Они обговорили и решили оборудовать туалет здесь же в углу. Звук струи об ведро был, в общем-то, обыч-ным в том мире звуком, но знать, что означает этот звук, к тому же в другом углу сидит жена и слышит… При-мерно тоже наверняка чувствует она, когда…, - думал Сергей в эти мучительные моменты.
Они нашли пластмассовое ведро с крышкой… так что каждый раз выносить на улицу его не требовалось. И это хорошо — Сергей с каждым разом чувствовал прокрадывавшийся к нему под шубу, свитера мороз. Он конста-тировал, что несмотря на постоянно горевшую печку и их нахождение возле нее он, да и она, значит, начинают замерзать — организм не обманешь и держа его в состоянии постоянного, небольшого холода он незаметно для тебя отдает собственные резервы, затем наступает момент, когда наступает переохлаждение. Следующим этапом будет сон, поверхностное незаметное проваливание в спасительное небытие, сладкие объятия крепкого сна, после которого ты не проснешься. Эта мысль как током ударила Сергея, пока он искал глазами, чтобы съесть, вернее, чтобы сперва положить ближе к печке, растопить ее теплом, чтобы… чтобы, черт, одни условности! Да чтобы не сразу чувствовать в желудке холод от съеденной пищи и отдать как можно меньше тепла тела для начала химической реакции расщепления холодных продуктов, которые, в конечном счете, обязаны согреть тебя.
На глаза попалась отдельная кучка замороженных продуктов, небрежно прикрытая старым пальто, из-под одного угла которой выглянула пачка пельменей. Эх, хорошо съесть бы горячих пельменей! И не нужно ждать, когда еда внутри тебя согреется, а наоборот дополнительно согреет тебя. Стоп! А что для этого нужно? Нужна вода, простая вода, кипяток! Но именно с водой проблемы — она есть, но присутствует в ином физическом со-стоянии — в виде снега. Ну и что? Можно растопить на печке, вскипятить и сварить ГОРЯЧИХ пельменей.
«Но, — колебался в нерешительности Сергей, — придется потратить дополнительную горсть угля! Ну и фиг с ним! Можно подохнуть от медленного холода с неприятным чувством в животе, но и на сытый желудок тоже, ощущая как там бурлит горячая реакция! Разница есть. А когда ты сыт — помирать враз как-то не хочется и голо-ва начинает лучше соображать, чтобы еще сделать, чтобы выжить?! Только придется ждать, пока растает снег, а его потребуется намного больше, чем объем, хотя бы вот этой кастрюли. А куда спешить?»
Желая сделать Вике приятный сюрприз, он осторожно встал на колени, повернулся к ней, накрыл ее с головой пальто, на что она только сонно сморщила носик, взял помойное ведро — что в пустую-то ходить наверх? — два других чистых и начал подниматься по лестнице. Приготовившись, собрался с духом и открыл люк. Быстро-быстро поднялся наверх. Также споро захлопнул его. Медленно и глубоко дыша, чтобы не задохнуться от медленно поступавшего не столь ледяного воздуха сквозь респиратор и как кажется уже разряженного вышел на улицу. Быстро набрал два ведра снега, уплотнил снег, еще раз набрал… еще раз уплотнил и так до тех пор, пока они не будут наполнены доверху. Полные. Напоследок глянул вокруг. Тишина, мертвая тишина!
«Вот именно что мертвая тишина!» — подумал и уж совсем некстати глянул в небо, так, просто так — подсоз-нание послало этот сигнал-команду: вдруг часть небосвода начнет освещаться хоть маленьким светом Солнца? — но там все как обычно — многочисленные иглы далеких звезд, почти совсем исчезнувший серп стареющей фазы Луны. Орнамент Солнца сейчас не виден полностью, скрытый козырьком соседнего дома, но он там, никуда не делся. Направился вниз, к тому же щеки стало стягивать от мороза, да и глаза слезиться — холод буквально вытя-гивал влагу из человека.
Так же споро попал вниз. Прислушался. Вроде бы спит. Еще тише, как будто совершая что-то неприличное, наполнил кастрюлю снегом и поставил ее на верхнюю часть подобия плиты печки. Зашипели, смолкли звуки мгновенно растаявших снежинок снаружи кастрюли. Затем Сергей поставил оба ведра со снегом с обратной стороны печки — пусть тает. Сам сел на табуретку, повернулся, осторожно снял с лица Вики пальто — она опять повела носом, как-то совсем по-детски шмыгнула им и вновь расслабилась…
— Вика! Виковка?! Вставай, кушать готово. Родная, просыпайся. Вика! Подъем!! — почему-то испугался Сер-гей, громко крикнув.
Та шелохнулась, рефлекторно сжалась на звук резкого голоса и открыла глаза, не совершая других движений — ну совсем инстинкт самосохранения у животных, когда то застигнуто врасплох во сне, но уже проснувшееся и быстро-быстро решает оптимальное в данной ситуации последующее свое решение. Так и здесь.
— Проснулась? Вставай, я пельмени сварил! Горячие! — гордо, словно совершил геройский поступок сказал улыбнувшийся и наклонившийся к ней Сергей, сразу же поцелованный Викой.
Это было первое проявление той, постепенно забываемой ласки, которая раньше предшествовала следовав-шими за ними бурными чувствами, а сейчас просто благодарность и заинтересованность этим пробуждением, в котором явно что-то другое, помимо сухой еды и тоскливого созерцания огней буржуйки. Да и горячая еда, это… такое необычное ощущение пищи на нёбе!!!
«Время лечит», — как говорили древние.
У них было очень много свободного времени и каждый по-своему переживал, в тысячный раз вспоминая со-бытия той страшной ночи, горящий дом, танк, виновник смерти… Солдат из воинской части гражданской оборо-ны, кстати, не вернулись к ним, значит два варианта — либо нашли своих и остались там, либо… либо их уже нет в живых. Да и не все ли равно?
Так что они сидели и смотрели на огонь, перебирая в уме медленные, тяжелые и тягучие мысли о родных, о мире, вскользь о пришельцах, из-за которых весь привычный мир людей рухнул, об армии и всех связанных с нею казалось бы новейших разработок науки, внедряемых в первую очередь в армию, которые оказались далеко не совершенными и теперь виделись жалкими потугами человечества противостоять до сих пор так и не вышед-ших даже на прямой огневой контакт с человечеством захватчиков.
Они не знали, что многие секретные бункеры уничтожены инопланетянами, но это, опять же, были контакты односторонние, когда враг видит тебя, а ты только догадываешься о его присутствии. И он диктует условия тебе, не могущему ничего сделать. Ужасно и несправедливо. Несправедливо…, а существуют ли между расами подоб-ное понятие? Кто сильнее, тот и прав — вот основной критерий, по которому наверняка происходит деление сту-пеней развития цивилизаций там, в неподдающихся осознанию космических далях.
— …Пельмени? — приподнимаясь и садясь, произнесла Вика, наблюдая за успокоившимся, «А чего он всполо-шился?» мужем, ложкой начавшего вылавливать пельмени в глубокую тарелку.
— Вика, соли не нашел — будем надеяться, что пельменницы в свое время не жалели соли на тесто и фарш.
— Да все равно! — возбужденно сглатывая слюну, ответила она, с горящим взором наблюдая за его такими неторопливыми движениями «Что он так долго копается?» — Где моя ложка?
В ответ он расхохотался…
С этого дня они ели манты, вареники, чебуреки. Чебуреки оказались не очень вкусными.
«Ну, надо же, — тогда еще поддела его Вика, — невкусные! Зато горячие!»
Так прошло несколько дней.
Каждый раз, выходя на улицу, Сергей втайне ожидал изменения условий в природе, мерзнувшей уже при температуре -980. Можно сказать сто градусов минуса — уже все равно десять градусов туда или сюда. Дышать, совершая даже такие медленные движения было трудно — легкие разрывались от недостатка воздуха, пытаясь втянуть побольше воздуха сквозь респиратор. В голове в эти моменты сквозила одна-единственная мысль: «Сни-ми респиратор и вдохни всей грудью»! Тут же другой, здравый голос, пока успешно преобладающий с инстинк-том выживания говорил: «Да, вдохни, вдохни и через неделю помрешь от воспаления легких!»
Поэтому Сергей — только он выходил наверх, не разрешая Вике рисковать на морозе — находясь здесь, ста-рался двигаться еще медленнее, выравнивая дыхание, глубоко, но медленно дыша… Со стороны это, наверное, выглядело сюрреалистическим видением — человек медленно, очень медленно как какой-то зомби движется в одну сторону, окутываемый облачком выдыхаемого пара, значит не мертвец, но живой еще человек, что-то дела-ет наверху, стоит недолго на месте, подняв голову вверх, затем опускает ее и также неторопливо — это-то на ужасном морозе! идет к двери темного, промерзшего, в длинной шубе игл снега со всех сторон дома и скрывается в еще большей сгущающейся там темноте коридора.
…Однажды красная полоска в армейском термометре, который он всегда оставлял на подоконнике у входа в их убежище в свете фонаря, уперлась в нижнюю планку-черту, которая обозначала температуру в -1050. Он только пожал плечами — уже все равно, света не будет и потепления, значит тоже. Что-то он не додумал в действиях инопланетян. Или может они ждут до последнего? Раз вот они еще живы, в общем-то, у поверхности, буквально в четырех метрах от ее края, наверняка перед своей необычной атакой пришельцы оценили все возможности человечества и до сих пор ждут, пока последние представители цивилизации замерзнут.
— Что ж, в этой новой интерпретации что-то есть, — почем-то вслух вымолвил Сергей, направляясь с помой-ным ведром к двери, хотя знал, что нельзя говорить на морозе, теряя силы и сбивая дыхание с ритма.
Держа правой рукой фонарик, он опустил его отражателем вниз и вставил в оттопыренный карман, освобож-дая руку, чтобы открыть дверь. Замерзшая ручка не опустилась вниз, да он и не пытался сделать это — язычок внутри двери давно замерз в убранном положении, и дверь просто-напросто прикрывалась им, почти точно, с некоторым усилием входя в пазы: от низкой температуры стояк перекосило. Поэтому он просто потянул на себя ручку и замер…
Не ожидая от этого мира больше ничего хорошего, сердце встревожено скакнуло в груди…
«Лунас».
Лунная поверхность, всегда одной и той же стороной направленная на Землю сейчас находилась в той фазе, которую люди называли новолунием. Море Дождей и кратер Пифей располагались в центре лунного диска и здесь сейчас господствовали ночь и холод, доходящий до -1700. Условия были точь-в-точь как в момент того драматичного для цивилизации солнечного затмения — Луна выходила на теоретически ту же линию противо-стояния между Землей и Солнцем и самую близкую дистанцию до конуса, держащего планету в постоянной тени.
Достигая почти двухсотой отметки ниже нуля здесь, астронавты все же не знали и не прочувствовали тех ужасов холодной смерти при полной, не сменяющейся ночи людей, в большей части не имеющих надлежащего укрытия. Они догадывались о тех климатических изменений, которые вот уже двадцать девять дней ведут Землю к новому ледниковому периоду. Они имели только ту информацию, конкретно их касающуюся, все остальные крохи данных они получили простыми дополнениями к сообщениям операторов связи, от себя добавлявших о событиях на планете. Затем, после передачи МКС, в конце сообщения они получили вторичный строгий приказ, как то: «…прослушивание эфира с вашей стороны должно проводиться только в пассивном режиме и только на прием. Пришельцы начали отстреливать активные орбитальные станции…».
С тех пор МКС не выходила на связь — то ли была уничтожена, то ли сама перешла в пассивный режим. Чле-ны экспедиции с каждым днем склонялись к первой версии, но… молчали, отказывая себе в искушении выйти в эфир и просто попросить информации о близких.
Токарев и его заместитель «Лунаса-6» Бейли оповестили команду о новом положении по поводу связи, пре-дупредив, что нарушение и самовольный выход в эфир повлечет за собой строгое наказание. Так что теперь они просто ждали, когда Луна выйдет в ближайшую точку пространства.
— Господа, через тридцать два часа Луна займет оптимальное пространственное положение между Землей и конусом для старта «Клипера», — начал речь Максим Токарев, до этого обсудив, несколько напряженно с Полом то, что тот должен остаться и принять командование… а чем? Остатками базы? Нет не базы, он должен… Вот теперь они и должны выбрать тех, кто остается, так как все уже знали, что именно просила от них Земля, а кто полетит. — Вы все в курсе, но повторюсь: космический шатлл «Клипер» попытается, да, попытается сделать то, что не удалось грузовому кораблю «Прогресс М-15МП», уничтоженному на курсе к конусу. Как просчитали спе-циалисты на Земле, противник контролирует космическое пространство у Земли, вернее, предполагается, что гипотетические корабли-перехватчики находятся на околоземной орбите и уничтожают все активно-передающие станции. Они также отслеживают пространство до конуса, но хочется надеяться, что только отслеживают, оставаясь на орбите, предваряя возможно новые попытки людей запустить еще один корабль-взрывчатку. Нас просили не выходить в эфир по одной простой причине — чтобы о нас если и не забыли, то не придавали нашему присутствию стратегического значения вероятной угрозе конусу. Кажется, нас перестали воспринимать в расчет. Для чего я это говорю, все уже знают — мы должны попытаться уничтожить конус. Да, есть мнение на Земле, что это может оттянуть, но не устранить второго конуса, но акцентирую ваше внимание на том, что какой бы ни была техническая сторона развития инопланетян, сооружение таких размеров требует затрат. Этот фактор не берем во внимание, может быть у них навалом сырья и времени. Самый главный фактор в нашей ситуации время. Мы не знаем, как долго будет продолжаться это положение. Может завтра кончится, мо-жет через месяц, может быть и никогда. Но вот именно этого месяца у нас и нет — полученный прогноз неутешителен и так как связи с Землей нет вот уже девятый день, мы имеем только предположительный температурный график на планете. Даже с учетом самых оптимистичных предположений сейчас на Земле, это самые оптимистичные предположения, минус девяносто градусов! — на этом месте Токарев выдержал паузу, собираясь с самым главным сообщением, но его задержку поняли по-другому и Фрэнк Олсен, бортинженер корабля, спросил:
— Командир, хорошо, мы уничтожим конус, выиграем время, на Земле спадут холода, но, это же, временный фактор — прибудет другой конус и…
— Ты можешь что-то предложить взамен? Предлагай! У Земли нет больше других альтернатив, понимаешь? Нет! Мы ничего больше не можем ИМ противопоставить. Можно просто сидеть здесь и смотреть, как замерзает наш мир — запасов воздуха хватит еще на четыре месяца, еды поменьше, но можно растянуть — но можно попы-таться дать возможность… Да, продлить агонию человечеству или дать шанс наземным силам придумать что-нибудь еще, не знаю что! Лично я просто сидеть и ждать не хочу — есть план: приблизиться на минимально воз-можную дистанцию до конуса и…, - здесь он еще раз замолчал.
Ему на помощь поспел Пол:
— На «Клипере» нет ядерного заряда, какой был на «Прогрессе М-15МП», но нужный компонент у нас есть — это реактор «Лунаса».
— Да-да-да, — только и ответил, кивая в такт своим словам Эстер Виртс, — я так и знал. Командир, мы все это уже знали — говорите прямо: кто войдет в команду последнего рейса? И когда начнем подготовку? Все знают, что вначале нужно спустить с орбиты челночный аппарат, загрузить на него реактор, да и места на нем при хорошем раскладе, без реактора на четверых. Судя по габаритам реакторного блока, в челнок смогут поместиться два, максимум три человека. Один из них вы, кто другой? Или другие? Мы тут все уже между собой обсуждали — все готовы лететь, так как один человек не успеет одновременно корректировать полет и активировать самодельную бомбу. Не все ли равно где умирать — здесь или там, у конуса? Говорите смело, командир, мы готовы.
— Да, спасибо Виртс, — кивнул Максим, — раз жребий тянуть не будем, так как никого не неволим, то летит Фрэнк Олсен и Борис Колесников. Оба названных специалиста помогут в случае какого-либо сбоя программы или отказа системы попытаться быстро устранить неисправность. За старшего остается Пол Бейли. Вы, Пол, должны проследить и сделать несколько копий всех событий, что мы наблюдали с самого начала затмения, так сказать для будущих потомков, если они будут. Может быть, на Земле за это время найдут какие-то иные реше-ния для предотвращения создания подобной ситуации сейчас… В общем, время еще есть и мы с вами обсудим места, где спрятать эти записи на поверхности. И спрятать так, чтобы только человеческий мозг мог логично до-думать, где они лежат и найти их, — и уже снова обращаясь ко всем, — если у нас получится, то у вас будет шанс продолжать жить здесь, фотоэлементы снова смогут ловить лучи Солнца. Черт, что я говорю…?
Все понимали, что остающиеся просто оттягивают свою смерть, отмеренную рамками продуктов питания и самого главного, воздуха. Средства доставить их на Землю, пусть даже обледеневшую уже не будет, вернее, с Земли. Если и произвести запуск другого шаттла… мечты, мечты, одни мечты.
…Они направились к севшему дистанционно посаженному челночному аппарату, при помощи лунохода везя радиоактивный блок-контейнер, отсоединенный от системы, которая уже питалась от аккумуляторов станции. Все ненужные приборы, да и само освещение внутри отключено, чтобы ха! продлить, опять же смерть остаю-щихся, должных зафиксировать результаты полета «Клипера-2».
Остающиеся и отбывающие уже попрощались внутри базы. Все они были мужчинами, отобранные для этой опасной работы в космосе и слова сейчас не требовались. Они попросту шли рядом, мысленно прощаясь друг с другом.
Небольшой контейнер, всего-навсего цилиндр восьмидесяти сантиметров в длину и тридцать в диаметре со всеми предосторожностями был укреплен во внутреннем пассажирском отсеке. Настал томительный момент.
— Мужики, команда «Лунаса-6» — мне было приятно возглавлять экспедицию, укомплектованную высоко-профессиональными специалистами, отправившуюся на изучение космического пространства, но силы космоса, неведомые нам по-своему распорядились нашими жизнями, жизнями всей планеты. Пусть наш путь, каким бы коротким ни был, будет не зря и Солнце снова воссияет! Так хочется в это надеяться! Вы будете свидетелями — получилось у нас или нет! Все, прощайте!
Несколько похлопываний по шлемам друг друга, короткие прощальные фразы и остающиеся отошли на безо-пасное расстояние. С этого момента радиосвязь запрещалась. Дальше улетающие предоставлены сами себе.
Вот прошла пара минут, еще одна и внизу челнока вспыхнуло слабое пламя воспламенившейся первой пор-ции топлива. Буквально через две секунды в полном вакууме пламя набрало мощь и челночный курьер, доста-вивший и забравший с лунной поверхности не один десяток людей уже шести экспедиций медленно, величаво, как будто прощаясь с остающимися да и с самой поверхностью оторвался от стартового стола. Он никогда боль-ше не произведет посадки, не будет парить на орбите пристыкованным к ОЛС, сейчас уже прошедшей точку над базой и удалявшейся от них.
Вскоре яркая точка уменьшилась в размерах, слилась с яркостью свечения далеких звезд и вообще исчезла на общем фоне звезд.
— Все! — только и произнес Петр Кудрявцев.