Одновременно с возникновением полиции как-то вдруг выяснилось, что в городе уже здравствует конклав всевозможных преступных элементов, давным-давно освоившихся в молодом мегаполисе. Специалисты криминалистики отмечают, что это была не мафия в ее традиционном виде, каковой она предстает в итальянских сериалах, однако отличие было настолько небольшим, что уловить его весьма непросто. В основном описываемая группировка занималась «честным» рэкетом, то есть, по сути, собирала налоги, утаенные от официальной кассы города некоторыми несознательными личностями. Причем состояла она не из единого, пусть даже и виртуального субъекта, а из множества, больших и малых, иногда воевавших друг с другом, но в основном старавшаяся не совать нос в чужие дела.
Против такой преступности полиция оказалась практически бессильна. Иногда ей приходилось доказывать вину не только преступников, но и потерпевших, продираться сквозь тернии круговой поруки, коррупции и теневой экономики. Простым как валенок армейским офицерам, а именно таких поначалу старались набирать на службу в правоохранительные органы, разобраться во всем этом хитросплетении было не то что тяжело, а практически невозможно. Только представьте себе такого бойца, пытающегося вывести на чистую воду скользкого и изворотливого как морской угорь торгаша. Который вроде бы и пожаловался, что его кто-то притесняет, и в то же самое время на вопросы: кто приходил? откуда? про что спрашивал? почему именно к нему, а не к соседу? про это молчок. Смешно, не правда ли?
Однако смешно не было. До поры до времени все мирились с существованием подобного порядка, но преступные группировки вскоре нагуляли аппетит и стали тормошить уже и коммерсантов с "совершенно прозрачной" доходной базой. То есть тех, кто свою долю налогов вносил полной мерой. Разумеется честным купцам это не понравилось и на судьбоносном тайном собрании ведущих предпринимателей, постановили принять, наконец, действенные меры.
С этой целью параллельно с полицией, переведенной заниматься элементарными случаями (как-то — взлом, убийство, или что-то в этом роде), появилась еще одна служба. В ее состав вошли люди из купеческой же среды, неплохо знакомые и с бухгалтерским учетом и с экспертными процедурами и много еще с чем, без чего в это дело не следовало и соваться. Их специализацией стало противостояние как раз организованной преступности. Расходы нового учреждения оказались немалыми, главным образом на сотрудников, привыкших к высокому уровню жизни и желающих за риск собственной шкурой получить соответствующее вознаграждение, но и отдачу они обещали адекватную. Что и произошло. Контора получилась на диво эффективной и смогла за короткий отрезок времени достичь очень многого. Гораздо больше, чем считавшая ворон полиция.
К сожалению, немало времени было уже упущено. Преступность набрала слишком большой вес, чтобы сдаться за просто так. Рэкетиры и новорожденная торговая охрана в стремлении отбить доходное место под солнцем сцепились не на жизнь, а на смерть. Разразилась самая настоящая, хотя и небольшая война, победитель в которой занял почетное, почетное и крайне выгодное право стать главной городской службой правоохранения. (Любопытно, что автор, не называет победителя прямо. Скорее всего, просто потому, что и сама не до конца уверена, какая же из противоборствующих сторон одержала верх. Дело в том, что подавляющее большинство лиц, по крайней мере, большинство значимых персон, замешанных в той кампании, ухитрялось совмещать посты, как в купеческих дружинах, так и в самих криминальных структурах. Причем уже тогда это ни для кого секретом не было. Примечание переводчика.)
Это что касается внутренней политики Коргадола. Однако не менее увлекательна и история его взаимоотношений с соседями, главным образом с Сорганазеллой — еще одним торговым городом, расположенным в том же экономическом ареале, что и Коргадол, а, следовательно, являвшимся его заклятым конкурентом.
Дело в том, что далеко не все влиятельные люди думали, что именно Коргадол является идеальной перекладной базой для переправки пряностей и сырья с далекого восхода на далекий закат, а промышленных товаров в обратном направлении. Существовало, по крайней мере, еще несколько дорог, по которым можно было сравнительно сносно осуществлять транзит. И у каждой нашлись сторонники, изо всех сил пытающиеся убедить остальных принять именно их точку зрения. Аргументы в ожесточенных спорах приводились самые разнообразные. Начиная от подкупа, и вплоть до полномасштабных армейских операций.
Армейские операции, как это понятно из названия, подразумевают наличие армий, а с армиями приходится повозиться. Их надо сначала привезти, потом вооружить, потом где-то поселить, и, только представьте себе, солдаты каждый день желают кушать, то есть, нельзя обойтись без крупных продовольственных поставок. Завозить целые караваны продуктов было нерентабельно, и правительства занялись изысканием путей обеспечения своих людей локальным фуражом. Пришлось расширять мясомолочную и в комплексе с ней всю остальную сельскохозяйственную отрасль. Появились крупные фермерские и крестьянские хозяйства, а на их основе многие другие: ремесленные, прикладные и т. д и т. п. Разумеется, контролировать абсолютно все никто уже не мог, так что все это стихийно, но вместе с тем по-житейски мудро, централизовывалось вокруг самых сильных и многообещающих фортов.
Панские разборки, как это принято в настоящем демократическом обществе, «холопов» касались лишь постольку-поскольку, поэтому народ, искоса наблюдая за творящимся в верхах бардаком, считал что живет в общем-то неплохо. Правда, с течением времени, передел дошел до своего апофеоза и, два полюса, Коргадол и Сорганазелла замкнулись друг на друга. Похожие как братья близнецы, и, в то же самое время, различные как плюс и минус гигантского гальванического элемента. Вот тут то искры и полетели.
Справедливости ради следует заметить, что «пожара» ни та, ни другая сторона не хотели. Все-таки и одна и другая сторона были торговыми республиками, для которых худой мир был лучше пусть даже и самой доброй войны, так что настоящей резни до победного конца между ними не случалось. Но и мириться с сильным соперником на денежной «тропе» никто не собирался, а значит «вечным» миром также не пахло. Больше всего это было похоже на такую бытовую картину: сидят два толстяка на скамейке и в стремлении занять побольше места под пятую точку, непрерывно шпыняют один другого, однако встать и нормально подраться из осторожности и врожденной трусости пока не решаются.
Глава 2
Так бы и продолжалось еще много-много лет, до тех пор, пока естественный отбор не решил бы какому городу жить и процветать дальше, а какому уйти в небытие, если бы не одно большое НО.
Вся та местность, о которой идет речь, находилась в так называемой зоне магической нестабильности. Иными словами, магия не могла развиться в городах конкурентах, и далеко вокруг них, просто потому, что никто, будь он хоть семи пядей во лбу, не был в состоянии просчитать и систематизировать все искажения в ее проявлениях и законах. И даже привнесенная извне всякая волшба выдавала совсем не тот результат, на который заклинатель рассчитывал. Чаще всего, результата не было вообще — и это в лучшем случае. В худшем, все кончалось крайне плачевно, и для самого «чародея» и для его окружения. Маги первого класса, способные обуздать буйство энтропийного циклона, в этих краях, как-то так исторически сложилось, не объявлялись. (Или же, подобно д'Аранжу, какое-то время имевшему там свои интересы, появлялись, однако широкой публике старались свою активность при этом не демонстрировать.) А их коллеги рангом пониже в схватке с природным феноменом были подобны мелким букашкам, затянутым в водоворот. Вот и получилось, что люди привыкли рассчитывать только на самих себя, и всякое волшебство встречали издевательским смехом.
Единственное применение, которое магия здесь нашла, это театральные и цирковые постановки, где маг обычно выступал в качестве клоуна. Ни в одном более-менее серьезном деле, включая сюда, разумеется, и боевые операции, ее не задействовали.
Итак, это была зона нестабильности. Вот только нестабильность эта оказалась явлением не постоянным, а цикличным, пусть даже и с многовековым периодом. Время прошло, и магия вернулась в города, где все жители считали ее либо глупой выдумкой, либо разновидностью плутовства. Вместе с магией пришли и ее носители… а первым из них, стал ОН.
Раньше всех обнаружил невозделанный участок, чародей Слэг, претендующий на звание боевого мага. Он тут же предложил сорганазельцам сделать прежде запрещенный ход и выиграть всю игру. О том, что конкуренты согласились нанять настоящего колдуна, вскоре узнали и в Коргадоле, но было уже слишком поздно. Врожденное недоверие к сакральным наукам сыграло над его правителями очень злую, дорого оплаченную шутку. Ценой ей стали несколько проигранных битв, колоссальные экономические потери и огромное множество человеческих жизней, перемолотых на жерновах раскрутившейся кровавой мельницы.
Во многом эта новая война была игрой в одни ворота. Коргадольцы даже и представить себе не могли, что следует предпринять против той или иной выходки зарвавшегося конкурента, и только лишь самоотверженная смелость и безумная отвага, вкупе с военными талантами, проявляемые их войском, удерживала весы давнего противостояния от совсем уж критического перекоса.
Однако продолжаться долго так не могло. Отчаянное сопротивление лишь продлевало агонию, но победы или хотя бы ничьей, даже не обещало. Срочно требовалось что-то предпринять. Как-то так изменить тактику, чтобы отыскался выход из совершенно безвыходного положения. Долгие дни и бессонные ночи напролет проводили мудрейшие из мудрейших в поисках ответа на этот вопрос и, наконец, нашли решение, которое, как им казалось, сулило надежду на успех.
Составили хитроумный план, а для реализации задуманного был отобран лучший исполнитель… Точнее лучшая — та, которой главнокомандующий доверял безоговорочно, практически как самому себе и, как некоторые говорили, считал почти дочерью. И вот теперь она возвращалась в родной город.
Всякому, повстречавшему Марисабель Гранде, сразу становилось ясно, что побывала она очень и очень далеко, и навидалась там многого. И того, что пришлось пережить девушке хватило бы и на десятерых неисправимых искателей приключений. Это наложило на нее неизгладимый отпечаток длани суровой судьбы. Притом, что оная девица и раньше не отличалась особенной покладистостью, то теперь ее и подавно нельзя было спутать с разрядившейся в мундир вертихвосткой из гражданских фру…
Широкий, почти мужской шаг, усталый «свинцовый» взгляд с прищуром, резкий поворот головы, нервное дрожание ладони на эфесе смертоносного «колеса». Кривого клинка, для которого даже ножен нельзя подобрать, сверкающего обнаженным профилем, словно ледяной меч черного призрака. Кстати и одета соответствующе… где только и достала такой костюм.
Шикарный плащ стоимостью в ее годовое жалованье, шляпа с лихо закрученными полями, высокие сапоги из нежной лайки, дорогущий камзол с бриджами, все изысканно и благородно… но, все такого насыщенного, пожалуй даже, перенасыщено скорбного черного цвета, что глаз тонул в этом мрачном наряде, словно в омуте. Казалось, чуть задержи взгляд и уже не сможешь его отвести. Нет, не простой костюм приобрела Марисабель в дальних странствиях, очень даже непростой. И плащ порой, словно одушевленный, подрагивает "вороновым крылом" хотя сама хозяйка застыла, уподобившись немому хладному изваянию, ожидая, когда ее проведут к генералу. И перо на шляпе слишком подозрительно клонится к шее ближайшего гвардейца — ласкаясь, маня прикоснуться к густой нежной бахроме, и скрывая в себе хищный стержень ядовитого стрекала.
А ее доспех? Не всякий императорский кузнец может похвастать, что способен сотворить подобное. Вензеля по кирасе бегут словно живые, вьются-извиваются, будто сами собой складываются в непонятные значки, давно забытые буквы истинной силы, что доступна сегодня лишь немногим избранным. Наверное, и те, кто мог сотворить такие латы, не сразу решился бы начать эту работу. Платят за нее и тот кто принимает заказ, и уж точно тот, кто его выполнит. Слишком живыми и самостоятельными они получаются — тело спасут, а вот душу… душу, как раз, могут и погубить.
Офицеры, повстречавшие Марисабель в коридорах штаба Морина, когда она проходила с докладом, сразу отметили странности в облике и манере поведения вернувшегося из дальнего похода агента. Кто-то потихоньку отдал приказ подтянуть в потайные коридоры для охраны еще десяток или два бойцов. Боевое искусство очаровательного адъютанта успело стать среди штабистов притчей во языцех. И хотя подозревать ее в открытую никто пока не собирался, мало кто из посвященных посчитал лишними дополнительные меры предосторожности. Уже были прецеденты когда, казалось бы, с младых ногтей проверенный и верный человек, внезапно словно сходил с ума.
Офицеры штаба ответственные за безопасность, хоть и прожили большую часть жизни, не веря в магию ни на йоту, за последние годы, это свое мнение кардинально поменяли. Наслушались (а кто-то уже и насмотрелся) такого, что поневоле стали обращать на подобные вещи самое пристальное внимание. Единственным по настоящему эффективным, хотя и не в должной мере, средством против таких, «одержимых» оставалась элементарная бдительность.
Все торопливые попытки ввести практику колдовской антитеррористической премудрости и магической самообороны в городе, никогда ранее этих дисциплин не знавшем, нельзя было пока назвать успешными. Приходилось во всем полагаться на старую добрую стражу. Полагаться и верить в то, что они окажутся на должном уровне компетентности. Достаточно высоком, чтобы суметь своевременно разобраться в ситуации и адекватно отреагировать. В случае, если околдованным убийцей стала (ну а вдруг?) Марисабель Гранде, уровень готовности должен был быть крайне высоким. Особенно если учесть, что добивалась она конфиденциальной встречи с генералом, то бишь, с глазу на глаз.
Согласитесь, довольно трудно охранять того, кого не видишь от того, кто считается, и совсем небезосновательно, одним из лучших оперативников разведывательно-диверсионного отдела. То есть тем, кто способен в течение одной единственной краткой минутки натворить столько нехороших дел, что кто иной и за неделю не управится. Класс охраны в описываемом случае должен быть не просто высоким, он обязан быть высоким недосягаемо. Заоблачно высоким, если можно так выразиться. Именно таких орлов сейчас и подгоняли в тайники, расположенные рядом с кабинетом Морина. Каждый был фехтовальщиком экстра класса, некоторые не хуже самой Марисабель, и каждый готов был насадиться грудью на ее клинок, если бы иного способа спасти генерала не оставалось.
Одновременно с этим, другие люди, чьими достоинствами были качества иного характера (наблюдательность и специфический склад ума) вели скрытую слежку за посетительницей и анализ мельчайших деталей в ее облике и поведении. Случись кому-нибудь из «безопасников» обнаружить хотя бы один знакомый признак одержимости, и аудиенция немедленно была бы отложена.
Собственно и сейчас, все кто имел к этому делу отношение, считали что торопятся. Однако по инструкции всякое требование агентов уровня лейтенанта Гранде выполнялось тотчас, а она заявила о желании немедленно повидаться с генералом. Ну а он, в свою очередь, приказал не слишком церемониться и сразу вести ее к нему.
Должно быть дело, по которому лейтенант пропадала последние несколько недель, не относилось к разряду тех, что могут подождать еще пару часов.
По мнению безымянного офицера, настоящего шефа службы безопасности, в природе вообще не существовало дел которые не могут подождать, но он вынужден был подчиниться. Приказы генералов не обсуждают вообще, а уж отданные в той категоричной форме, какую использовал Морин, едва прослышав о возвращении адъютанта, так и подавно. Невооруженным глазом было видно, что появлению "блудной дочурки" генерал придает архиважное значение, и если бы у него, старого солдата, посвятившего всего себя нескончаемой войне, сохранилась способность демонстрировать простые человеческие эмоции то, безусловно, он бы сейчас извелся от нетерпения.
Соображения тайной стражи генерал принял, но согласился лишь на самый минимум необходимых процедур.
Гэбэшнику, потерпевшему поражение при попытке образумить верховного главнокомандующего, даже показалось, что Морин прошептал "если уж и она не преуспела, то все остальное…". Однако офицер был скорее склонен списать это на свое разыгравшееся от хронического недосыпа воображение, чем всерьез подумать такое на Стального Генерала.
Разумеется, согласие охраны пропустить Марисабель не означало, что генерал останется без надлежащего надзора. Ни-ни. Даже когда он сам считал, что находится в полном одиночестве, это было не совсем так. Не то чтобы гэбэ нарушало приказ, хотя спецслужбы сплошь и рядом обвиняют именно в этом, оно скорее понимало его по-своему.
Единственной заповедью тайной стражи, свято соблюдаемой ею, и по духу и по букве, была безопасность. Безопасность, прежде всего страны, вернее, города с окружением; включая сюда торговые и политические интересы; включая в них средства и исполнителей для защиты этих самых интересов; включая в них… ну и так далее.
При этом теневая стража легко допускала, что не все, чего хочет город обязательно идет ему на пользу. Так, та сверхсекретность, на которой помешаны военные, иногда полезна, а иногда нет, однако чаще всего оказывается даже вредна. Следовательно, попускать ее нельзя. А чтобы выполнить первостепенную задачу (читай выше) и не вступить ненароком в конфликт с сильными мира сего, то сделать надо по-своему, однако обставить дело так, чтобы военные ни о чем не заподозрили. Ну и, разумеется, чтобы нарушение секретности не принесло еще больший вред, нежели ее соблюдение.
Вот и крались сейчас по тайным лазам к замаскированным щелям-бойницам операторы полуавтоматических арбалетов. Вообще-то, дежурная смена контролировала покои генерала (и не только их) круглосуточно, однако сейчас начальнику стражи показалось, что стандартных мер недостаточно, и он приказал караулы удвоить.
Принимая донесения о том, что очередное звено бойцов заняло отведенный ему пост, главный страж хмурился. Времена, когда ему приходится поднимать "в ружье" почти всю свою подпольную армию, пусть и небольшую, но эффективную, как никакая другая, и при этом не чувствовать, что сделал все, что мог… вернее, сделал то все, но этого не достаточно, ему категорически не нравились. Проклятое колдовство. Не будь его… впрочем, главный страж быстро избавился от ненужных мыслей. Он давным-давно догадался — не будь магии, люди придумают что-нибудь еще, такое же мерзкое и непонятное, если еще не хуже.
Придумали же они политику. Сами, между прочим, придумали, никакая потусторонняя сила их не подталкивала. А ведь как раньше было, у-у-у-у, просто загляденье: меч против меча, разум против разума… гэбэшник сердито отогнал навязчивые воспоминания. Работать надо, работать.
Приняв последний из докладов, и еще раз проверив, не упущено ли чего (не все сделано, что хотелось бы, но уже все, что возможно) главный тайный страж отправился в приемную. Он решил лично присутствовать при встрече генерала и этой странной девчонки, и в случае вероятного провала оказаться одним из погибших. Тем более что казни в этом случае все равно не избежать. А раз так, то лучше сразу и без позора — гибель на боевом посту и достойные проводы в последний путь, чем муки следствия и осуждение в глазах всех, кто тебе доверял.
Получив приказ осуществлять дальнейшее тактическое руководство, командир караула никак эмоций не проявил, и лишь по-уставному сухо козырнул, отмечая прием распоряжения. Глава службы не сомневался, что подчиненный понял его правильно. Он так же не сомневался, что окажется выставленным в самом выгодном из возможных вариантов свете. Что ж, иногда почетные, пусть и тайные, как вся его служба, похороны — лучшее из всего, что остается.
…в приемной, на момент появления там шефа охраны, царил хаос. Вообразите себе сценку, когда несколько человек сражаются между собой на ограниченном пространстве, и темп битвы уже достиг наивысшего значения. Вообразили? Наверняка у вас получилась картина похожая на ту что предстала перед взором вмиг повеселевшего офицера. Повеселевшего? А как же иначе. Сработала охрана, еще как сработала… все отчаянно размахивают клинками, кричат, разносят дорогую мебель в щепки, но покушение на генерала снова предотвращено.
Однако что-то они тянут с захватом? Главный гэбэшник осмотрелся. Несколько упитанных, сильных и опытных бойцов дружно атаковали одну единственную, девицу; парни выкладывались на полную, бились как могли, однако девке удавалось избегать их "знаков внимания". Удавалось чудом, причем в самом буквальном смысле этого слова. Если, конечно, кошмар можно так назвать. Еще из детских сказок начальник стражи привык вкладывать в понимание чуда что-то легкое и светлое, в общем, сказочное, то есть доброе и необычное.
Необычным, то что он увидел, назвать было можно, но вот добрым… по правде говоря, офицер себе и представить бы не смог большей жути.
Вместо стильно одетой, симпатичной, хотя и слегка не в себе, девицы, испуганным до полного бесстрашия воякам, противостояла настоящая мегера. С сильно, очень сильно, изогнутой саблей в одной руке, угольно черным плащом, обернутым вокруг предплечья другой, и… Примерно десятком жилистых щупалец, вырастающих прямо из кирасы и в мельтешащих между разоблаченной ведьмой и нарядом стражи.
Всякий, кто сокращал дистанцию, неизбежно попадал под удар одного или нескольких упругих, словно хлысты, отростков и оказывался на земле. Иногда солдату удавалось сохранить оружие — чаще же нет. Щупальца безнаказанно обвивались вокруг заточенной стали и легко вырывали ее из рук. У ног Марисабель (право, а Марисабель ли еще?) уже скопилось несколько клинков. К счастью, команда, противостоящая ей, хоть и не входила непосредственно в состав спецподразделения быстрого реагирования тайной стражи, однако оказалась прекрасно подготовлена. Лишившись основного оружия, бойцы искали замену и быстро ее находили. В ход давно пошли: настенные, висевшие крест накрест, клинки, потом стулья, лавки и, наконец, тяжелый стол — двое гвардейцев тащили его с явным ускорением, вероятно, собирались просто бросить в неуязвимую для обычного оружия колдунью и посмотреть, что из этого выйдет.
Неплохая идея — отметил начальник стражи, в котором профессионал, наконец, победил оторопевшего, перепуганного до полусмерти человечка, и заставил мыслить по существу. Массивный, почти как гробовая плита, стол отбить наверняка даже ведьме будет не под силу. Как минимум, это заставит ее покинуть угол, в котором она держала оборону и позволит напасть на себя более широким фронтом, чем сейчас, и этого может оказаться достаточно, чтобы превозмочь колдовские трюки.
"Однако что-то здесь не так", — неожиданно забеспокоился офицер. — "И это что-то, даже на колдовство".
Что-то другое, не менее важное, и он просто обязан был распознать это, прежде чем совершить непоправимую ошибку. Глава тайной стражи колебался ровно секунду, но и этого хватило, чтобы Марисабель его заметила. Рот девицы тут смазался в надрывном крике.