- Вот ваши коллеги, критики, толкуют о вдохновении и думают, что поэты поют, как птички божьи, обо всем, что придет в голову. А кто знает, сколько нужно бессонных ночей, растерзанных чувств, горячих мыслей, для того чтобы создать хоть сколько-нибудь приличное стихотворение! Не знаю, как другие, а я тружусь, как ювелир над золотой цепью, и пригоняю колечко к колечку-слово к слову, рифму к рифме.
Винбарг задумался и сказал:
- Очевидно, вот такой упорной работой и достигается та простота и безыскусственность, какую мы видим в поэзии Гейне.
- Дорогой друг, - ответил Гейне, - вы заглянули за кулисы, или, лучше сказать, увидели постройку дома.
Но, когда все готово, леса убираются, и на ваш суд предстает новое здание.
Винбарг внимательно огляделся вокруг, выбрал один из стульев и присел на него, убрав лежавшие на нем вещи.
После некоторого молчания он сказал:
- Знаете, что мне пришло в голову? У вас вид путешественника, который провел беспокойную ночь на постоялом дворе.
Грустный, бледный Гейне слабой улыбкой ответил на слова друга.
- Так оно и есть, - сказал он. - Я себя чувствую путешественником и не только в Гамбурге, но и везде в Германии. Вернее сказать, Лудольф, я-перелетная птица, которая ищет лучших краев.
- Куда же летит перелетная птица? - в тон Гейне спросил Винбарг.
- Перелетная птица, - серьезно сказал Гейне, - летит в будущее...
Наступила пауза. Гейне порылся в бумагах и нашел смятый листок.
- Послушайте это. Моя исповедь сегодняшнего дня:
Для дел высоких и благих
До капли кровь отдать я рад.
Но страшно задыхаться здесь,
В мирке, где торгаши царят.
Им только б жирно есть и пить,
Кротовье счастье брюху впрок:
Как дырка в кружке для сирот,
Их благонравный дух широк.
Их труд - в карманах руки греть,
Сигары модные курить.
Спокойно переварят все,
Но их-то как переварить?
Хоть на торги со всех сторон
Привозят пряности сюда,
От их душонок рыбьих тут
Смердит тухлятиной всегда.
Нет, лучше мерзостный порок,
Разбой, насилие, грабеж,
Чем счетоводная мораль
И добродетель сытых рож!
Эй, тучка, унеси меня,
Возьми с собой в далекий путь,
В Лапландию, иль в Африку,
Иль хоть в Штеттин - куда-нибудь!
О, унеси меня!.. Летит...
Что тучке мудрой человек!
Над этим городом она
Пугливо ускоряет бег.
Винбарг почувствовал, что это действительно исповедь сердца поэта. Двадцативосьмилетний критик тоже задыхался в Гамбурге и мечтал уехать куда угодно, только бы прочь из этого города. Он не хуже Гейне знал гамбургское общество и не раз слыхал от толстых, самодовольных дам, жен сахарных и кофейных королей, что его друг Генрих Гейне непроходимо глуп и ни о чем не может говорить с дамами, кроме как о погоде. Они и не подозревали, что Гейне издевательски говорил с ними только о погоде.
Пришел художник Петер Лизер, давний приятель Гейне, глуховатый и поэтому всегда имевший растерянный вид. Лизер был страстным любителем музыки. Гейне всегда поражался тому, что Лизер, несмотря на глухоту, тонко воспринимал музыку и даже был оперным критиком в одном из гамбургских журналов. Прервав беседу Гейне и Винбарга, Лизер, не говоря ни слова, протянул Гейне белый листок бумаги. На нем был изображен резко черными беглыми штрихами знаменитый итальянский скрипач Николо Паганини, приехавший на гастроли в Гамбург.
Несколько дней назад Гейне и Лизер встретили Паганини на Юнгферштиге. На скрипаче был темно-серый сюртук, длинный, доходивший до пят, отчего вся его фигура казалась очень высокой. Длинные черные волосы вились кудрями и спадали на плечи, обрамляя мертвенно-бледное лицо с резкими чертами. В этом лице было что-то зловеще-фантастическое, что привлекало всеобщее внимание.
"Я зарисую его, непременно зарисую!" - сказал Лизер и, стремительно выхватив из кармана альбом и карандаш, тут же несколькими смелыми штрихами набросал Паганини. Этот портрет Лизер теперь принес и подарил Гейне.
- Но, друзья мои, у меня есть нечто получше, чем этот рисунок. Дьявол водил моей рукой, это несомненно! -Лизер таинственно захихикал. Это он делал всегда, когда радовался какой-нибудь, своей проделке. Тут же он добавил: - И тот же дьявол дал мне три билета на сегодняшний концерт Паганини.
- Откуда это? - разом спросили Гейне и Винбарг.
Они знали, что попасть на концерт Паганини было почти невозможно.