Роман Джонс. Я совсем запамятовал о нем. Парень просто исчез, затерялся среди других персонажей, утонул в море лиц. Я долго вглядывался в снимок, стараясь запомнить черты, понять, чего стоит их обладатель. Но не сумел: слишком уж заурядная была физиономия. Кривая ухмылка самца, облаченного в серебристый прикид. Не разберешь, то ли веселая, то ли злорадная. Безликий образ на публику.
Я никогда не блистал красноречием, и меня удивляет, откуда у моего сына Джонни эта ловкость в обращении со словами. Оставаясь наедине с собой, он возится с игрушками и выдумывает разные забавные каламбуры, сочиняет стихи или сказки, которые увлеченно рассказывает самому себе. У Джонни чертовски тонкий слух, и он то и дело прибегает ко мне с расспросами. Однажды он спросил, что такое девфамация, причем произнес это слово правильно, хотя и очень осторожно, словно боялся раздавить его языком.
Поэтому я совсем не удивился, когда Джонни подошел ко мне и спросил:
- Пап, а что такое подпольный акушер?
- Зачем тебе это?
- Один полицейский сказал, что дядя Арт - подпольный акушер. Это плохо?
- Иногда, - ответил я.
Джонни прильнул к моему колену, уткнувшись в него подбородком, и посмотрел на меня громадными карими глазами, точь-в-точь такими же, как у Джудит.
- А что это такое, пап?
- Ты не поймешь, - ответил я, пытаясь выиграть время.
- Это какой-то доктор? Навроде невропатолога?
- Да. Только акушер делает другую работу, - я усадил Джонни на колено и ощутил приятную тяжесть маленького тельца. Мой сын подрастал и становился увесистым. Джудит уже начала поговаривать о новом малыше.
- Это врач, который занимается маленькими детьми, - пояснил я.
- Как простой акушер? Не подпольный?
- Да, - ответил я. - Как простой акушер.
- Он достает ребенка из мамы?
- Да, только совсем по-другому. Иногда ребенок бывает нездоровый. Рождается, а говорить не может...
- Они все не могут, - заметил Джонни. - Только потом учатся.
- Да, - согласился я. - Но некоторые рождаются без ручек или ножек. Иногда появляются уродцы. Чтобы этого не произошло, доктор вытаскивает такого ребеночка до срока и убирает.
- Пока он не вырос?
- Совершенно верно, пока он не вырос.
- А меня тоже вытащили до срока?
- Нет, - ответил я, обнимая сына.
- А почему у некоторых детей нет рук или ног?
- Это просто случайность, - ответил я. - Ошибка.
Джонни вытянул руку и принялся изучать её, сжимая и разжимая пальцы.
- Руки как руки, - сказал он.
- Да.
- Но ведь они есть у всех.
- Нет, не у всех.
- У всех, кого я знаю.
- Верно. Но иногда люди рождаются и без рук.
- Как же они играют в мяч?
- Они вообще не играют.
- Это плохо, - рассудил Джонни и снова пытливо посмотрел на свой сжатый кулачок. - А почему у тебя руки на месте?
- Ну... потому что... - начал я, но вопрос оказался мне явно не по силам.
- Почему?
- Потому что внутри человека есть особый код.
- А что такое код?
- Ну, это такие указания. Код говорит человеку, как ему расти.
- Код?
- Это что-то вроде чертежа.
- А... - задумчиво протянул Джонни.
- Понимаешь, это как твои кубики. Ты смотришь на картинку и строишь то, что на ней нарисовано. Вот что такое чертеж.
- Ага.
Я не знал, понял ли он меня. Джонни поразмыслил над моими словами и поднял глаза.
- А если достать ребенка из мамы, что с ним будет?
- Он уйдет.
- Куда?