- Это ненормально. Так не должно быть.
- И все-таки бывает. Чувства не подчиняются рассудку, они следуют своей собственной логике.
- Не считаясь с чувствами других, - угрюмо заметил отец.
- Совершенно верно, - подтвердила Сатьявати. - Любовь эгоистична - что бы там ни говорили писатели и поэты.
- Ох, черт! - возмущенно пробормотала я. - Да как он мог!...
- А в чем дело? - поинтересовался Олег. Пораженный тем, что королева собственноручно занимается стряпней, он не слишком вникал в суть разговора.
- Мой папочка плакался ей в жилетку, - объяснила я с обидой. - Из-за Анн-Мари.
- Ты, кажется, злишься?
- Еще бы! Он должен жаловаться только мне! Я его утешительница!
Между тем Сатьявати снова заговорила:
- Я очень хорошо понимаю ее. Ведь я сама оказалась в похожей ситуации. Мне уже двадцать восемь, а я до сих пор не замужем. Хотите знать почему?
- Ну... - замялся отец. - Если вы поделитесь...
- На Махаварше у меня был жених, весьма достойный юноша. Как потом я узнала, он был одним из ближайших соратников отца. Я считала, что люблю его. Я была уверена, что люблю, но... потом поняла, что это не так. Почти восемь лет назад, после освобождения нашей планеты, когда мы с отцом прибыли на Землю, я встретила там одного человека. Он был героем, но вряд ли это стало для меня решающим аргументом - тогда героев было хоть отбавляй. Просто он чем-то приворожил меня. До сих пор не знаю чем - приворожил, и все, любовь не подчиняется никакой логике. С той самой секунды, как я увидела его, все остальные мужчины перестали для меня существовать.
Она умолкла в волнении, щеки ее ярко пылали. Отец тоже молчал, а на его лице постепенно проступало выражение изумленного понимания.
- На мою беду, - продолжила Сатьявати, - этот мужчина любил двенадцатилетнюю девочку. Любил так сильно, что ради нее женился на ее матери. А я осталась ни с чем. Правда, потом он разошелся с женой, но все эти три года я не знала, как к нему подступиться. Он же упорно не обращал на меня внимания. В конце концов я поняла, что должна сама ему все сказать, иначе ничего не будет. И вот... - она перевела дух, - все-таки сказала.
У отца был такой пришибленный, такой беспомощный вид, что при других обстоятельствах я бы здорово позабавилась. Но сейчас...
Я погасила экран, вскочила с кресла и заходила взад-вперед по рубке.
- О боже!... Вот это да!... Ну и ну!... С ума сойти!...
Олег повернулся ко мне.
- Ты что, ревнуешь? Я резко остановилась.
- Нет. Ревность осталась в прошлом. Я уже взрослая, я все понимаю и хочу, чтобы отец был счастлив. Просто... так неожиданно! Я до сих пор не могу поверить.
- Из-за того, что она королева?
- Господи, конечно, нет! Какое это имеет значение? Мир Барнарда - не Новороссия, там монарх всего лишь гражданин своей страны, только носит громкий титул, время от времени участвует в официальных церемониях и назначает такое правительство, какое угодно парламенту. А Сатьявати к тому же очень простая и непосредственная, она не любит, когда ее называют полным именем или королевой, а тем более "ваше величество". Только "Сати", "мисс", "принцесса"... Черт возьми, она мне всегда нравилась! И если уж отец достанется какой-нибудь другой женщине, кроме мамы, то лучше всего ей!
- Ты думаешь, у них все получится?
- А как же! Разве ты можешь представить мужчину, который устоит перед такой красавицей?
Олег улыбнулся:
- Могу. Я даже знаю одного. Он перед тобой.
- Ну, присутствующие не в счет. - Я вернулась на свое капитанское место. Нет, подумать только: у меня будет мачеха-королева, а отец станет принцем-консортом [Консорт (от чат censors - партнер) - супруг королевы, не являющийся королем].
Олег рассмеялся.
- А ты еще говоришь, что для тебя это не имеет значения...
Через два часа завершился наш первый "затяжной прыжок", и мы оказались в ста девяноста килопарсеках от центра нашей Галактики и почти в шестистах - от туманности Андромеды. Незадолго до этого в рубку явился премьер Падма с несколькими министрами, а также Сатьявати с моим отцом. Королева вся сияла, а отец, которого она держала под руку, все еще был так ошарашен, что даже не порывался давать мне подсказки, пока я маневрировала в дром-зоне, направляя корабль к следующему каналу.
Лишь через четверть часа, когда "Нахимов" закончил разгон до 600 g и теперь мчался к своей цели по инерции, к отцу отчасти вернулась его обычная неуемность, и он обратился ко мне:
- Капитан, разрешите покомандовать системами наружного наблюдения.
- Да, сэр, - ответила я. - Наблюдатель, исполнять приказы коммодора.
Отец подошел ближе к передней обзорной стене, на которой, помимо трех неярких звезд, виднелся край спирального диска Галактики, а также пятнышко Большого Магелланова Облака. Сатьявати следовала за ним, не отпуская его руку, как будто боялась, что он тотчас убежит от нее. Со стороны это выглядело весьма забавно.
- Подсистеме визуализации, - произнес отец, - игнорировать объекты ярче десятой величины.
С передней стены исчезли три звездочки, край Галактики и Магелланово Облако. Воцарилась сплошная чернота.
- Показать объекты от десятой до двадцатой звездной величины в пропорции видимой яркости от нуля до шести. Исключить объекты, идентифицируемые как звезды или звездные кластеры. Сделать поправку на красное смещение.
Всю обзорную стену заполонила густая россыпь светящихся точек - от очень ярких, вроде Веги или Арктура в земном небе, и до самых тусклых, еле заметных. Их было так же много, как звезд вблизи Центрального Скопления; они не складывались в созвездия, а скорее переплетались причудливыми узорами, словно рассыпанные на полу рисовые зерна. Каждый из этих огоньков состоял из многих миллиардов звезд, удаленных от нас на десятки, сотни и тысячи мегапарсеков.
Крейсер летел через дром-зону, чтобы войти в следующий канал на нашем пути к туманности Андромеды - уже близкой и досягаемой для нас. А мы, затаив дыхание, смотрели сквозь обзорную стену рубки на раскинувшиеся перед нами мириады бесконечно далеких галактик - крошечных песчинок в безбрежном океане Вселенной.
Август 2001 - январь 2002 г.