— Немного? — Яна хмуро перебирала нитку жемчуга. — А где моя сестра?
— Забудь. Она женою стала.
— Купилась? На это? — показала на драгоценности.
— Нет, не за золото — любя.
— Любя?! Она девчонка: наивна и глупа!… Постой! В того, кто ее украл?!
— Да, еще дома полюбила.
— Не верю.
— А чему вообще?…
— Я хочу ее увидеть, услышать лично от нее, что, правда, влюблена, жива, здорова и благополучна.
— Условие? — взгляд Геустиса острым стал.
— Условие чего?
— Союза.
— С тобой?
— Да.
— А ты упрям.
— Так что? Давай-ка здесь, сейчас мы заключим с тобою соглашенье. Мне — ты, а я тебе в замен… Перечисляй, я все приму.
— И сделаешь?
— Обещаю.
— Домой хочу.
— Исключено.
— Тогда оставь меня.
— И это тоже. Могу лишь время дать — подумать.
— Я в плену?
— Почти. С той разницей, что не рабыня ты, а госпожа. Что хочешь — прикажи, любой исполнит. Но бежать не надо. И бесполезно — здесь повсюду — я. Найду мгновенно и верну обратно.
— Посмотрим…
— Ты не поняла. Здесь каждый камень — я, и слуг моих отряды. Мне только щелкни пальцем — обратно приведут тебя. Со мной бороться, что сражаться с солнцем.
— Нет тупиков, а выбор есть всегда.
— Ты думаешь, как эльф, то кровь Авилорна, но ты не он, ты — человек. Что эльф тебе? Зачем он нужен? Подумай — выгода какая и власть — хозяйкой ада стать! Любимой, — заглянул в глаза и голос мягким стал. И руки, словно бархат, по шее провели, плечам. — Ты получишь все, и только укажи: кого, куда, когда, я сделаю. Отомстить? Любому.
— Ненужно, этим я сыта.
— Тогда, чего ты хочешь?
— Солнца с неба.
— Я не шучу.
— Тогда верни Авилорна к жизни. И помоги ему домой вернуться.
— Вот это не могу. Здесь каждому своя дорога.
— А что тогда ты можешь?
— Что угодно, то, что касается тебя или меня, — и обнял, зашептав. — Я все равно тебя женою назову. И не мечтай противиться мне — глупо. Ты лучше о цене подумай, назови…. А, впрочем, я не тороплю. Здесь времени нет, бери его сколько тебе угодно. Я понимаю, нужно присмотреться. Обвыкнуться и кое-что понять. Ну, что ж, я буду только рад занять тебя ознакомленьем с той вотчиной, что скоро твоею станет. И, конечно же, должна ты ближе познакомиться со мной. Понять, что мы с тобой одно, и больше схожи, чем ты с эльфом. Он слишком вялый для тебя. Он… Как ты говорила? А! Инфантильный.
— Я говорила сгоряча, не думая.
— Но ты была права…
— Нет.
— Нет? Ничего, ты его забудешь. Немного погрустишь, и все пройдет.
Девушка не стала просить: и не хотелось ей, и не моглось. И глядя в глаза гарона, думала: был бы жив Авилорн, она бы попросила дунуть ей в лицо и с удовольствием заснула, а проснулась, как обычно, когда все трудности остались позади.
А если сделать шаг назад? Ведь это ад! И пленку открутить на пару кадров — пусть в полынью опять, иль к змеям, Дзамуранчахтачантре. И сделала.
Гарон же не пошевелился и делал вид, что занят изучением монет. Но мир не изменился и не исчез.
Еще два шага. Пусто. Бесполезно.
— Ты вне законов, ты не гость, — спокойно пояснил Геустис. — И правила теперь другие.
— Какие?
— А их нет. Но для тебя, — и добавил, поясняя взглядом. — Пока я рядом.
Девушка вздохнула и покачнулась — кончен бег. Финал не радостный, а как хотелось ей преодолеть весь путь и не одной, а с Авилорном, обнять Альбину, отругать и за прогулку в местах опасных попенять, потом вернуться… И многое еще чего хотелось, но не сбылось и, вроде, кануло в небытие: месть Дзамуранчахтачантре, Аморисорну, горринам, кому-то там еще. Пустое — ничего не надо. Кроме одного — не должен был страдать невинный. Не справедливо, а без справедливости и цели нет и жизнь пуста.
— Я хочу, что б Авилорн был жив.