горланила, как на площади. Подождите минутку.
Она подошла к туалетному столику Карен. Под рамку зеркала были вставлены несколько фотографий молодых людей. Взяв две, Джинни вручила их мне.
- Вот об этом парне она говорила, но, по-моему, они давно перестали встречаться. Кажется, с лета. Он учится в Гарварде.
На снимке был запечатлен старательно, но шаблонно позирующий мальчишка в футбольной экипировке, с номером 71 на груди. Он стоял, согнувшись, касаясь одной рукой земли и злобно ощерив зубы.
- Как его зовут?
- Не знаю.
Я взял программку матча Гарвард против Колумбийского. Под номером 71 числился правый защитник Алан Зеннер. Занеся это имя в записную книжку, я вернул Джинни снимок.
- А этот, второй, - продолжала она, вручая мне ещё одну фотографию, посвежее будет. Кажется, Карен ещё не рассталась с ним. Иногда по вечерам, прежде чем лечь спать, она целовала его фотографию. Его зовут то ли Ральф, то ли Роджер.
На фотографии был изображен молодой негр в плотном лоснящемся костюме, с электрогитарой в руке и натянутой улыбкой на губах.
- Думаете, они встречались?
- Да. Он из какого-то бостонского оркестра.
- Ральф, говорите?
- Что-то в этом роде.
- Как называется оркестр?
Джинни сосредоточенно нахмурилась.
- Карен однажды говорила. Или не однажды. Но я не помню. Она любила напускать туману. Не то что другие девчонки, которые выложат вам всю подноготную своих парней. Карен была не такая. Обронит словечко, а потом жди следующего.
- И вы думаете, что по выходным она уезжала к этому парню?
Джинни кивнула.
- А куда? В Бостон?
- Наверное. Или в Бостон, или в Нью-Хейвен.
Я перевернул фотографию. На тыльной стороне было написано: "Фотоателье Кэрзина, Вашингтон-стрит".
- Могу я взять себе этот снимок?
- Конечно, - ответила Джинни. - Мне он без надобности.
Я сунул картонку в карман и снова сел.
- Вы когда-нибудь видели кого-то из этих людей?
- Нет, не встречала я её дружков. Погодите-ка, однажды видела подругу.
- Подругу?
- Ну да. Однажды Карен сказала мне, что к ней приезжает близкая подруга, настоящая "оторва", дикий зверь. Ну, всякое такое. Короче, я ожидала увидеть занятное зрелище, но, когда она приехала...
- Что же вы увидели?
- Нечто весьма странное. Рослая длинноногая девица. Карен все время повторяла, что хотела бы иметь такие же длинные ноги, а та девица просто сидела и молчала. Надо полагать, она была хорошенькая, но уж больно чудная. Как будто спала. Может, наширялась. Наконец, где-то через час, она заговорила и начала плести всю эту белиберду.