- Но ты сказала "во-первых". А что во-вторых?
- Во-вторых, - немного замявшись, ответила я, - у меня к вам просьба: не называйте его моим отчимом. Это слово немного... э-э, задевает меня. Он мой отец, и точка. Я так думаю о нем, так воспринимаю его.
Анн-Мари кивнула:
- Хорошо, я учту твое пожелание.
Хотя вряд ли она поняла меня. Я сама понимала себя с трудом. Я вполне отдавала себе отчет, что человек, которого сейчас я называю отцом, и тот, кто в детстве качал меня на руках, - разные люди. Однако в душе я не делала между ними никаких различий. Когда семь лет назад я повстречала в аэропорту Нью-Калькутты мужчину, поразительно похожего на моего покойного отца, Жоффрея Леблана, то я... Просто не знаю, как объяснить, что со мной произошло. Это было как удар молнии. И в тот момент для меня свершилось чудо - мой отец воскрес...
А вот мама, к сожалению, воспринимала все по-другому. Для нее мой новый отец оставался чужим. Она старалась, очень старалась привыкнуть к нему, смириться с этой заменой, но ничего у нее не выходило. Это страшно огорчало меня. Иногда мне было обидно до слез, что у нас так и не получилось нормальной семьи.
9
Начальника Отдела специальных операций адмирала Лефевра на месте не оказалось. Как сообщил его секретарь, около часа назад он ушел по вызову адмирал-фельдмаршала Дюбарри. Сопоставив время, мы с Анн-Мари легко догадались, куда ушел Лефевр и с кем сейчас разговаривает. Судя по всему, отцу собирались поручить действительно важное задание - и наверняка связанное с нынешним кризисом. Причем, по словам мадам Пети, он был одним из двоих, кто способен справиться с этим делом. Ну и ну! Интересно, кто же второй?.. Я была заинтригована.
Вместо Лефевра нас принял его заместитель, контр-адмирал Симонэ. Он выполнил все необходимые формальности в связи с нашим зачислением в Отдел, немного побеседовал с нами о том о сем (так сказать, для предварительного знакомства с новыми подчиненными), после чего отправил нас в медсанчасть для стандартного осмотра и последующей психообработки.
Как и обещала мадам Пети, ничего особо страшного в этой процедуре не было. Установка психоблока заняла не более получаса и осуществлялась посредством обычного ментошлема, без использования всяких там адских приспособлений, вроде временных нейрошунтов, как при глубинном психокодировании. В течение всего этого времени у меня кружилась голова - то сильно, то слегка, перед глазами вспыхивали искорки и проплывали радужные пятна, а несколько раз ощутимо поташнивало. Но в целом все прошло нормально - я ожидала гораздо худшего.
Когда дело было сделано, доктор-психолог отпустил своего ассистента, снял с меня шлем и спросил:
- Ну, как вы себя чувствуете?
- Да вроде в порядке, - ответила я, тряхнув головой. - Правда, мысли путаются. Как после долгой работы в виртуальной реальности, только посильнее.
- Это нормально, - заверил меня доктор. - Скоро все пройдет. Пока сидите, не вставайте. Сейчас мы проверим, как действует ваш блок.
Он укрепил на моих висках сенсорные датчики и устроился за столом перед компьютерным терминалом.
- Прежде всего, мадемуазель, вы должны иметь в виду, что такая психообработка не гарантирует сохранение тайн, в которые вы будете посвящены по долгу службы. Из вас их можно будет вытянуть с применением "наркотиков правды" или банальных физических пыток; также вам ничто не помешает рассказать о них по собственному желанию. Современная медицина еще не располагает средствами надежной блокировки тех или иных секретов, не причиняя непоправимого ущерба мозговой деятельности. К сожалению, человеческий разум не настолько устойчив, как у нереев-пятидесятников, которые способны выдержать самое глубокое психокодирование без ощутимых последствий для качества мыслительных процессов. Но, с другой стороны, у нас более гибкое и динамичное мышление, чем у них... Впрочем, хватит о чужаках, вернемся к вашему блоку. Это не психокод как таковой, а лишь своего рода предохранитель. Он будет предупреждать вас о том, что некоторые сведения не подлежат разглашению. Причем это касается не только служебных тайн, но и чисто личных. Вот, например, опишите мне свой первый сексуальный опыт.
Застигнутая врасплох, я испытала легкое замешательство и растерянность. Всмотревшись в показания датчиков, доктор озадаченно нахмурился, хмыкнул и произвел быстрые манипуляции с консолью. Я могла руку дать на отсечение, что он перелистывал мою медицинскую карточку в поисках отчета гинеколога. Затем многозначительно произнес "ага" и с удивлением взглянул на меня.
Я с трудом удержалась от ухмылки. Видать, дяденька даже помыслить не мог, что девятнадцатилетняя девушка еще может оставаться девственницей.
- Гм-м... - протянул он. - Н-да... Ну, ладно. Тогда расскажите мне что-нибудь такое, о чем я знать не должен.
Я подумала о других галактиках. О, теперь подействовало!...
Доктор удовлетворенно кивнул:
- Отлично. Что вы почувствовали?
- Ну, как будто кто-то тихонько шепнул мне на ухо: "Осторожно!"
- Так-так, четко выраженная вербальная реакция, - констатировал он. - Это хорошо. Конкретные проявления действия блока индивидуальны и зависят от склада личности. У одних в голове звенит звоночек, другие чувствуют, как их мысли наталкиваются на какой-то барьер, у некоторых, но очень немногих, случаются соматические реакции, вроде затруднения дыхания или легкой зубной боли. Сначала я подумал было, что у вас именно последнее, но... В общем, все в порядке. Психообработка прошла успешно. Теперь ступайте, прогуляйтесь часика три, - быстрый взгляд на хронометр, - до семнадцати ноль-ноль. Обязательно пообедайте, пообщайтесь со своими новыми сослуживцами, а потом возвращайтесь сюда - к тому времени блок должен закрепиться, и тогда я основательно проверю, как он функционирует. Идти на доклад к начальству не нужно, вы все еще находитесь в распоряжении медсанчасти.
Выйдя из кабинета психолога, я застала в приемной Анн-Мари, которая сидела в кресле и просматривала какую-то электронную книгу. Блок ей поставили еще раньше, передо мной, но она все же решила дождаться меня. То ли просто за компанию, то ли считала, что я не обойдусь без ее опеки.
- Ну как, нормально? - спросила она. Я кивнула:
- Да, в полном порядке.
- Вот и хорошо. Может, пойдем перекусим?
- С удовольствием.
Когда мы покинули медсанчасть, я поинтересовалась:
- А какая у вас реакция. Ну, в смысле, как действует ваш блок?
- Вполне стандартно, обычный звоночек. А у тебя?
- Доктор назвал это вербальной реакцией.
- В самом деле? - Анн-Мари с легкой завистью взглянула на меня. - Здорово!
- Почему здорово?
- Потому что редко встречается. Пока тобой занимались, я кое-что вычитала об этом. Вербальная реакция свидетельствует о высоком творческом потенциале личности в сочетании с развитым воображением и аналитическим складом ума.
Я зарделась. Ну, положим, о творческом потенциале, развитом воображении и аналитическом складе ума я знала и раньше, по многочисленным тестам. Но все равно мне было приятно.
- Пообедаем в ближайшем офицерском клубе, - предложила Анн-Мари. - А заодно и повращаемся среди "осовцев" в неформальной обстановке. Сейчас еще рано, народу должно быть немного, так что сильно доставать нас не будут. Только имей в виду: в таких клубах уставные взаимоотношения не действуют. Честь старшим по званию не отдавай и не жди, что тебе будут салютовать прапорщики. Представь, что ты находишься на "гражданке", и обращайся с людьми в зависимости от их возраста, а не чина. Это, конечно, не касается адмиралов, но в офицерские клубы они наведываются крайне редко.
- Спасибо за предупреждение, - сказала я с улыбкой. - Мне это известно. Ведь мой отец тоже офицер.
В клубе, являвшем собой некий гибрид кафе, бара и игрового салона, действительно было малолюдно. За двумя расположенными по соседству столиками обедали семь офицеров, еще двое сидели у стойки автоматического бара и пили коктейли, а в противоположном конце просторного зала четверо человек, устроившись вокруг накрытого зеленым сукном стола, перекидывались в карты. Все они были в таллинской военной форме.
Когда мы вошли, присутствующие поприветствовали нас вежливыми кивками, и только один из сидевших за стойкой бара, парень лет двадцати пяти, со знаками различия старшего лейтенанта, немного развязно воскликнул:
- Ага! Видать, это те самые новенькие.
Поставив на стойку недопитый коктейль, он соскочил со вращающегося стула, подошел к нам и церемонно поклонился:
- Мое почтение, дорогие дамы. Добро пожаловать в нашу команду.
Да уж, офицерский клуб есть офицерский клуб. За его пределами этот парень не посмел бы так фамильярно обращаться к Анн-Мари, у которой на погонах было четыре нашивки - три широких и одна узкая.
Представляться друг другу нужды не было - именные планки говорили сами за себя. Лейтенанта звали С.Арсен. О том, что скрывалось за "С", можно было только гадать (скорее всего, "Серж", очень распространенное таллинское имя), но среди военнослужащих считалось нормой называть коллег по фамилии или по званию.
Арсен смерил меня внимательным взглядом, вероятно прикидывая мой возраст, и полувопросительно произнес:
- Еще один компьютерный вундеркинд, да?
- Ошибаетесь, старлей Арсен, ответила я и как бы невзначай откинула волосы с правого виска, демонстрируя отсутствие имплантанта. - Я пилот-навигатор.