Планы были разработаны, приготовления закончены: в маленькой спальне в стеклянном флакончике, примостившемся на каминной доске, лежал длинный вьющийся чёрный волос, снятый со свитера Гермионы после её посещения поместья Малфоев.
— И ты будешь использовать её настоящую палочку, — Гарри кивнул на палочку из грецкого ореха. — Я полагаю, так будет более убедительно.
Вид у Гермионы был испуганный, словно эта палочка могла ужалить или укусить, стоит только прикоснуться.
— Я ненавижу эту вещь, — проговорила она, понизив голос. — На самом деле ненавижу. У меня такое чувство… она вредная, она не станет правильно работать у меня… в ней как будто частичка ЕЁ.
Гарри помнил, как Гермиона не придала значения его ненависти к терновой палочке, упорно настаивала, что он сочиняет, будто она работает не так, как его собственная, и внушала, что надо просто попрактиковаться. Он решил не повторять ей её же совет, к тому же не время было возражать перед попыткой набега на Гринготтс.
— Ну, она, наверно, всё-таки поможет тебе войти в образ, — уговаривал Рон. — Думай о сделанном палочкой!
— Так я об этом и говорю! — вспылила Гермиона. — Этой палочкой пытали родителей Невилла и, кто знает, сколько ещё людей! Этой палочкой убили Сириуса!!!
Об этом Гарри не задумывался. Он взглянул на палочку, и у него возник зверский порыв разломать её, разрубить пополам мечом Гриффиндора, прислоненным к противоположной стене.
— Я скучаю по своей палочке, — жалобно пробормотала Гермиона. — Если бы мистер Олливандер сделал другую и мне тоже…
Этим утром мистер Олливандер прислал новую палочку Луне. Как раз сейчас девушка была на лужайке, изучая в лучах заходящего солнца возможности палочки. Дин, лишившийся из-за похитителей своей палочки, уныло наблюдал за ней.
Гарри бросил взгляд на палочку из боярышника, не так давно принадлежавшую Драко Малфою. То, что она работает не хуже палочки Гермионы, стало для него приятным сюрпризом. Вспомнив, что говорил Олливандер о таинственных свойствах палочек, Гарри подумал, что знает, в чём проблема Гермионы — она не смогла добиться преданности от ореховой палочки, потому что не взяла её лично у Беллатрикс.
Дверь спальни отворилась, и вошёл Грипхук. Гарри инстинктивно схватился за рукоять меча, придвигая его к себе, но сразу же пожалел об этом. Он мог поклясться, что гоблин заметил это. Стремясь замять этот неловкий момент, он сказал:
— Мы только что всё проверили, Грипхук. Мы сказали Биллу и Флёр, что уезжаем завтра утром, и просили не провожать нас.
Они настаивали на этом пункте, потому что Гермиона собиралась перед уходом преобразиться в Беллатрикс. Меньше всего им хотелось, чтобы Билл и Флёр знали или хотя бы подозревали о том, что они намерены сделать. Они также объяснили, что не вернутся, и, поскольку старая палатка Перкинса была утрачена той ночью, когда похитители нашли их, Билл дал им другую. Она была втиснута в украшенную бисером сумочку, которую — Гарри был поражён, когда узнал — Гермиона спасла от похитителей простым способом — запихнув в носок.
Сознавая, что будет скучать по Биллу, Флёр, Луне и Дину, не говоря уже о домашнем уюте, которым они наслаждались последние несколько недель, Гарри с нетерпением ждал, когда они покинут Шелл-Коттедж. Он устал от необходимости постоянно оглядываться, чтобы их никто не подслушал, когда они совещаются в маленькой тёмной спальне. Больше всего он страстно желал избавиться от Грипхука. Однако, когда и где они точно смогут отделаться от гоблина, не отдавая ему меча Гриффиндора, оставалось загадкой, ответа на которую у Гарри не находилось. Было невозможно придумать, как они собираются это сделать, потому что гоблин редко оставлял Гарри, Рона и Гермиону одних вместе более, чем на пять минут.
— Моя мама могла бы у него поучиться, — ворчал Рон, когда длинные пальцы гоблина снова появлялись из-за двери.
Помня предупреждение Билла, Гарри не мог не видеть, что Грипхук следил за ними, опасаясь обмана. Поскольку Гермиона очень неодобрительно отнеслась к идее надувательства, Гарри оставил попытки обсуждать это с ней, а Рона в редкие моменты, свободные от общества Грипхука, хватало лишь на то, чтобы выдать: «Будем действовать экспромтом, приятель».
Гарри ужасно спал этой ночью. Пробудившись ранним утром, он вспоминал ощущения, которые испытывал ночью накануне вылазки в Министерство Магии, — ту решительность, почти волнение. Теперь же он чувствовал толчки тревожного, ноющего страха. Он никак не мог избавиться от опасений, что их затея не удастся. Он постоянно повторял себе, что их план хорош, что Грипхук знает, с чем им придётся столкнуться, что они хорошо подготовились ко всему, но всё равно тревожился. Пару раз он слышал, как ворочается Рон, и мог бы поклясться, что тот тоже не спит. Но им приходилось делить гостиную с Дином, поэтому Гарри помалкивал.
Для него стало облегчением, когда наступило шесть утра и они, наконец, выскользнули из спальных мешков, оделись в полутьме и незаметно выбрались в сад, где их должны были встретить Гермиона и Грипхук. Рассвет был прохладным, но безветренным, на дворе стоял май. Гарри смотрел вверх, на звёзды, мерцающие в тёмном небе, и слушал море, бьющееся о камни утёса. Он знал, что будет скучать по этому звуку.
Маленькие зелёные ростки пробивались через красную землю на могиле Добби. Ещё год — и холм будет покрыт цветами. Белый камень с высеченным на нём именем эльфа уже приобрёл выветренный вид. Гарри понимал, что вряд ли они нашли бы более красивое место, чтобы похоронить Добби, но испытывал скорбную боль от мысли, что ему придётся покинуть его. Глядя на могилу, он снова и снова пытался представить, откуда эльф узнал, куда надо идти, чтобы спасти их. Его пальцы рассеянно потянулись к маленькому мешочку, всё ещё подвешенному на шее, в котором прощупывался острый осколок зеркала, где — он был уверен — он видел глаз Дамблдора. Звук открывающейся двери заставил его обернуться.
Беллатрикс Лестрейндж шагала к ним через лужайку в сопровождении Грипхука. На ходу она прятала маленькую, украшенную бисером, сумочку во внутренний карман одной из поношенных мантий, захваченных с Гриммаулд Плейс. Хотя Гарри знал, что это на самом деле Гермиона, он не смог сдержать дрожи ненависти. Она была выше него, длинные чёрные волосы волной колыхались за её спиной, взгляд, полуприкрытый тяжёлыми веками, презрительно остановился на нём. Но когда она заговорила низким голосом Беллатрикс, он услышал Гермиону:
— Она на вкус отвратительнее, чем Гурдирутс! Ладно, Рон, иди ко мне, я сделаю из тебя…
— Хорошо, но помни, я не люблю длинные бороды.
— Ради Бога, это не для красоты.
— Но это бы не помешало! И мне нравятся носы покороче. Постарайся сделать это так, как ты делала в прошлый раз.
Гермиона вздохнула и принялась за работу, что-то бормоча с придыханием, когда изменяла различные черты внешности Рона. Он должен был получить полностью поддельную личность, тогда как, они надеялись, зловредная аура, распространяемая Беллатрикс, защитит их. Тем временем Гарри и Грипхук должны были спрятаться под плащом-невидимкой.
— Ну вот, — наконец, сказала Гермиона. — Как он выглядит, Гарри?
Невозможно было заподозрить Рона под этой личиной. Гарри узнавал его только потому, что очень хорошо знал. Волосы Рона стали длиннее и более кудрявыми, он обзавёлся густой бородой и усами, веснушки пропали, нос стал коротким и широким, а веки тяжёлыми.
— Немного не в моём вкусе, но пойдёт, — пошутил Гарри. — Можем идти?
Троица оглянулась на Шелл-Коттедж, тёмный и молчаливый под исчезающими звёздами, и пошли к точке, находящейся прямо за оградой, где Чары Хранителя переставали действовать и они могли аппарировать. Пройдя через ворота, Грипхук заговорил:
— Мне кажется, Гарри Поттер, я должен забраться сейчас.
Гарри наклонился, и гоблин вскарабкался ему на спину, стиснув руки на его горле. Он был не очень тяжёлым, но Гарри не понравилось чувствовать на себе гоблина и ту удивительную силу, с которой тот цеплялся за него. Гермиона вытащила плащ-невидимку из расшитой бисером сумочки и набросила на них обоих.
— Отлично, — произнесла она, наклоняясь проверить ноги Гарри, — я ничего не вижу. Пойдёмте.
Гарри повернулся с Грипхуком на плечах и сконцентрировал все свои мысли на «Дырявом Котле» — гостинице, которая была входом на Диагон Аллею. Гоблин вцепился ещё сильнее, пока они двигались в сжимающей темноте. Секунду спустя ноги Гарри нащупали тротуар, и он открыл глаза на Чаринг Кросс Роад. Магглы в это раннее утро со скучными физиономиями спешили мимо, совершенно не замечая гостиницу.
Бар «Дырявого Котла» был почти пуст. Том, сгорбленный и беззубый владелец, протирал стаканы за барной стойкой; пара колдунов тихонько шепталась в дальнем углу. Увидев Гермиону, они отодвинулись в тень.
— Мадам Лестрейндж, — прошептал Том и, когда Гермиона замешкалась, подобострастно склонил голову.
— Доброе утро, — отозвалась Гермиона, и Гарри успел заметить удивлённый взгляд Тома, пока подкрадывался ближе, под плащом и с Грипхуком на шее.
— Слишком вежливо, — прошептал Гарри на ухо Гермионе, когда они вышли из гостиницы в крохотный задний дворик. — Ты должна разговаривать с людьми так, словно они — мусор!
— Хорошо-хорошо!
Гермиона вытащила палочку Беллатрикс и стукнула ею по кирпичу на безликой стене перед собой. Сразу же кирпичи начали вращаться и кружиться, в середине появилась дыра, которая становилась всё шире и шире и, наконец, открыла сводчатый проход на узкую мощёную улицу, которой и являлась Диагон Аллеей.
Было тихо. Магазины только-только открывались, и покупателей пока не было. Изогнутая мощёная улица разительно отличалась от того шумного места, которое Гарри посетил перед началом своего обучения в Хогвартсе, много лет назад. Большинство магазинов было заколочено, но с его последнего визита появилось несколько новых заведений, посвящённых тёмным искусствам. Его собственное лицо бросилось ему в глаза с плакатов, наклеенных на большинстве окон. Под каждым подпись: «НЕУГОДНЫЙ НОМЕР 1».
Несколько потрёпанных людей сбились в кучку на ступеньках магазина. Гарри слышал их жалобы нескольким прохожим, просьбы о золоте, уверения, что они «взаправду настоящие волшебники». У одного из них была окровавленная повязка на глазу.
Пока они проходили вдоль по улице, попрошайки зыркали на Гермиону и, казалось, растворялись перед нею, накинув капюшоны на лица и убегая так быстро, как только могли. Гермиона следила за ними с любопытством, пока человек с окровавленной повязкой, пошатываясь, не пересёк им дорогу.
— Мои дети! — закричал он, тыкая в неё пальцем. Его безумно звучавший голос был ломким, высоким. — Где мои дети? Что он сделал с ними? Ты знаешь, знаешь!
— Я… Я правда… — отшатнулась Гермиона.
Человек кинулся к ней, ища руками её горло, и с громким хлопком во вспышке красного света был отброшен назад уже без сознания. Рон стоял над ним с нацеленной палочкой, и потрясение явно просматривалось сквозь густую растительность на его лице. Несколько голов появились в окнах на другой стороне улицы, в то время как стайка хорошо одетых прохожих, подхватив подолы мантий, рванули прочь лёгкой рысцой, стремясь покинуть место действия.
Их появление на Диагон Аллее едва ли можно было сделать более заметным. На мгновение Гарри задумался, не стоит ли сейчас удалиться и попробовать придумать новый план. Но ещё до того как они смогли двинуться или поговорить друг с другом, они услышали окрик за спиной:
— Надо же, мадам Лестрейндж!
Гарри обернулся, и Грипхук усилил хватку на его шее: высокий, мечтательного вида, человек с длинным острым носом, увенчанный седой шевелюрой, приближался быстрым шагом.
— Это Треверс, — прошипел гоблин на ухо Гарри, но в этот момент Гарри не понял, кто такой Треверс.
Гермиона выпрямилась во весь рост и сказала со всем презрением, на которое только была способна:
— Что Вам угодно?
Треверс остановился, явно оскорблённый.
— Это один из пожирателей смерти! — выдохнул Грипфук, и Гарри бочком придвинулся к уху Гермионы, чтобы передать информацию.
— Я просто хотел поприветствовать Вас, — холодно проговорил Треверс, — но если моё присутствие нежелательно…
Теперь Гарри узнал этот голос: Треверс был одним из пожирателей смерти, вызванных в дом Ксенофилиуса.
— Нет-нет, Треверс, отнюдь, — быстро ответила Гермиона, стремясь загладить свою ошибку. — Как поживаете?
— Хорошо. Признаться, я удивлён, встретив Вас здесь, Беллатрикс.
— Правда? С чего бы? — поинтересовалась Гермиона.
— Ну, — кашлянул Треверс, — я слышал, что обитатели поместья Малфоев были заперты в доме после… ээээ… побега.
Гарри пожелал Гермионе сохранять ясной голову: что если это правда, и Беллатрикс не ожидали увидеть на публике?..
— Тёмный Лорд прощает тех, кто верно служил ему много лет, — ответила Гермиона, великолепно передавая высокомерную манеру Беллатрикс. — Возможно, мне он доверяет больше, чем Вам, Треверс.
Хотя пожиратель смерти выглядел обиженным, но он явно стал менее подозрительным. Он посмотрел вниз на человека, которого оглушил Рон.
— Оно Вас чем-то обидело?
— Не имеет значения, оно больше так не поступит, — прохладно уронила Гермиона.
— Кое-кто из этих беспалочковых причиняет беспокойство, — заметил Треверс. — Когда они просто попрошайничают, я не протестую, но одна из них просила меня защищать её дело в Министерстве на прошлой неделе. «Я чародейка, сэр, я чародейка, позвольте мне это доказать!» — пискляво передразнил он. — Как будто я дал бы ей свою палочку… А чьей палочкой, — спросил с любопытством Треверс, — Вы пользуетесь сейчас, Беллатрикс? Я слышал, что Вашу…
— Моя палочка у меня, — совсем холодно проговорила Гермиона, сжимая палочку Беллатрикс. — Я не знаю, что за слухи Вы насобирали, Треверс, но Вас прискорбно обманули.
Треверс смешался и повернулся к Рону:
— А кто Ваш друг? Я не знаком с ним.
— Это Дагомир Деспард, — представила Гермиона. Они решили, что фиктивный иностранец будет наилучшей маскировкой для Рона. — Он плохо говорит по-английски, но сочувствует идеям Тёмного Лорда. Он приехал из Трансильвании посмотреть на новый строй.
— Действительно? Как поживаете, Дагомир?
— Как твой дела? — выступил вперёд Рон, протягивая руку.
Треверс вытянул два пальца и встряхнул руку Рона, будто боясь испачкаться.
— Так, что привело Вас и Вашего… эээ… сочувствующего друга на Диагон Аллею в такую рань? — спросил он.
— Я должна посетить Гринготтс, — ответила Гермиона.
— Увы, я тоже! — заявил Треверс. — Золото, грязное золото! Но мы не можем жить без него. Хотя, признаюсь, я не в восторге от общения с нашими длиннопалыми друзьями.
Гарри почувствовал, как ещё больше напряглись руки Грипфука, сжимаясь вокруг его шеи.
— Пойдёмте? — кивнул Треверс, пропуская Гермиону вперёд.
Ей ничего не оставалась, как шагнуть к нему и вместе направиться вдоль изогнутой мощёной улицы туда, где стоял белоснежный Гринготтс, возвышаясь над остальными маленькими магазинчиками. Рон шёл рядом с ними, а Гарри и Грипхук позади.
Бдительный пожиратель смерти был тем, в ком они нуждались меньше всего. Ещё хуже было то, что при Треверсе, считающем себя ровней Беллатрикс, у Гарри не было возможности общаться с Гермионой и Роном. Очень скоро они достигли мраморных ступеней, ведущих к большим бронзовым дверям. Грипхук уже сообщил им, что ливрейных гоблинов, охраняющих вход, заменили двумя магами — каждый сжимал по тонкому золотому пруту.
— О, Неподкупные Зонды, — театрально взмахнул рукой Треверс. — Так просто и так эффективно!
Он направился вверх, кивнув направо и налево магам, которые подняли свои прутья и провели ими вверх и вниз вдоль его туловища. Эти детекторы, насколько было известно Гарри, обнаруживали тайные чары и скрытые магические артефакты. Зная, что у него есть только одна секунда, Гарри направил палочку Малфоя на каждого из охранников и дважды прошептал: «Confundo!» Каждый из охранников слегка вздрогнул, когда чары ударили в него, но Треверс, рассматривавший внутренний холл по ту сторону дверей, этого не заметил.
Длинные чёрные волосы Гермионы волной покачивались за её спиной, когда она поднималась по ступенькам.
— Одну минуту, мадам, — остановил её охранник, поднимая прут.
— Но Вы только что делали это! — процедила Гермиона надменным повелительным тоном Беллатрикс.
Треверс обернулся, подняв брови. Охранник сконфузился. Он бросил смущённый взгляд на тонкий золотой прут, затем на своего компаньона, который немного ошеломлённо сказал:
— Да, мы уже проверили их, Морис.
Гермиона гордо прошествовала мимо, Рон рядом, а невидимые Гарри и Грипхук рысцой проследовали за ними. На пороге Гарри оглянулся — волшебники почёсывали затылки.
Перед внутренними дверьми, сделанными из серебра, на которых было написано стихотворное предупреждение, возвещавшее о страшной каре потенциальным ворам, стояли два гоблина. Гарри поднял взгляд к тонкой вязи строк, и его пронзило воспоминание. Вот он стоит на этом самом месте в день, когда ему исполнилось одиннадцать — лучший день рождения в его жизни. И Хагрид стоит рядом, гулко рокоча: «Как я говорил, нужно быть втройне безумцем, чтобы пытаться ограбить его». В тот день Гринготтс казался изумительным местом, зачарованным хранилищем золотого клада, о котором он ничего не знал, но который принадлежал ему. И ни на одно мгновение он не мог вообразить, что когда-нибудь вернётся сюда затем, чтобы ограбить… Но, спустя несколько секунд, он уже стоял в огромном мраморном холле банка.
За длинной конторкой на высоких табуретах сидели гоблины, обслуживая ранних посетителей. Гермиона, Рон и Треверс проследовали к одному из них, изучавшему через лупу толстую золотую монету. Гермиона пропустила Треверса вперёд под предлогом показа Рону достопримечательностей холла.
Гоблин бросил монету, которую держал, в сторону и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: «Лепреконское», а затем приветствовал Треверса, протянувшего крохотный золотой ключик, который был осмотрен и возвращён владельцу.
Потом вперёд выступила Гермиона.
— Мадам Лестрейндж, — пролепетал гоблин, явно поражённый. — Моя дорогая!.. Как… чем я могу помочь Вам сегодня?
— Я хочу пройти в моё хранилище, — несколько напряжённо ответила Гермиона.
Старый гоблин слегка отшатнулся. Гарри огляделся. Не только Треверс выжидал, нависая за спиной, но и несколько гоблинов подняли головы от своей работы и уставились на Гермиону.
— Вы позволите Вас… опознать? — спросил гоблин
— Опознать?! Я… Меня никогда не… опознавали раньше! — возмутилась Гермиона.
— Они знают! — прошептал Грипхук на ухо Гарри. — Они наверняка были предупреждены против самозванцев!
— Ваша палочка вполне подойдёт для этого, мадам, — пробормотал гоблин.
Он протянул подрагивающую руку, и с ужасом Гарри понял, что гоблины Гринготтса осведомлены о похищении палочки Беллатрикс.
— Давай сейчас, ну же! — шипел Грипхук Гарри в ухо. — Заклятие Imperious!
Гарри поднял под плащом палочку из боярышника, направил её на старого гоблина и прошептал первое в своей жизни «Imperio».
Странное ощущение ударило Гарри вниз по руке. Чувство покалывания и тепла, которое, казалось, разливалось от головы вниз по сухожилиям и венам, соединяя его с палочкой и заклятием, которое он только что наложил. Гоблин взял палочку Беллатрикс, тщательно её осмотрел и затем сказал:
— О, Вам сделали новую палочку, мадам Лестрейндж!
— Что? — пролепетала Гермиона. — Нет-нет, это моя…
— Новая палочка? — перебил Треверс, вновь подходя к стойке, в то время как все гоблины вокруг наблюдали за ними. — Но как Вы могли сделать, у какого мастера..?
Гарри действовал без размышлений. Нацелив палочку на Треверса, он пробормотал «Imperio!» ещё раз.
— Ах да, я вижу — протянул Треверс, рассматривая палочку Беллатрикс. — Да, очень красивая. И хорошо работает? Я всегда считал, что палочки нуждаются в небольшой поломке, Вы не согласны?
Гермиона выглядела вконец сбитой с толку, но, к огромному облегчению Гарри, она не стала комментировать странный поворот событий.
Старый гоблин за стойкой хлопнул в ладоши — и появился гоблин помоложе.
— Мне понадобятся бряцалки, — обратился он к нему.
Тот стремительно удалился и вернулся через миг с кожаной сумкой, словно бы наполненной позвякивающими железками, которую он и вручил своему начальнику.
— Прекрасно, прекрасно. Если Вы проследуете за мной, мадам Лестрейндж, — сказал старый гоблин, спрыгивая со своего табурета и исчезая из вида, — я отведу Вас к Вашей ячейке.
Он появился у конца стойки, с радостной готовностью труся к ним; содержимое кожаной сумки слегка позвякивало. Треверс всё ещё тихонько стоял с широко открытым ртом. Рон привлекал лишнее внимание к этому странному явлению, в замешательстве разглядывая Треверса.
— Подожди, Богрод.
Другой гоблин второпях вышел из-за стойки.
— У нас есть инструкции, — он поклонился Гермионе. — Простите, мадам, но установлен специальный порядок относительно хранилища Лестрейнджей.
Он прошептал что-то на ухо Богроду, но гоблин под заклятием Imperio отмахнулся от него.
— Я осведомлён об инструкциях, но мадам Лестрейндж желает пройти к своей ячейке… Такая старинная семья … стародавние клиенты… Сюда, пожалуйста…
И, побрякивая, он поспешил в сторону одной из множества дверей, выходящих в вестибюль. Гарри взглянул на Треверса, который намертво прирос к месту, выглядя при этом ненормально безучастным, и решился. Лёгким движением палочки он заставил Треверса двигаться, смиренно шагая по их следам; через тяжёлую дверь они вышли в грубый каменный коридор, освещённый горящими факелами.
— У нас неприятности — они подозревают, — сказал Гарри, снимая плащ-невидимку, когда дверь за ними захлопнулась.
Грипхук спрыгнул вниз с его плеч. Ни Треверс, ни Богрод не выразили ни малейшего удивления при внезапном появлении Гарри Поттера среди них.
— Они под заклятием Imperio, — добавил он, отвечая на недоумённые вопросы о Треверсе и Богроде, которые стояли с совершенно пустым взглядом. — Вот только не думаю, что оно достаточно сильно, я никогда…
И другое воспоминание всплыло в мыслях: подлинная Беллатрикс Лестрейндж, пронзительно кричащая ему, когда он впервые пытался использовать Непростительное заклятье: «Тебе надо, действительно, хотеть этого, Поттер!»
— Что будем делать? — спросил Рон. — Не уйти ли нам, пока можем?
— Если можем, — добавила Гермиона, оглядываясь на дверь в главный зал, за которой, кто знает, что делалось.
— Мы зашли слишком далеко, надо идти до конца, — твёрдо произнёс Гарри.
— Верно! — радостно одобрил Грипхук. — Значит так, нам нужен Богрод, чтобы управлять тележкой — у меня больше нет на это права. Но для волшебника там места не хватит.
Гарри указал палочкой на Треверса.
— Imperio!
Маг повернулся и быстрым шагом направился вдоль по тёмным рельсам.
— Что ты ему велел?
— Прятаться, — коротко ответил Гарри, нацеливая палочку на Богрода.
Тот свистнул, вызвая маленькую тележку, которая послушно подкатила по рельсам из темноты. Гарри был уверен, что слышал крики, доносящиеся из главного зала, пока они забирались в тележку: Богрод с Грипхуком впереди, а Гарри, Рон и Гермиона уместились вместе сзади.
Вздрогнув, тележка покатилась, набирая скорость. Они быстро миновали Треверса, который старательно забивался в щель в стене. Потом тележка начала вилять и поворачивать, несясь по лабиринту коридоров всё ниже и ниже. Гарри ничего не мог расслышать сквозь грохот тележки, волосы развевались позади. Но, пока они сворачивали между сталактитами, летя всё глубже под землю, он продолжал поглядывать назад. Они, должно быть, оставили тьму следов за собой: чем больше он думал об этом, тем большей глупостью казалась идея выдать Гермиону за Беллатрикс, взяв её палочку, в то время как пожиратели смерти знают, кто её увел.
Они проникли глубже, чем Гарри когда-либо бывал, посещая Гринготтс, когда, резко развернувшись на скорости, увидели на несколько секунд рассыпающийся над дорогой водопад.
Гарри услышал крик Грипхука:
— Нет!!!
Но тележка не затормозила, и они с грохотом влетели туда.
Вода залила рот и глаза Гарри: он не мог ни дышать, ни видеть. Потом, с опасным креном, тележка подпрыгнула, и они вылетели из неё. Гарри слышал, как тележка вдребезги разбилась о стену, слышал крик Гермионы и чувствовал, как, несмотря на невесомость, плавно и послушно возвращается к земле, безболезненно приземляясь на каменный пол.
— П-п-подушечное заклинание, — пролепетала Гермиона, пока Рон поднимал её на ноги, но, к ужасу Гарри, она больше не была Беллатрикс: вместо этого она стояла, щедро завёрнутая в большущую мантию, будучи насквозь мокрой и полностью собой. И Рон снова был рыжеволосым и безбородым. Они всё поняли, посмотрев друг на друга и почувствовав свои собственные лица.
— Воро-Провал! — выдохнул Грипхук, поднимаясь на ноги и оглядывая поток на рельсах, который, Гарри знал это теперь, был не просто водой. — Он смывает все заклинания, все наведённые иллюзии! Они знают, что в Гринготтсе самозванцы, и запустили защиту против нас!
Увидев, как Гермиона тихонько проверяет, на месте ли её бисерная сумочка, Гарри поспешно сунул руку под куртку, убеждаясь, что не потерял плащ-невидимку. Затем он повернулся посмотреть на Богрода, трясшего головой в полном недоумении: Воро-Провал, видимо, смыл заклятие Imperius.
— Он нам нужен, — решительно сказал Грипхук. — Мы не сможем войти в хранилище без гринготтского гоблина. И нам нужны бряцалки!
— Imperio! — вновь скомандовал Гарри.
Его голос эхом пролетел по каменному коридору. Он опять ощутил чувство головокружительной власти, струящееся от разума к палочке. Богрод в очередной раз подчинился его воле: одурманенное выражение его лица сменилось вежливо-безразличным. Рон, тем временем, подобрал кожаную сумку с металлическим инструментом.
— Гарри, мне кажется, кто-то идёт, — прислушавшись, насторожилась Гермиона. Она направила палочку Беллатрикс в сторону водопада и воскликнула: — Protego!
У них на глазах защитное заклинание раскололо поток зачарованной воды, струящейся по коридору.
— Хорошо придумано, — кивнул Гарри. — Показывай путь, Грипхук!
— Как выбираться будем? — спросил Рон, когда они спешно шагали в темноте за гоблином; Богрод пыхтел следом как старый пёс.
— Об этом будем беспокоиться, когда понадобится, — ответил Гарри.
Он мучительно вслушался: рядом что-то двигалось и позванивало.
— Грипхук, далеко ещё?
— Недалеко, Гарри Поттер, недалеко …
Они обогнули угол и увидели зрелище, к которому Гарри был готов, но которое всё равно заставило их замереть.
Огромный дракон был прикован на площадке, перекрывая доступ к четырём или пяти самым дальним хранилищам этого места. Чешуя зверя побледнела и расслоилась от долгого заточения в подземельях, глаза были молочно-розовыми, задние лапы охватывали тяжёлые оковы, цепь от которых тянулась к гигантскому колышку, вбитому глубоко в каменный пол. Огромные шипастые крылья, плотно прижатые к телу, могли бы заполнить всю пещеру, если бы дракон их расправил. Он повернул к пришельцам свою уродливую голову и зарычал так, что задрожали камни; открыв пасть, чудовище выбросило струю пламени, заставившую их отскочить обратно в коридор.
— Он почти ослеп, — пропыхтел Грипхук, — и от этого ещё злее. Зато у нас есть средство, чтобы его контролировать. Он научен, чего ожидать, когда приходят с бряцалками. Давай их сюда.
Рон передал сумку Грипхуку. Гоблин вынул оттуда несколько маленьких металлических инструментов, которые от встряски издавали звенящие звуки, словно миниатюрные молоточки стучали по наковальне. Грипхук вручил их смиренному Богроду:
— Что делать — Вы знаете, — и обратился к Гарри, Рону и Гермионе: — Когда дракон услышит этот звон, то будет ожидать боли и отступит, а Богрод должен приложить свою руку к двери хранилища.
Они выглянули из-за угла вслед за Богродом, который тряс бряцалками. Увеличенный эхом во много раз, звук отражался от каменных стен так, что Гарри казалось, будто внутри черепа всё вибрирует вместе с пещерой. Дракон испустил ещё один сиплый рык и отступил. Гарри увидел, как животное задрожало, а когда они подошли ближе, на морде дракона можно было явно увидеть шрамы от ужасных ран: Гарри предположил, что тот был приучен опасаться раскалённых мечей, когда слышал звон бряцалок.
— Пусть прижмёт руку к двери! — подтолкнул Грипхук, и Гарри вновь направил палочку на Богрода.
Старый гоблин подчинился, приложив руку к дереву двери, и она тут же растаяла, открывая пещеру, набитую от пола до потолка золотыми монетами и кубками, серебряными доспехами, шкурами каких-то странных тварей (некоторые с длинными шипами, другие — со свисающими крыльями), зельями в драгоценных флаконах; там был даже череп с короной.
— Ищите скорее! — скомандовал Гарри, и они вместе поспешили в хранилище.
Он описывал чашу Хаффлпафф Рону и Гермионе, но если здесь хранился другой, неизвестный крестраж, он не представлял, на что тот может быть похож. Он едва успел оглядеться, как позади них раздался глухой стук: дверь вновь появилась, закрыв их внутри пещеры, и они оказались в полной темноте.
— Неважно, Богрод сможет нас выпустить! — отмахнулся Грипхук в ответ на невольный вскрик Рона. — Можете засветить ваши палочки? И быстрее, у нас мало времени!
— Lumos! — Гарри осветил всю пещеру своей палочкой.
Драгоценности сверкнули в её лучах, и он увидел поддельный меч Гриффиндора, лежащий на верхней полке в куче цепей. Рон и Гермиона тоже засветили свои палочки и сейчас рассматривали горы предметов, окружавших их.
— Гарри, может быть..? Ай!
Гермиона взвизгнула от боли. Гарри развернул к ней палочку и увидел драгоценный кубок, вылетающий из её рук. Упав, он рассыпался дождём кубков, так что секундой позже пол был покрыт одинаковыми чашами, с ужасающим звоном раскатившимися в разные стороны, и невозможно было отличить — где настоящий.
— Он обжёг меня! — пожаловалась Гермиона, вынимая изо рта пальцы, на которых уже вздулись волдыри.
— Они наложили заклятия Germino и Flagrante! — ужаснулся Грипхук. — Всё, чего вы касаетесь, будет обжигать и умножаться, но копии ничего не стоят — и если вы будете продолжать прикасаться к сокровищам, в конце концов, вас раздавит насмерть весом умноженного золота!
— Так, ничего не трогать! — в отчаянье распорядился Гарри, но не успел он это сказать, как Рон случайно задел ногой один из упавших кубков.
Его ботинок вспыхнул от прикосновения к горячему металлу, и, пока Рон подпрыгивал на месте, их появилось ещё более двадцати штук.
— Стой спокойно, не двигайся! — Гермиона ухватилась за Рона.
— Просто смотрите вокруг, — скомандовал Гарри. — Помните, чаша маленькая и золотая, у неё две ручки, на боку выгравирован барсук; и то же самое, если увидите где-нибудь символ Рейвенкло — орла.
Они осветили своими палочками каждый угол и щель, осторожно поворачиваясь на месте, но было невозможно не задеть чего-нибудь. Гарри вызвал бурный поток фальшивых галеонов, которые на полу присоединились к кубкам, и теперь едва оставалось место для ног. Раскалённое золото блестело от жара, так что хранилище казалось горном. Луч от палочки Гарри миновал щиты и шлемы гоблинской работы, установленные на полках, поднимающихся к потолку. Выше и выше Гарри поднимал луч, пока внезапно не обнаружил предмет, который заставил его сердце подпрыгнуть, а руки — задрожать.
— Она там, там наверху!
Рон и Гермиона тоже направили туда свои палочки, и маленькая золотая чаша заискрилась, освещённая тремя лучами: чаша, принадлежавшая Хельге Хаффлпафф, перешедшая во владение Хепзибе Смит, у которой была украдена Томом Риддлом.
— И как, во имя ада, мы собираемся добраться туда, ничего не касаясь? — воскликнул Рон.
— Accio чаша! — крикнула Гермиона, очевидно забыв в отчаянье то, что говорил им Грипхук.
— Нет, не надо! — зарычал гоблин.
— Тогда что нам делать? — Гарри взглянул на гоблина. — Если ты хочешь меч, Грипхук, тогда ты должен помочь нам больше, чем простым «стойте». Я мог бы коснуться её мечом? Гермиона, давай его сюда!
Гермиона нащупала внутри своей одежды бисерную сумочку, порылась несколько секунд в ней и достала сверкающий меч. Гарри схватил его за рубиновый эфес и коснулся концом лезвия серебристого флакона неподалеку — тот не размножился.
— Если бы я мог просунуть меч через ручку! Но как мне туда добраться?
Полка, на которой стояла чаша, была недосягаема ни для кого из них, даже для Рона, а он был самый высокий. Жар от зачарованных сокровищ поднимался волной, и пот катился по лицу и спине Гарри, пока тот пытался придумать способ попасть наверх к чаше. И тут он услышал рёв дракона по ту сторону двери и нарастающий звон. Теперь они, действительно, в ловушке. Не было другого пути выйти отсюда, кроме двери, к которой, наверное, уже приближалась орда гоблинов. Гарри взглянул на Рона и Гермиону и увидел ужас на их лицах.
— Гермиона, — начал Гарри, а, тем временем, звон становился всё громче. — Я должен добраться туда, мы должны избавиться от этого …
Она подняла свою палочку и, указывая на Гарри, прошептала:
— Levicorpus.
Поднятый за лодыжки в воздух, Гарри задел доспехи, и их копии полетели от него как раскалённые до бела тела, заполняя и так тесное пространство. С криками боли Рон, Гермиона и два гоблина попадали на другие предметы, которые моментально начали множиться. Полупохороненные разрастающейся горой раскалённых сокровищ, они сопротивлялись и вскрикивали. Гарри просунул меч в ручку хаффлпаффской чаши, подцепив её лезвием.
— Impervius! — взвизгнула Гермиона, пытаясь защитить себя, Рона и гоблинов от раскалённого металла.
Потом ещё более ужасный крик заставил Гарри посмотреть вниз: Рон и Гермиона, по пояс застряв в сокровищах, пытались удержать Богрода, который проваливался под разрастающуюся груду. Грипхук уже провалился, видны были только кончики его длинных пальцев.
Гарри схватился за пальцы Грипхука и потянул — обожжённый гоблин, завывая, постепенно появился на поверхности.
— Liberatocorpus! — завопил Гарри.
С грохотом он и Грипхук упали на громоздящиеся сокровища, но меч вылетел из его рук.
— Держи его! — закричал Гарри, перебарывая боль от ожогов металла на коже, пока Грипхук вновь лез ему на плечи, решив избежать растущей массы раскалённых предметов. — Где меч? На нём чаша!
Звон за дверью становился оглушающим — было слишком поздно.
— Там! — Грипхук увидел меч и ринулся за ним.
В это мгновение Гарри понял, что гоблин никогда и не ждал, что они сдержат данное ему слово. Одной рукой Грипхук крепко ухватился за клок волос на голове Гарри и, убедившись, что не упадёт в поднимающееся море горячего золота, схватил меч за эфес и вздёрнул его вверх — туда, где Гарри не мог достать. Маленький золотой кубок, чья ручка зацепилась за лезвие меча, взлетел в воздух. С гоблином на плечах, Гарри прыгнул и схватил его, и хотя чувствовал, что чаша обжигает его плоть, он не выпустил её, даже когда бесчисленные хаффлпаффские кубки прыснули из его рук, опадая дождём вокруг него. Вдруг дверь ячейки открылась, и Гарри бесконтрольно заскользил на расширяющейся лавине жгучего золота и серебра, которая несла его, Рона и Гермиону туда, во внешнюю пещеру.
Едва не теряя сознание от боли ожогов, покрывающих его тело, и всё ещё уносимый вперёд потоком умноженных сокровищ, Гарри затолкал чашу в карман и потянулся вверх, чтобы забрать обратно меч, но Грипхук уже исчез. Соскользнув с плеч Гарри в нужный момент, он рванулся под прикрытие окружавших их гоблинов, размахивая мечом и крича:
— Воры! Воры! Помогите! Воры! — и исчез в гуще надвигающейся толпы, где у каждого был кинжал. Они приняли его без вопросов.
Скользя по горячему металлу, Гарри безуспешно пытался встать на ноги. Он знал: единственный путь наружу пролегал через толпу гоблинов.
— Stupefy! — проорал он.
К нему присоединились Рон и Гермиона. Струи красного света влетели в толпу гоблинов: некоторые падали, но другие выступали вперёд, и Гарри увидел нескольких магов-стражников, выбегающих из-за угла.
Привязанный дракон издал рык — и струя пламени пролетела над гоблинами. Волшебники, спасаясь, пригнулись и попятились, возвращаясь за угол, и тут вдохновение или помешательство снизошло на Гарри. Указывая палочкой на тяжёлые оковы, привязывающие животное к полу, он выкрикнул:
— Relashio!
С громким стуком кандалы распались.
— Сюда! — завопил Гарри и, всё ещё паля оглушающими заклинаниями в наступающих гоблинов, рванулся в сторону слепого дракона.
— Гарри! Гарри, что ты делаешь? — воскликнула Гермиона.
— Лезьте, забирайтесь, живей!
Дракон ещё не понял, что он свободен. Нога Гарри нашла ложбинку на задней лапе дракона, и мальчик забрался на спину животного. Чешуя была тверда как сталь. Казалось, зверь и не почувствовал его. Он протянул руку Гермионе, затаскивая её наверх. Рон вскарабкался за ними, а через секунду дракон, наконец, понял, что больше не привязан. С рёвом он встал на дыбы. Гарри сжал его коленями, ухватился как можно крепче за выщербленную чешую, а дракон, тем временем, расправил крылья, сбивая вопящих гоблинов как кегли, и поднялся в воздух. Гарри, Рон и Гермиона распластались на спине чудовища, скребя головами по потолку пещеры, пока он пробирался к открытому коридору, а преследовавшие гоблины метали кинжалы, отскакивающие от боков дракона.
— Мы никогда не выберемся, он слишком большой! — вопила Гермиона, но дракон открыл пасть и выдохнул пламя, взорвав туннель.
Потолок и пол крошились и трескались. С яростной силой раздирая камень когтями, дракон прокладывал себе путь наружу. Гарри плотно зажмурил глаза от жара и пыли. Оглушённый грохотом камней и рёвом дракона, он мог только цепляться за спину зверя, рискуя быть сброшенным в любой момент. Вдруг он услышал крик Гермионы:
— Defodio!
Она помогала дракону увеличить проход, разбивая потолок, и дракон пробирался наверх, к свежему воздуху, подальше от кричащих и гремящих гоблинов. Гарри и Рон последовали примеру Гермионы, взрывая потолок выдалбливающими заклятьями. Они миновали подземное озеро, и огромное рычащее пресмыкающееся, казалось, почувствовало впереди свободу и простор. Позади проход был заполнен драконьим мечущимся шипастым хвостом, большими булыжниками, гигантскими кусками сталактитов, зато бренчанье гоблинов отдалилось и стало приглушённым. Огненное дыхание дракона делало их успех неоспоримым.
И, наконец, объединёнными усилиями заклинаний и грубой мощи дракона они вырвались из коридора в мраморный холл. Гоблины и волшебники с криками спрятались, и теперь дракон мог расправить свои крылья. Повернув рогатую голову в сторону потока холодного воздуха, который чувствовался от входа, он взлетел. С Гарри, Роном и Гермионой на спине, дракон проложил себе путь через металлические двери, оставив их погнутыми и сорванными с петель, и, выбравшись на Диагон Аллею, поднялся в воздух.[26]
Переводчик — Ойра, Пармендур (1); Niggl, Варварушка (2), корректор — Варварушка, Чжоули (1); Чжоули (2)