- Значит, так меня зовут? - сказала Анн-Мари, устраиваясь за столом, Совсем неплохо. А дальше?
Потчуя ее завтраком, Кузнецов поведал ей то же самое, о чем перед этим рассказывал мне. Потом вручил нам поддельные арранские документы, временные иммиграционные удостоверения (совершенно подлинные, по всем правилам выданные новороссийскими властями) и лазерный диск, где были записаны все подробности нашей легенды.
Рашель внимательно изучила свое удостоверение личности и с сомнением произнесла:
- А не слишком ли вы занизили мой возраст? Восемнадцать лет еще куда бы ни шло. Но семнадцать, по-моему, чересчур.
- Как раз нормально, - сказал я. - В твоем возрасте девушки выглядят по-разному. Одни кажутся старше своих лет, другие - младше. Ты будешь из молодых да ранних.
- К тому же, - добавил Кузнецов, - такой возраст позволит нам устроить мисс Рейчел в один класс с интересующим нас молодым человеком.
- A-a, - протянула Рашель - Тогда другое дело. Семнадцать так семнадцать. Постараюсь притвориться малолеткой.
- А вот мне прибавили почти три года, - отозвалась Анн-Мари. - В итоге получается, что я родила тебя в двадцать. Как раз нормально.
- И комплименты вам гарантированы, - галантно заметил Кузнецов. - По поводу того, что вы так молодо выглядите.
В ответ Анн-Мари лишь молча улыбнулась.
15
После завтрака мы с Анн-Мари по очереди приняли душ, переоделись во все чистое (шкафы в спальне были предусмотрительно укомплектованы всевозможной одеждой наших размеров), а затем вместе с Рашелью засели за изучение своей легенды и провели за этим занятием весь день, прерываясь лишь на обед и ужин. Наша история, как и полагалось агентам, была проста и незамысловата, но тщательно проработана. Даже слишком тщательно, учитывая сжатые сроки, в которые ее готовили. За обедом Анн-Мари выразила по этому поводу свое удивление, однако наш хозяин расставил все на свои места.
- Мы просто воспользовались одной из заготовок, предназначенных для внедрения очередных разведчиков, - объяснил он. - Только слегка подправили ваши имена и добавили в вашу семью дочь.
Незадолго до полуночи (сутки на Новороссии длятся двадцать пять с хвостиком часов) Рашель, вопреки ее же собственному утверждению, что выспалась на несколько дней вперед, начала отчаянно зевать. Мы отправили ее спать, а спустя полчаса и сами решили, что утро вечера мудренее. Впереди у нас было еще несколько дней для адаптации, так что мы могли спокойно отложить заучивание всех мелких фактов нашей биографии на завтра.
Как любой нормальной супружеской паре, спать нам полагалось в одной комнате и - мало того - в одной постели. За прошедшую неделю мы уже свыклись с этой мыслью и тем не менее, оказавшись вдвоем в спальне, почувствовали себя неловко.
- Хорошо хоть кровать большая, - сказала Анн-Мари.
- Да, это хорошо, - неуверенно согласился я. Мы немного помолчали.
- Ладно, - отозвалась Анн-Мари. - Сделаем так: ты переоденешься в ванной, а я - здесь. Когда буду готова, позову тебя. Договорились?
Я согласно кивнул, достал из встроенного в стену шкафа черную шелковую пижаму и удалился в ванную. Переодевшись, я почистил зубы и стал ждать. Вскоре, гораздо раньше, чем я рассчитывал, из спальни донесся голос Анн-Мари:
- Можешь выходить, Стив.
В комнате царил полумрак - верхний свет был выключен, горел лишь тусклый ночной светильник. Анн-Мари лежала с правой стороны кровати, натянув одеяло почти под самый подбородок. Я лег слева и уставился взглядом в потолок.
- Ты спишь на спине? - поинтересовалась она.
- Обычно да.
- Не храпишь?
- Пока никто не жаловался. Пауза.
- Интересно, - вновь отозвалась Анн-Мари, - мы всегда будем чувствовать себя так скованно наедине?
- Не думаю. Надеюсь, мы скоро привыкнем друг к другу.
- И как скоро?
- Все зависит от... - Я запнулся.
- От чего?
- Ну... от наших отношений.
- Ага, - протянула она. - Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь. Я смутился.
- Извини, Анн... Энни, я не хотел тебя обидеть.
- Я не обижаюсь. А ты действительно хочешь меня?
- Если честно, то не отказался бы.
- Почему?
- Ты очень привлекательная женщина.
- И этого для тебя достаточно?
- Обычно для мужчины этого более чем достаточно. Особенно если он свободен.
- А ты свободен?
- Уже два года.
- Я имею в виду не формальные обязательства, налагаемые браком.
- Тогда... тогда не знаю.
- Ты все еще любишь мать Рашели?
- Может, люблю. А может, и нет. Не уверен. Любовь вообще странная штука. Я ведь любил и свою первую жену, однако развелся с ней. С Ритой тоже... - Я с опозданием прикусил язык. - Прости, что напомнил об этом.
Анн-Мари перевернулась на бок, спиной ко мне.
- Ничего, - глухо ответила она. - Все уже в прошлом. В далеком прошлом. Хотя... Впрочем, неважно.
- Ты до сих пор любишь Арчибальда? Несколько секунд она молчала.
- Отвечу твоими же словами: может, да, а может, и нет, не уверена. Ты прав - любовь действительно странная штука. Когда я думаю о нем, то чувствую, что ненавижу его. И все же... Понимаешь, после него у меня не было ни одного мужчины. Ни единого.