На всякий случай я отчетливо повторила кодовую фразу. Олег вопросительно взглянул на меня, однако промолчал.
Ни через минуту, ни через две ответа я не получила. Моя тревога начала перерастать в панику. Я схватила телефон и набрала номер отца. После короткой паузы на дисплее высветилось: "Абонент недоступен". Такое сообщение означало, что сеть не может связаться с вызываемым номером, - то ли телефон отключен, то ли сломан. Я повторила попытку, и еще раз, и еще - все с тем же результатом. Я позвонила Анн-Мари - такой же ответ.
О боже, боже, боже!...
Паника перешла в ужас. Я в отчаянии заметалась по комнате. До Олега наконец дошло, что я вовсе не собираюсь с мыслями, скорее, делаю нечто противоположное. Он решительно подступил ко мне и крепко схватил меня за плечи.
- Что с тобой, Рейчел? Ты вся дрожишь. Успокойся, не паникуй. Ты звонила отцу и матери?
- Да. Они не отвечают. Их телефоны не отвечают. Я не знаю, что... - Тут меня озарило. - Придумала!
Сейчас...
Я снова схватила аппарат и набрала номер. Уже после третьего гудка послышался голос Валька:
- Да?
- Это я. Узнал?
- Ты?! - изумился он. - Господи, как ты могла...
- Прекрати, сейчас не до этого. Приезжай ко мне. Немедленно.
- К тебе домой? - уточнил Валько.
- Да, прямо сюда.
- Хорошо, еду. - По моему голосу он понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. - Буду минут через двадцать.
- Поспеши, пожалуйста, - взмолилась я.
- Уже спешу.
Закончив разговор, я почувствовала некоторое облегчение. Скоро здесь будет Валько, он во всем разберется. Обязательно разберется. И найдет способ связаться с отцом.
- Кому ты звонила? - спросил Олег.
- Одному другу. Он нам поможет.
- Кто он?
- Его зовут Валько.
- Это фамилия или сокращенное от "Валентин"?
- Вообще-то фамилия, но здесь его действительно зовут Валентином.
- Здесь? Как это понимать?
Я обняла Олега и положила голову ему на плечо.
- Сейчас объясню, - сказала я, напрочь игнорируя предостерегающий шепот психоблока. - Все объясню. Прежде всего, меня зовут не Рейчел, а Рашель...
29
Как всегда, Валько был сама рассудительность.
- А ты не сообразила позвонить Кузнецову? - спросил он, выслушав мой сбивчивый рассказ.
- Сообразила. Но я не знаю его личного номера.
- Дурочка ты! А справочные зачем существуют? - Он шагнул к встроенному в стену гостиной бытовому терминалу и вызвал объединенную базу данных всех телефонных компаний Новороссии. - Кузнецов сейчас наша единственная ниточка. К твоему сведению, мой аварийный передатчик тоже молчит... Опля!
- Что такое?
- Здесь указан только номер домашнего видеофона. С его женой то же самое.
- У нас добрая половина населения не регистрирует свои персональные телефоны, - произнес Олег, до того сидевший тихо, как мышка. Моя история подействовала на него еще более ошеломляюще, чем инцидент с Аней Кореевой и Сашей Киселевым. А окончательно его сразило известие, что мне девятнадцать лет и я офицер космического флота.
- Это традиция, произросшая из боязни, что твои разговоры могут подслушивать. - Он фыркнул. - Какая наивность! Если охранке понадобится, она вычислит любой телефон, зарегистрированный или нет.
- Очень скверно... - Валько почесал затылок. - Было бы неплохо связаться с его дочерью, но в памяти видеофона ее номера нет. И записи всех разговоров стерты. Они автоматически удаляются ежедневно, в три часа ночи. Обычная практика. А поискать в базе данных... Как зовут дочь Кузнецова?
- Елена. Но ее фамилии я не знаю. Вряд ли она живет под своей девичьей, на Новороссии для замужних женщин это не принято.
- Тогда глухой номер, - резюмировал Валько. - В Верхнем Новгороде проживает около двадцати миллионов человек, и среди них тьма тьмушая Елен Руслановных. Слишком распространенные имена. - Он отошел от терминала. - Я так понимаю, что у Эстер должны быть резервные каналы связи с нашей разведкой. Попытаюсь вызвать помощь через нее. Но мне нужен профессиональный компьютер.
- Наверху, в моей комнате, - сказала я. - Пойдем.
- Нет, ты останешься здесь. Присматривай за пленниками.
- Да, ты прав. Тогда поднимайся по лестнице, вторая дверь слева. Только не вздумай рыться в моем белье.
Уже направляясь к двери, Валько ухмыльнулся:
- К тебе возвращается чувство юмора. Это хороший знак.
Он отсутствовал не более пяти минут. За это время мы с Олегом не произнесли ни слова и избегали встречаться взглядами. Мы оба чувствовали себя неловко, мне было стыдно, что я целый месяц водила его за нос, хоть и не по своей воле, а он, похоже, робел передо мной.
Наконец из холла донесся быстрый топот ног, и - в гостиную ворвался Валько - бледный, как покойник, с лихорадочно сверкающими глазами.
- В чем дело? - всполошилась я. - Что стряслось? Ты связался с Эстер?
- Нет. Сейчас это... нежелательно. Ее лучше не втягивать. Я кое-что обнаружил. Такое...
- Ну, что же?