Там белая башня растет.
Молитвы, рвота и ругаш.
Слышны из каюты в дверь;
Мечтаю, схватившись за мачту;
Попасть бы домой теперь!
В тихую, безветренную погоду спокойно набегали на берег серые волны Северного моря, лизали прибрежную песчаную полосу и бесшумно отходили, оставляя кружевную пену, резкий запах рыбы и водорослей. Гарри гулял по берегу, вдоль рыбачьих лачуг, следил, как готовят невод, как выходят в море здоровые, загорелые рыбаки.
как помогают им в их суровой и опасной работе женщины и дети. В голове поэта слагались песни о море, и он сравнивал свое сердце с шумной и неуемной морской стихией:
А в сердце моем, как в море,
И кетер пост и полна.
И много прекрасных жемчужин
Таит его глубина.
Кончалось лето. становилось холоднее на море, курортные гости разъезжались. Уехал и Гейне.
Опять Гамбург, теперь совсем ненадолго. Одинокий, покидал поэт этот город, и его грусть выливалась в глубоких лирических строках:
На сером горизонте
Встают в вечерней дали
Город и темные башни
Туманный призрак земли.
Свирепый ветер гонит
Угрюмую пену вод,
Размеренным взмахом весел
Гребен мой лодку ведет.
Вечернее солнце взглянуло
В последний раз, и вновь
Открылся далекий город,
Где я утратил любовь.
И снова Люнебург. Пачка писем и газет ждала Гарри.
Он читал отзывы о вышедшей в этом году книге. Его хвалили за простоту и чистоту чувства, но были отзывы, которые больно ранили поэта. Писатели католической партии обвиняли Гейне в грубости и богохульстве. Особенно большим нападкам подвергся "Альмансор". Гейне позволил себе поставить гонимых мавров выше христианских рыцарей, которые мечом и крестом уничтожали мавританские города и деревни. Самым жестоким ударом явилось известие о том, что в Брауншвсйге "Альмансор" провалился на сцене. Трагедию поставил известный актер и режиссер Клингеман, играли хорошие актеры, и все же публика освистала "Альмансора", спектакль едва довели до конца. Гейне был уверен, что провал организовали брауншвейгские мракобесы. "Старонемецкие ослы" отомстили Гейне за его свободолюбие.
Гарри стал необычайно раздражительным, мнительность его росла. Приступы головной боли, тяжелой и мучительной, возобновились. Родные не понимали его и только жалели. В Люнебурге Гарри нашел лишь одного друга - молодого адвоката Рудольфа Христиани. С этим жизнерадостным и тонким человеком, любившим литературу и искусство, страстным почитателем Гёте, Гейне виделся почти ежедневно. В дни, когда Гарри мог выходить из дома, друзья гуляли в окрестностях Люнебурга, любуясь природой и читая друг другу стихи. Христиани нравились новые лирические стихотворения, написанные Гейне в Люнебурге. В этих стихотворениях сквозь печаль пробивались жизнелюбивые тона, и страсть к жизни побеждала грусть, таившуюся в сердце поэта. Однажды весной, когда друзья вышли на люнебургский вал, Гарри прочитал другу лирическую песню, где был нарисован окрестный пейзаж:
Печаль, печаль в моем сердце,
А май расцветает кругом!
Стою под липой зеленой
На старом валу крепостном.
Внизу канал обводный
На солнце ярко блестит.
Мальчишка едет в лодке,
Закинул лесу - и свистит.
На том берегу пестреют,
Как разноцветный узор,
Дома, сады и люди,
Луга, и коровы, и бор.
Служанки белье полощут,
Звенят их голоса.
Бормочет мельница глухо,
Алмазы летят с колеса.
А там - караульная будка
Под башней стоит у ворот,
И парень в красном мундире
Шагает взад и вперед.
Своим ружьем он играет.