- Эх, - вздохнул Джонни, слезая на пол. - А дядя Арт на самом деле подпольный акушер?
- Нет, - сказал я, понимая, что не могу ответить иначе. Не хватало еще, чтобы мне позвонила воспитательница детского сада и сообщила, что дядька Джонни делает подпольные аборты.
Но чувствовал я себя препогано.
- Вот и хорошо, - молвил Джонни. - Я очень рад.
И побрел прочь.
- Ты ничего не ешь, - сказала Джудит.
Я отодвинул тарелку.
- Спасибо, я не очень голоден.
Джудит повернулась к Джонни.
- Доедай, сынок.
Джонни зажал вилку в маленьком кулачке.
- Я не очень голоден, - сказал он и покосился на меня.
- Еще как голоден, - заверил я его.
- А вот и нет.
Дебби, совсем ещё крошка, с трудом достававшая носом до края стола, бросила нож и вилку.
- Я тоже не голодная, - заявила она. - И еда не вкусная.
- А по-моему, очень вкусная, - возразил я и, дабы исполнить родительский долг, набил рот снедью. Детишки подозрительно наблюдали за мной. Особенно Дебби. Она была на удивление смышлена для своих трех лет.
- Ты просто хочешь, чтобы мы тоже ели.
- Нет, мне правда нравится, - ответил я, снова набивая рот.
- Ты притворяешься!
- Ничего подобного.
- Тогда почему ты не улыбаешься? - спросила Дебби.
К счастью, в этот миг Джонни все-таки решил подкрепиться. Погладив себя по животу, он сказал:
- А ведь и правда вкусно.
- Честно? - не поверила Дебби.
- Да, очень, - подтвердил Джонни.
Дебби принялась ковырять вилкой еду, осторожно взяла немножко, но не успела поднести вилку ко рту - все посыпалось на платье. После этого Дебби, как и полагается нормальной здоровой женщине, разозлилась на всех, кроме себя, и заявила, что еда отвратная и с неё довольно. Джудит начала строго величать её "юной леди" (верный признак материнского раздражения), а Дебби принялась канючить, и это продолжалось до тех пор, пока Джонни не покончил с едой и не показал нам горделиво свою вылизанную до блеска тарелку.
Прошло ещё полчаса, прежде чем нам удалось уложить детей. Вернувшись на кухню, Джудит спросила:
- Кофе?
- Да, пожалуй.
- Мне жаль, что малыши капризничают. Последние дни им было очень нелегко.
- Как и всем нам.
Джудит разлила кофе и присела к столу.
- Мне все не дают покоя эти письма к Бетти, - сказала она.
- А что такое?
- Ничего особенного. Просто их общий дух. Оказывается, вокруг нас тысячи и тысячи людишек, которые только и ждут удобного случая. Тупые узколобые мракобесы.
- Демократия в действии, - ответил я. - Эти людишки правят страной.
- Хватит надо мной смеяться.
- Я не смеюсь. Я понимаю, о чем ты говоришь.
- Мне страшно, - продолжала Джудит, пододвигая мне сахарницу. Кажется, мне лучше уехать из Бостона и никогда не возвращаться сюда.
- Везде хорошо, где нас нет, - ответил я. - Пора бы свыкнуться с этой мыслью.
У себя в кабинете я убил два часа, просматривая старые учебники и журнальные статьи. И размышляя. Я не знал, как связать воедино всех этих людей - Карен Рэндэлл, Сверхголову, Алана Зеннера, Бабблз, Анджелу. Я пытался разобраться в действиях и побуждениях Уэстона, но в конце концов только ещё больше запутался.
- Девять часов, - объявила Джудит, входя.
Я поднялся и натянул пиджак.
- Убегаешь?
- Да.
- Далеко?
Я улыбнулся.
- Поеду в один бар в центре.