- Ну, не знаю. Странные вещи. Вроде как "дожди в Испании подмыли здания". И сочиняла стихи про то, как люди резвятся в макаронных полях. Белиберда, понимаете? Я бы это стихами не назвала.
- Как звали эту девушку?
- Не помню. Кажется, Энджи.
- Она студентка?
- Нет. Она молодая, но нигде не учится. Работает. Кажется, Карен говорила, что она медсестра.
- Постарайтесь вспомнить её имя, - попросил я.
Джинни сосредоточенно уставилась в пол, потом покачала головой.
- Нет, не могу. Я не обратила на неё особого внимания.
Мне не хотелось менять тему, но надо было торопиться.
- Что ещё вы могли бы рассказать мне о Карен? - спросил я. - Она нервничала?
- Нет, была само спокойствие. Все наши с ума сходили от волнения, особенно перед экзаменами, а ей, похоже, было на все наплевать.
- Она была энергичной девушкой? Подвижной? Словоохотливой?
- Карен? Не смешите меня. Сонная она была и полумертвая, только в дни свиданий и оживала. А так все время сетовала на усталость и переутомление.
- Она много спала?
- Да, продрыхла почти все занятия.
- Какой у неё был аппетит?
- Да обыкновенный. Завтрак и обед она обычно тоже просыпала.
- В таком случае Карен, наверное, теряла в весе?
- Как раз наоборот, - ответила Джинни. - Прибавила. Не так чтобы много, но прилично. За каких-нибудь полтора месяца. Не могла влезть ни в одно платье, и ей пришлось покупать новые.
- Вы заметили какие-нибудь другие изменения?
- Вообще-то да, но я не знаю, важно ли это. То есть, для Карен это было важно, но все остальные ничего не замечали.
- Чего не замечали?
- Видите ли, Карен вбила себе в голову, будто бы её тело обрастает волосами. Руки, ноги, понимаете? И над губой тоже. Она жаловалась, что замучилась брить ноги.
Взглянув на часы, я увидел, что уже почти полдень.
- Что ж, не хочу отрывать вас от занятий...
- Ерунда, - перебила меня Джинни. - С вами интереснее.
- Неужели?
- Ну, смотреть, как вы работаете, и все такое.
- Но ведь я - обычный врач, и вы уже наверняка беседовали с людьми моей профессии.
Джинни вздохнула.
- Должно быть, вы принимаете меня за дурочку, - с легкой обидой сказала она. - Я же не вчера родилась.
- Напротив, - заспорил я. - По-моему, вы очень умны.
- Вы вызовете меня в суд?
- В суд?
- Ну, чтобы дать показания.
Я посмотрел на нее, и мне опять подумалось, что она репетирует перед зеркалом. На лице Джинни появилась загадочно-глубокомысленная мина, столь присущая героиням многих фильмов.
- Не уверен, что понимаю вас.
- Ладно уж, признайтесь, что вы законник, я никому не скажу.
- О!
- Я поняла это спустя десять минут после вашего прихода. Знаете, как я догадалась?
- Как же?
- Когда вы осматривали пилюли, то держали пузырек очень осторожно, совсем не как врач. Честно говоря, я думаю, что врач из вас вышел бы никудышный. Сущий коновал.
- Возможно, вы правы, - согласился я.
- Желаю удачи, - сказала Джинни на прощание.
- Спасибо.
Она лукаво подмигнула мне, и я зашагал прочь.
2
Рентгеновский кабинет на втором этаже Мемориалки незнамо почему называли кабинетом радиологической диагностики. Впрочем, как бы его ни величали, это был самый обыкновенный рентгеновский кабинет, такой же, как в любой другой больнице: стены из матового стекла, зажимы для снимков. Помещение довольно просторное, тут могут одновременно работать пятеро рентгенологов.
Я попал к Хьюзу, моему старому знакомому. Иногда чета Хьюзов играла с нами в бридж, причем весьма искусно. Они бились до последнего и жаждали крови. Но я и сам иногда этим грешу.