— Француз-ский язык? — протяжно повторил штатный смотритель. — А вам на что эти сведения?
— Крайне то есть нужно.
— Но французский язык преподается просто.
— Как просто?
— Просто-с.
— Как же именно просто?
— Французский язык преподается, как всякий язык, у нас, в училище.
— Ну, как русский, например? — спросил Петр Авдеевич.
— Ну, нет-с, не совсем так; однако же приблизительно; ученикам задается-с урок, и ежели ученик не знает, то, сообразно с уставом уездных училищ, ему…
— Вы не совсем поняли меня, — перебил гость, — я желал бы знать, легок ли способ преподавания и надежен ли учитель вашего училища; вот что мне крайне интересно.
— Учитель? учителя я знаю коротко и могу сказать, что добрый и честный человек; беден, это правда, впрочем, когда бы ни зашел к нему, найдешь рюмку водки и закуска найдется[119]; жена у него хозяйка.
— А кто он?
— Учитель?
— Да.
— Он, бог его знает, кто такой и откуда, а кажется, иностранец, выговор, знаете, не совсем чистый: картавит и не выговаривает многих слов, даже иногда, знаете, смешно делается, когда слушаешь.
— А согласился ли бы он, Дмитрий Лукьяныч, научить французскому языку?
— Кого же это?
— Да уж там все равно.
— Уж не Пелагею ли Власьевну? — заметил смотритель насмешливо.
— О нет, я давно не был у них, и бываю-то редко.
— Давно ли ж это, Петр Авдеич?
— Довольно давно.
— Не поссорились ли?
— Нет, а так, времени нет.
— Новость, коли правда.
— Ей-богу, не лгу, как-то не случается; а познакомив меня с учителем, вы то есть крайне одолжили бы меня, Дмитрий Лукьяныч.
— С большим удовольствием, ничего нет легче, — отвечал вполовину успокоенный смотритель, — хотите, сию минуту пошлю за ним.
— Очень обяжете.
— Сейчас пошлю; он живет с аптекою на одном дворе. Кстати, послать кучера вашего, он мигом слетает; хотите, я растолкую ему адрес? а вы покурите покуда трубочку; табак в столе, без церемонии; вы потрудитесь набить сами, а то людей всех разослал, один сижу.
Послав сани штаб-ротмистра за французским учителем, штатный смотритель возвратился в кабинет свой и издалека завел речь сначала о городничем, потом и о Елисавете Парфеньевне.
— А у нас, в городе, слухи пронеслись было, что в семействе Тихона Парфеньича затевается свадьба, — сказал Дмитрий Лукьянович.
— Не слыхал; не из дочерей ли какая выходит замуж? — спросил рассеянно штаб-ротмистр.
— Уж будто и не знаете, про кого я хочу сказать, Петр Авдеич?
— По совести, не знаю.
— Полно, полно!..
— Ей-же-ей, не знаю и не слыхал ни от кого.
— Небось не были ни разу у Кочкиных-с?
— Быть у них был, бывал и часто; о свадьбе же не говорили.
— Прошу покорно верить вестям; намедни Андрей Андреич уверял достоверно, что и девичник справили.
— Чей же это?
— Пелагеи Власьевны, а знаете ли с кем?
— Понятия то есть не имею…
— Побожитесь!
— Честью уверяю.
— Экой же он вральман, этот старый! как же таки так врать! и вы не сватались даже, Петр Авдеич? — спросил радостно смотритель.
— Я?
— Вы!
— Рехнулся, видно, ваш Андрей Андреич?
— Неужто и в помышлениях у вас не было?