У огромного шатра сине-зеленого цвета, украшенного гербом пфальцского дома, мы остановились. Нас было теперь только трое — я, Альберт (теперь уже Арнольд) и лейтенант Копп. Двое солдат, сидящих под наскоро сооруженным из пары одеял и копий навесом, кутались в добротные плащи серого цвета и глазели на нас.
— Ваша милость, прибыли господа Эндорфер и Боксбергер! — проорал Зебальд. Услышав ответ, который был понятен наверное только ему, он приподнял полог шатра и прошел внутрь.
Тем временем опять пошел дождь, струйки воды начали сбегать по моему лицу. Я накинул капюшон, перекинувшись веселым взглядом с Альбертом. Он выглядел испуганным, сидя в напряжении и держа руку на мече. Двинув лошадь ближе ко мне, специалист по магии проговорил одним уголком губ:
— Я боюсь, Дитрих. Я…
— Иерг Эндорфер! — свирепым шепотом поправил его я. — Ближайшее время меня так звали, зовут и будут звать. Ты хоть свое имя помнишь?
— Арнольд Боксбергер, советник из Соединенных Провинций, — так же шепотом ответил он мне. — Если нас разоблачат, нам не избежать петли. Вторую такую штуку, как в Амстердаме, я не проверну. Больше у меня ничего нет!
— Чего у тебя нет?! Головы нет?! — меня ужасно раздражало то, что Альберт не видит такой прекрасной представившейся нам возможности добыть информацию об униатах и быстро, без проблем, добраться до Кельна. Путешествовать сейчас по империи втроем, тем более вдвоем, решился бы только безумец. — Помолчишь, когда нужно. Скажешь чего-нибудь умного, вот и все.
Солдаты тем временем продолжили свой разговор. К ним присоединился третий наемник, принесший флягу вина. Тема их трепа была извечной солдатской темой.
— …Да она страшная, как деревня после отряда ландскнехтов. Я когда на нее смотрю, — первого солдата передернуло и он сплюнул.
— А ты штанами своими ей харю прикрой, — посоветовал пришедший.
— Да ладно, в бабе что главное — сиськи да… — усмехнулся второй. — Харя его не устраивает, а!
— Или раком поставишь, в конце концов, чтоб хари не видеть.
— Его милость ждет вас, — провозгласил Зебальд, появляясь из шатра. Прикрыв плащом дырку в кирасе, я спешился и прошел внутрь. Следом вошел Альберт.
Граф Рекнагель сидел за столиком, уставленным бутылками и пустыми тарелками. Слева от него сидел высокий, худощавый мужчина в кирасе. Вытирая рукой слезы на лице и оставляя на нем грязные подтеки, он от души над чем-то смеялся. Граф понуро улыбался, будучи уже сильно пьяным:
— Советники? — спросил он спустя несколько секунд, заметив наше присутствие. — Как поживает этот старый пердун, Бальтазар?
Мы поклонились.
— Хорошо, ваша милость.
— Садитесь, — широким жестом пригласил нас за стол граф, смахнув часть посуды на пол, в немалую кучу объедков и грязи. — Можете чего-нибудь выпить, если еще осталось.
Его собеседник пьяно расхохотался, обдав нас ароматом чеснока и вина. Судя по внешности, это вполне мог быть сам Альберг Парас. Он двинулся в сторону, освобождая место на скамье, свалив при этом еще пару бутылок.
— Зебальд, зови Конрада и Грегора. Скажешь, прибыли советники из Соединенных Провинций, будет совет, — лейтенант выслушал приказ графа и вышел из шатра, прикрываясь плащом от хлещущих струй ливня.
Стараясь не пить так, как Рекнагель и Альберг, мы ждали начала совета еще минут двадцать. Я пытался незаметно рассмотреть графа, так и не узнавшего меня — сказались годы пьянства и войн, когда окружающие лица менялись вокруг него хороводом. Он сильно изменился, черты его лица стали грубее, потеряв былую привлекательность юности. Волосы, когда-то густые и каштановые, поседели и стали жидкими. Левое веко графа время от времени начинало подрагивать, выявляя сильный нервный тик.
Полог шатра приподнялся и вошли двое плечистых мужчин, один из которых остервенело тер заспанные глаза. После них внутрь заглянул лейтенант Копп, осмотрел нас. Граф Рекнагель рявкнул:
— Возьмешь еще четверых солдат, будешь охранять шатер.
Зебальд кивнул, опуская полог:
— Слушаюсь, ваша милость.
Пришедшие расселись за столом. Альберг разлил — больше расплескав — вино по стаканам. Рекнагель встал.
— За победу нашего дела, за взятие Кельна, за большую добычу и деньги старого Бальтазара Лодекина! — прохрипел он.
Мы потянулись за кубками. Сделав глоток, я заметил, что сидящий рядом капитан Альберг смотрит на мою кирасу. Черт бы побрал Себастьяна, стрелявшего в сердце голландца — наемник увидел отверстие от пули!
— Тебя наверное смертельно ранили, советник! — своим идиотским смешком он обратил на меня внимание остальных присутствующих. Краем глаза я увидел руку Альберта, медленно ползущую к пистолету. Господи, только бы он не начал стрелять!
Воцарилось напряженное молчание. Я сделал как можно более недоуменное лицо:
— Отверстие-то? Да это не моя кираса. Моя осталась в каком-то забытом богом трактире, еще в Голландии. А эту я выиграл в кости у одного француза. Он не захотел потом ее мне отдавать, — я пожал плечами. — Так она у меня и появилась.
Альберг заржал и хлопнул меня по плечу, буквально повиснув на нем. Рассмеялись все остальные униаты, даже Рекнагель сменил свое кислое выражение лица на какое-то подобие ухмылки. Рука Альберта отдернулась от рукояти пистолета, и он шумно почесался, делая вид, что именно это и собирался сделать.
Хохот стих, Парас в очередной раз растер грязь по лицу, утирая слезы — он всегда плакал, когда смеялся — и заговорил:
— Ладно, теперь двое советников из Провинций с нами, можно обсуждать план кампании, — граф прервал его нетерпеливым движением руки.
— Господа Иерг и Арнольд, — он резко сменил тон, заговорив теперь уважительно. — Нам всем хотелось бы услышать ваше мнение о предпринимаемом нами штурме Кельна.
Ну вот, теперь все и решится. Незаметно пнув под столом Альберта, чтоб молчал, я медленно начал говорить, обдумывая каждое свое слово.
— Сначала мы хотели бы получить все те сведения, что есть у вас, ваша милость.
Рекнагель причмокнул губами, сделал глоток из кубка и усмехнулся.
— Ну пока все остается по-прежнему. В Кельне стоит войско Готфрида Лейгебе, объявившего себя тамошним ландграфом. Он ставленник Максимилиана Баварского и императора. Осенью прошлого года Максимилиан взял Кельн штурмом, выбив оттуда наши войска, и оставил гарнизон под руководством этого самого Готфрида. Там две тысячи пехоты и от силы пять сотен конных. Кроме того, — граф заулыбался, став похожим на прежнего Рекнагеля, — в городе стоит рейтарская рота капитана Виндорта, получившая деньги от мэтра Лодекина за то, что не будет принимать участия в бою.
— Это все нам известно, — признаться, я был удивлен его словами. Мастер Боль советовал нам называться посланцами этого самого Родерика Виндорта. У Себастьяна была даже бумага с личной росписью капитана. Возможно, конечно, краденая или поддельная. Но слова мастера Боля заставляли меня считать иначе. Вполне вероятно, что Союз перекупил капитана позже Ост-Индской компании Соединенных Провинций. Или наоборот…
— И что именно вы хотите от нас услышать? — поинтересовался я. — Разрешения вам идти на Кельн?
Опасно было так с ними говорить — дворянская честь и гордость были взрывоопасной смесью. Я надеялся лишь, что влияние мэтра Лодекина, якобы нашего отправителя, заставит их дважды подумать, прежде чем обнажить клинки. Наверняка и у Альберта есть какой-нибудь очередной фокус в запасе, хоть он и божится, что нет.
— Да, — пожал плечами, соглашаясь, граф. — Мы желали бы получить подтверждение найма Виндорта Бальтазаром Лодекином и ваше собственное мнение относительно этой кампании.
Я незаметно выдохнул, заметив, что ждал его ответа не дыша. Теперь судьба Кельна отчасти попала и в мои руки. Все зависит от того, кому продался капитан рейтарской роты Родерик Виндорт. Черт, никогда не везло в азартные игры. Бросок кости и…
— Я подтверждаю существование договора между мэтром Лодекином и Виндортом. Во время штурма его рота ударит в тыл легистам и откроет вам ворота города. Наше мнение… — я помедлил, все еще опасаясь принять неправильное решение. — Надо как можно быстрее двигаться к Кельну, несмотря на непогоду. Вы не должны медлить со штурмом.
Альберт-Арнольд веско кивнул со значительным видом, соглашаясь и одобряя мои слова. Все остальные переглянулись, ловя взгляды соседей и пытаясь узнать их мнение. Мне опять стало не по себе.
— Отлично! Выступаем послезавтра или завтра, если дождь закончится, — резко встал со скамьи Рекнагель. — Все свободны. Ты, Альберг, останься. Зебальд, мать твоя спала с псами, где ты там?!
Словно из ниоткуда появился лейтенант, подобострастно глядя снизу вверх на его милость.
— Разместишь господ советников в палатке Огильдора. Скажи ему, пусть подыщет себе другую.