- Кто ты? Откуда? Расскажи о себе.
- Кореева Анна. Родилась в городе Артемовске, Петропавловский уезд, Христовоздвиженская губерния, двадцать шестого августа три тысячи пятьсот...
- Нет! - перебила я. - Говорить правду. Только правду. Назови свое настоящее имя.
- Я... не могу сказать.
- Ты должна. Отвечай!
Она вяло мотнула головой:
- Мне нельзя.
- Почему?
- Запрещено.
- Кем?
- Мной.
- Я снимаю запрет, - сказала я. - Разрешаю отвечать.
- Ты не можешь разрешить. Мне нельзя об этом говорить.
- Черт! - отозвался Валько. - Она что, зомби?
- Ты психокодирована? - спросила я.
- Да, - последовал короткий ответ.
Вот так-так! Никогда бы не подумала. Аня не производила впечатление человека безынициативного, с притупленной интуицией, лишенного смекалки и творческого воображения. Как раз наоборот...
- Психокод подавляет твои мыслительные способности?
- Нет.
- Почему?
- Он включается, когда нужно.
- А именно?
- Не могу сказать.
Валько вполголоса прокомментировал:
- Какой-то новый способ кодирования. Не всеобъемлющий, а тонкий, ситуационный. В обычных обстоятельствах он не действует, а срабатывает лишь при определенных условиях. Например, после приема наркотиков, при сильном алкогольном опьянении или продолжительном болевом воздействии.
- Похоже на то, - согласилась я. - И похоже, что он не такой эффективный, как глубинный психокод. На некоторые вопросы она все-таки отвечает. Следовательно, мы можем кое-что выяснить.
Аня снова начала дергаться. Я прикрикнула на нее:
- Сиди смирно! Подчиняйся мне! Отвечай: что с моим отцом и Анн-Мари?
- Не могу сказать.
- Однако ты знаешь, что с ними случилось?
- Да.
- Они... - мой голос сорвался от волнения. - Они живы?
- Да.
- Они захвачены в плен?
- Не могу сказать.
- Они пленники твоих товарищей?
- Не могу сказать.
- Их жизни грозит опасность?
Молчание. В Аниных глазах мелькнуло что-то вроде растерянности. Очевидно, вопрос был поставлен слишком расплывчато. Я попробовала уточнить:
- Есть ли вероятность, что они погибнут?
- Каждый может умереть. Все мы ходим под Богом.
- Ишь ты, философ, твою мать! - выругалась я. - Их могут убить твои товарищи? Категорическое:
- Нет.
- Что вы собираетесь с ними делать?
Опять молчание. Я конкретизировала:
- Вы намерены отпустить их на свободу?
- Да.
- Когда?
- Не могу сказать.