— Вы, кажется, хотели сказать что-то, Петр Авдеич?
— И вы тоже, Пелагея Власьевна, — отвечал штаб-ротмистр.
— О нет, я уж не помню.
— Какая дурная память, Пелагея Власьевна.
— О нет, — повторила девушка, — но мне хотелось знать, что хотели вы сказать, Петр Авдеич.
— Я, Пелагея Власьевна?
— Вы, Петр Авдеич.
— Я хотел сказать, Пелагея Власьевна, что все эти дни мне было очень скучно.
— А мне? — проговорила, вздыхая, девушка
— Как, и вам тоже?
— О да, Петр Авдеич!
— Почему, скажите, сделайте одолжение.
— Сама, право, не знаю, но очень скучно; уж маменька за это бранила меня.
— Маменька ваша очень добрая, кажется, Пелагея Власьевна.
— Как ангел добра.
— За что же она бранила?
— За то, что я ужасно скучала и даже плакала.
— Вот еще как, — заметил штаб-ротмистр.
— Это глупость, я и сама знаю, Петр Авдеич; но мне так показалась несносна деревня после города: в городе было так весело.
— Это справедливо, что деревня скучна после города.
— Не правда ли, Петр Авдеич?
— Совершенно, но плакать, кажется, я бы не стал.
— Вы дело другое, вы мужчина, вы счастливы, Петр Авдеич!
— Почему же вы это думаете?
— Потому что мужчины все обыкновенно бывают счастливы, их ничто не тревожит… они не способны так чувствовать, как девица.
— Вот уж это несправедливо замечать изволите, Пелагея Власьевна, мужчины также чувствительны бывают.
— Не думаю, чтобы так…
— И сравнения нет, можно сказать больше, доказать могу.
— Я любопытна слышать.
— Да вот, например, у нас в бригаде один офицер влюбился в такую, что пляшет на канате с шестом, и поверите ли, чуть не посадил себе пулю в лоб; так вот как мужчины любят, Пелагея Власьевна…
— А вы, Петр Авдеич, — спросила Пелагея Власьевна, бросая на штаб-ротмистра томный взгляд, — могли бы испытать подобное чувство, как товарищ ваш?
— Как? к плясунье на канате?
— Не к плясунье, а все равно к другой?
— Не все равно, Пелагея Власьевна.
— Положим, если бы, например, вам встретилась девица дворянского сословия; хотя бы, например, такая, как…
— Как кто? — спросил штаб-ротмистр.
— Не знаю, с кем сравнить-с, право.
— Однако же-с?
— Право, не знаю, Петр Авдеич!
— Подумайте-с хорошенько.
— Ну, такая, как…
— Как? — повторил Петр Авдеевич.
— Как я… — едва внятно и краснея выговорила девушка.
— Как вы, Пелагея Власьевна, да встреться только такая и не совсем даже схожая-с, потому что где же-с такая может встретиться, я бы, кажется, доложу вам, просто… того…
— Вы насмешник, Петр Авдеич!
— Ей-богу, говорю от полноты то есть от сердечной или, лучше скажу, как солдат, без всяких этаких комплиментов, и где же мне-с, посудите сами, научиться всяким этаким оборотам, которые приобретаются, собственно, в обширных столицах?
— Мужчины так фальшивы бывают, Петр Авдеич, — заметила Пелагея Власьевна, жеманясь.
— Мужчины, статься может, но я-с под присягу пойти готов-с.
— Ах, не клянитесь.