- Вы поправитесь.
- У меня ничего не вышло, - будто машина, проговорила она.
- То есть?
По её щеке покатилась слеза.
- Не вышло, и все. Я пыталась и не смогла.
- Теперь все хорошо.
- Да, - ответила Анджела. - Ничего не вышло.
- Мы хотели бы поговорить с вами.
Она отвернулась.
- Оставьте меня в покое.
- Это очень важно.
- Будьте вы прокляты, лекари поганые, - пробормотала Анджела. Обязательно, что ли, приставать к человеку? Я хотела, чтобы меня оставили в покое. Вот зачем я это сделала. Чтобы от меня все отвалили.
- Вас нашли полицейские.
Девушка сдавленно хихикнула.
- Лекари и легавые.
- Анджела, нам нужна ваша помощь.
- Нет. - Она подняла руки и уставилась на свои забинтованные запястья. - Нет. Ни за что.
- Тогда извините, - я повернулся к Хэммонду. - Раздобудь мне налорфина.
Девушка не шелохнулась, но я был уверен, что она слышала меня.
- Сколько?
- Десять миллиграммов. Этого должно хватить.
Анджела вздрогнула, но ничего не сказала.
- Вы не возражаете, Анджела?
Девушка подняла глаза. Ее взгляд был полон ярости и... надежды? Она прекрасно понимала, что означает это мое "вы не возражаете?"
- Что вы сказали? - спросила Анджела.
- Я хочу знать, можно ли ввести вам десять миллиграммов налорфина.
- Конечно, - ответила она. - Все, что хотите. Мне плевать.
Налорфин - противоядие при отравлении морфием. Во всяком случае, отчасти. В малых дозах он действует как морфий, но если ввести наркоману сразу много, у него начнется "ломка". Если Анджела - наркоманка, налорфин подействует почти мгновенно. И, возможно, убьет её. Это зависит от дозы.
Вошла медсестра. Не узнав меня, она захлопала глазами, но быстро опомнилась.
- Доктор, приехала миссис Хардинг. Ей позвонили полицейские.
- Хорошо, я поговорю с ней.
Я вышел в коридор и увидел мужчину и женщину, нервно переминавшихся с ноги на ногу. Мужчина был высок ростом и одет очень небрежно. Видимо, спешил и даже натянул разные носки. Женщина была очень хороша собой и очень взволнована. Взглянув на её лицо, я испытал странное ощущение: оно показалось мне знакомым, хотя я точно знал, что прежде мы никогда не встречались. И все же её черты явно кого-то мне напомнили.
- Я доктор Берри.
- Том Хардинг, - мужчина быстро пожал мне руку, как будто дернул за рычаг. - И миссис Хардинг.
- Здравствуйте.
Двое милых пятидесятилетних людей, никак не ожидавших, что окажутся в приемном покое больницы в четыре часа утра, да ещё по милости собственной дочери, искромсавшей себе запястья.
Мистер Хардинг откашлялся и сказал:
- Э... медсестра сообщила нам, что случилось. С Анджелой.
- Она поправится, - заверил я его.
- Можно взглянуть на нее?
- Не сейчас. Мы берем анализы.
- Но...
- Обыкновенные анализы, как и положено.
Том Хардинг кивнул.
- Я так и сказал жене: все будет хорошо. Анджела работает здесь медсестрой, и я сказал, что о ней будут заботиться.
- Да, - ответил я. - Мы делаем все, что можем.
- Ей действительно ничто не угрожает? - спросила миссис Хардинг.
- Да, она поправится.
Миссис Хардинг повернулась к Тому.