С упорством я накручивал диск, но телефон находился в игривом настроении, соединяя меня с кем угодно, но только не с Эллой, не Полиной и не Митькой. Кооператив, баня, какой-то загс... Дважды меня разворачивали, не дав сказать и слова.
- Эллочку тебе?.. А табуретом не хочешь? По загривку?..
Утомленный, я сдался. Присел за стол и обхватил голову руками. За окном выл ветер. Со всех сторон к городу слетались рокочущие тучи.
- Гад! - сказал я телефону, и он немедленно хрюкнул, залившись смешливой трелью.
- Да! - рявкнул я, хватая трубку.
- Ты что так орешь? Не в настроении?.. Это Элла.
Дыхание у меня перехватило. Все-таки есть на земле Бог. Чудо - это когда уже не ждешь...
- Элла! Приходи ко мне! Немедленно!
- Прямо сейчас? Ты с ума сошел. На улице творится несусветное.
- Если не придешь, будет еще хуже.
- Нет, прямо сейчас я не могу. Я думала - поболтаем. Или ты заскочишь. У меня тут Митька сидит. Вот с такими ногтями. Так заскочишь?
- Извини. У меня болит голова.
- Голова?
- Мозг, - пояснил я. - Лобные доли... И еще кипит чайник. В общем извини, родная. До связи! - я положил трубку. Несколько минут сидел неподвижно, затем встал и, старчески шаркая, отправился на кухню. Отрезал себе кусок торта и, запивая холодной водой, принялся жевать.
Тополя за окном уже не шелестели - они стегали друг дружку листвой, стегали наотмашь, без сожаления избавляясь от хрупких ветвей. Легче всего, наверное, переносил непогоду тот коренастый тополек, на который залазил Толечка. Ему было не с чем расставаться - этому древесному огрызку. Отсутствие листьев сводило его парусность на нет. Бедолага. Ни рук, ни ног, ни листьев... Я поморщился. Мне попался запеченный в торте волос. Подцепив его с языка, я счистил с него крем и заплакал. Волос был совсем седой.