Сашенька на цыпочках - к двери. Не соврал Кюхля. В лунном свете белела жопа спящей Сонечки с черной дыркою промеж двух округлостей. Черная дыра. Простынка спала с плеч мальчика. Он плюнул на ладошку и обслюнявил поднявшийся хуй. Вот так. Подкрался к Сонечке. За печкой в дворницкой играл на скрипке сверчок. Пахло здесь щами и водкой.
-Аааа! Разъеби твою душу мать. Пиздаебаныйхуебань!
Сашенька пулей из флигеля. Кюхля понесся вслед за ним.
Вопли дворника звенели в ушах.
Через несколько минут и Кюхельбекер и Пушкин лежали в своих постелях. Да вот беда: простынка Кюхли была на месте, а вот Сашенькину держал в своих грязных руках голый и страшный дворник.
Гл. 12 Дознание и после
Выстроились лицеисты перед директором Малиновским. Страшно всем. А больше всего - Сашеньке. Потому что в руках у Малиновского - простынка Сашенькина. А рядом с директором - дворник. Мрачнее тучи. В носу пальцем ковыряет. Вынет соплю, да и в рот.
В шеренге рядом с Сашенькой - Кюхля. Тот спокоен. Лыбится.
Пущин, Дельвиг, Бакунин, Кукольник, Броглио, Вольховский, Горчаков, Гревениц, Данзас, Есаков, Илличевский, Комовский, Корнилов, Корсаков, Корф, Ломоносов Сергей, Мясоедов, Ржевский, Саврасов, Стевен, Тырков, Юдин, Яковлев. Все в сборе.
-Господа лицеисты.
Голос у Малиновского грубый, похож на лай простуженного пса.
-В нашем беспримерном учебном заведении произошло вопиющее преступление. Вот этот человек, - директор кивнул на дворника, жующего козявку, - пострадал от рук. Вернее, не от рук…
Директор побагровел, мучительно подыскивая слова.
Сашенька со страхом покосился на Кюхлю. Кюхля едва сдерживал смех.
-Не от рук, - кашлянул Малиновский. - В общем, кто-то из вас совершил… Вернее, не кто-то, а владелец сей простыни…
-Василий Федорыч, - подал голос дворник. - Можно я скажу? По-свойски?
Директор взглянул на дворника.
-Валяй, Сидор.
Дворник Сидор взял из рук Малиновского простынь, потряс ей в воздухе, как флагом.
-Слушайте, гниды.
Директор поморщился.
-Один из вас ночью забрался ко мне в каморку и выеб меня в сраку.
Лицеисты захохотали.
-Господа, - строго одернул директор. - Ведите себя подобающе.
-Вы, суки, думаете, просто дворник, можно драть в очко, а я здесь пораньше этого петуха, - дворник кивнул на директора.
-Сидор, - просительно промолвил Малиновский.
-Заткнись.
Дворник распалялся. Глаза его метали молнии. Он воистину был страшен.
-Вы думаете, маленький человек, права не имеет, тварь, поди, дрожащая? А я здесь двадцать лет мету. Царица, сама царица с дочками мимо проходит. “Метешь, Сидор?”. “Мету, ваше анпираторское величество”. И поцалует меня в макушку императрица. А потом приходит в дворницкую. Тело белое, царское, простыми лапами не щупаное.
Дворник закашлялся, с ненавистью глядя на воспитанников.
-Вот этими лапами, - Сидор воздел руки к небу. - Этими лапами щупал императрицыны сиськи и пизду.
-Сидор, - поморщился директор.
-Пасть заткни, - огрызнулся дворник. - Я ебал императрицу и дочек ейных. Да и сам царь моего уда отведал.
Сашенька почувствовал, что Кюхля дрожит.
-И вот нашелся из вас какой-то, из молодых, раб исканий, - дворник грязно выругался, сплюнул в траву сопли, - кто решил, что может выебсти дворника.
Сидор, держа в руках простынку, прошелся вдоль шеренги.
-Ты?
Заорал вдруг, остановившись около Кукольника.
-Никак нет-с, господин дворник, - пролепетал Кукольник, став белее той самой простынки.
Дворник продолжил свой обход.
-Ты?
Дельвиг успел промолвить: “Нет” и рухнул без сознания.
Дворник зашагал дальше. У Сашеньки сердце билось, билось, да и замерло. Боженька, пронеси, боженька, спаси.
Не пронес, не спас.
Вот он, дворник. Навис над Сашенькой, как гора. Сверлит Сашеньку черными глазами из-под бровей, похожих на кусты. Пахнет от него мочевиной и водкой.
-Ты? - хрипло, жестко.
Сашенька сглотнул.
-Ты, гнида?
-Это, это… он.