Дебрен вскочил и побежал. К счастью, массивные, как мачты, пихты начинались в нескольких десятках шагов. Они росли с большими промежутками, тем не менее грифон не решался молниеносно напасть с бреющего полета.
— Гррррадобой, — предупредил Дроп. — Рррразрричные арррсенарры. Корроткие перрррерррывы.
Очень скоро стало ясно, что он имел в виду. По замерзшей земле и стволам деревьев заколотили первые камни. Они не были большими, но падали почти отвесно, и каждый при попадании мог нанести человеку как минимум серьезную травму.
Это было не очень приятно, тем более что сразу после первого залпа магун наткнулся на один из разнообразных арсеналов.
Рядом с тропинкой из-под шапок покрытого снегом мха выглядывала небольшая, крепко изрытая киркой скала. Рядом наподобие кротиных холмиков ровными рядами лежали курганчики раздробленного материала, а сбоку на конце укрепленной в камне цепи поблескивали желтоватые человеческие кости.
— Пррренник с трррракта, — нетерпеливо бросил Дроп, видя, что Дебрен замедляет ход, почти останавливается. — Дрррревняя исторррия.
Правда. Некоторые курганчики поросли травой.
— Как он его приковал? Неужто у него такие хваткие лапы?
— Корраборррант. Дрррругой прренник.
Никаких свежих следов. Жаль. Если б он отсюда брал боеприпасы, можно было бы…
Нет, ничего не было бы можно. А надо бежать во всю прыть. Ждать здесь Пискляка нельзя, даже если, кроме этого «арсенала», во всей округе не было бы ни одного свободно лежащего камня. Если Ленда творит какие-то глупости, надо спешить. Если нет — с таким же успехом можно вернуться в трактир.
И все-таки Дебрен сомневался, поэтому очередной залп принял почти с удовлетворением. Грифон, выпустив из лап груз где-то высоко, здорово промахнулся, а магун убедился в том, что поступил правильно. У Пискляка не было проблем со снабжением камнями. Возможно, проблемы были с полетом, потому что, начиная от предыдущего склада дробленого камня, Дебрен все время бежал по следам его лап. Правда, большинство летающих чудовищ перемещается на крыльях лишь немногим быстрее, чем на ногах, оплачивая эту скромную выгоду увеличенным расходом энергии. Следовательно, тактика маневрирования на земле и атак с воздуха не доказывала ничего, кроме разумности. После шести налетов Дебрен уже знал, что летун не поддался соблазну закидывать противника как можно большим количеством снарядов. Атаки проходили с короткими перерывами, но их могло быть еще больше, если бы грифон использовал схему: бег — загрузка — полет — опорожнение сетки.
К сожалению, для этого он был слишком нетерпелив. Камни падали далеко от цели или бессильно отскакивали от веток. Взамен на снижение эффективности Пискляк приобретал нечто более ценное: безопасность.
Его тактика была проста. Он взлетал высоко, чтобы обеспечить многочисленным и поэтому легким снарядам большую пробойную силу, существенную в лесу, а затем с самой границы поля зрения сбрасывал груз. Зрение у него было лучше, он слышал звуки, сопровождающие бег, к тому же его не слепил бьющий прямо в глаза снег. Кроме того, он знал, как будет перемещаться противник, и хоть не всегда в нужный момент, но в тропинку попадал неизменно. И наконец, движение не мешало ему вести наблюдение.
Дебрен мог либо бежать, либо высматривать врага. Когда он терял ценное время и останавливался, задрав голову, его тут же ослепляла оседающая на ресницах белизна. Противник держался позади, но это — половина неба. Термовидение могло бы в какой-то степени помочь, но тоже не идеально, потому что падающий снег поглощал тепло, к тому же, чтобы сейчас рискнуть и сотворить заклинание, Дебрену надо было остановиться. Тропинка, вполне удобная для крупных кошек, для человека была дорогой преград. Даже самые распрекрасные глаза не способны заметить все ловушки, из-за которых можно упасть, поскользнуться или угодить в каменную щель. Дебрен упал лишь два раза и ничего не вывихнул, но бежал все медленнее не только из-за нарастающей усталости. Даже легкое повреждение одной ноги было бы катастрофой.
К счастью, еще будучи в седле, он учел нечто подобное. Дроп помешал ему на середине заклинания, однако теперь он довел дело до конца и был готов попробовать. Только пока что не мог. Он бежал через старый густой лес. Шапки собравшегося на ветках снега были столь массивны, что даже Пискляк прекратил охоту и беззвучно кружил где-то высоко, поджидая случая. Направлять заклинание сквозь эти помехи было бессмысленно.
— Река! — известил Дроп, выкручивая очередную восьмерку. Иногда он поднимался до вершин деревьев, но выше не решался. Два или три раза чуть не столкнулся со стволом или веткой — видимо, даже попугаям нелегко летать в снегопад.
Дебрену пришлось поверить ему на слово, никаких признаков приближения к воде он не заметил. Некоторым подтверждением могли служить последние атаки. Они быстро следовали одна за другой: походило на то, что грифон начинает спешить. Прекрасно. Значит, тракт уже недалеко.
На открытом пространстве при хорошей видимости шансы должны уравняться. Снег по-прежнему валил слишком густо, чтобы рассчитывать на зрение, но грифон владел магией и явно об этом вспомнил.
Третья из серии быстрых атак была наиболее рискованной и эффективной. Пискляк поразил и магуна, и летящего рядом Дропа. Он неожиданно возник из белого тумана всего в двух саженях от земли, пытаясь не только вывалить на бегущего содержимое сети, но и ударить ею. Только оказавшаяся поблизости яма спасла Дебрена. В последний момент чароходец нырнул между торчащими в небо корнями, получив тем самым щит, достаточно затвердевший от мороза, чтобы выдержать удар. Прежде чем магун поднялся после падения, полосчатое тело расплылось в белизне.
— Дьяворррьщик! — крикнул скорее напуганный, чем разозленный Дроп. — Ты здорррров, Дебрррен?
У Дебрена уже не было сил кричать впустую. Он просто выкарабкался из ямы и побежал дальше.
Дороги не видно, реки — тоже, а местность из-за уклона — хуже некуда. Зато деревья здесь росли реже и были пониже.
Хорошо. Наконец-то у него над головой только небо и снег.
Магун остановился, осмотрелся. Ничего, лишь белая круговерть. Даже Дроп порой исчезал из виду, хотя, учитывая отсутствие более надежной охраны, попугай теперь держался ближе к Дебрену. Ничего не поделаешь.
— Внимание! — предостерег он. — Заткни уши.
У попугая не было ни ушей, ни чем их затыкать, поэтому Дебрен сразу же крикнул. Другое дело, что — по крайней мере для обладателя обычных ушей — это звучало не слишком неприятно. Писклявое «ээээп» было по высоте близко к ультра-звукам, и если б не работа над обострением слуха, магун не смог бы оценить силы крика.
Падающий снег поглотил почти все. То, что вернулось, пришло издалека, а грифон, будучи существом достаточно мягким и отнюдь не плоским, большую часть импульса либо поглотил, либо отразил в стороны, рассеяв без всякой пользы для кричавшего. Однако чародею хватило эха, чтобы сориентироваться в направлении.
Не раздумывая, он послал молнию вслед за звуком. Потом снова крик — и снова молния. Слегка рассеянная, она охватила большее пространство и хоть не могла нанести серьезных повреждений — если не считать возможного попадания в глаз, — была в состоянии подпалить перья или шерсть.
Результат — нулевой. Если умолчать о том, что грифон был напуган, третье «ээээп!» вернулось эхом с совершенно другой, неожиданной стороны. Взяв поправку на расстояние, Пискляк, вероятно, молниеносно и почти панически нырнул к более плотно растущим деревьям сразу же после первого розблеска.
Жаль. Но с другой стороны — он явно почувствовал уважение к Дебрену. Магун воспользовался этим, быстро, не оглядываясь, пробежал несколько сотен шагов по склону. Потом остановился и наобум послал в небо полдюжины звуковых зондов.
Они ничего не обнаружили. Грифон либо предпочел держаться повыше, либо сменил тактику, либо же ему просто повезло. Звуковые пучки были рассеянными, но в целом не охватывали даже четверти неба. Дебрен мог бы обыскать ими оставшиеся три четверти, но для этого пришлось бы снова остановиться: каждый крик выкачивал из организма воздух не хуже, чем при нырянии на глубину.
После всего этого магун долгое время был способен лишь тяжело трусить. Не пытался применять кондиционирующих чар — они частично уничтожались теми, которыми он сейчас пользовался.
— Отврррратитерррьное перррекрррикивание! — заскрипел у него над ухом Дроп. — Рррразум сверррит!
Дебрен был не в силах комментировать. Просто во время следующих кратких остановок, связанных с окриками, он старался не направлять их в сторону попугая. Деревья, особенно хвойные, поглощали звуки, но оттого, что возвращалось после зондирования лежащих ближе к горизонту участков неба, и у него самого сверлило мозги.
На пятой или шестой остановке пучок разминулся с сильно разреженной порцией камней. Грифон не стал рисковать: бросил их на слух. И промахнулся. Дебрен тоже промахнулся, хоть поменял метод и вместо одной убийственной шаровой молнии послал в пространство несколько маленьких. Они скрылись в снежной туче, протянув за собой хвосты пара, — тем все и кончилось.
Вероятно, поэтому он больше не стал экспериментировать с дальнобойным огнем. Впрочем, не совсем так: просто лес снова сгустился, и ложное эхо от веток лишало звуковое зондирование смысла.
Несколько мгновений он боролся исключительно с болью в мышцах и огнем в легких. Страха как такового он не испытывал. Ощутил лишь над краем обрыва. Обрыв был крутой и высокий, Дебрен чуть было не пробежал с разгона за край — но в том, что сердце подскочило к горлу, виновата была не пропасть.
Просто он неожиданно увидел мост.
После того, как он покинул трактир, видимость ни разу не превысила тридцати саженей, порой снижаясь настолько, что он чуть не сталкивался с Дропом. Сейчас тоже было не лучше, однако сказанное относилось ко всему району за исключением моста. На мост, как ни трудно было в это поверить, не упало ни снежинки.
Дебрен на мгновение остановился, недоверчиво глядя на невидимую, но четко выделяющуюся воронку, расходящуюся кверху от пролета. Идеальных чар не бывает, и переходный слой был, вероятно, в несколько локтей толщиной, однако с этого расстояния свободное от белизны пространство казалось отрезанным бритвой от заполненного снегом. Возможно, потому, что границы опрокинутого конуса уходили высоко, и всю воронку целиком заполнял лишь солнечный свет. Голубого неба, прикрывающего сверху защищаемое пространство, Дебрен не видел, но оно, несомненно, было там, наверху.
Вокруг по-прежнему валил снег, но его было гораздо меньше. Так и должно быть, потому что набухшие влагой тучи натыкались на магическую границу гораздо раньше движущихся понизу слоев воздуха. Магун не пытался угадывать, что происходит при стыке двух заклинаний: достаточно было того, что он видел эффект.
Ну и конечно, мост.
Посредине пролета стоял на коленях коричневый снизу и белый сверху человек и колотил по мосту чем-то большим и, кажется, тяжелым. Сознание подсказывало, что это могло быть кайло, но каждая клетка в теле Дебрена взвыла от страха, безошибочно распознав армейский бердыш, украшенный рунами «Б» и «В». Двуручный топор знаменитой правелской мануфактуры был слишком ценным оружием, чтобы человек в здравом уме рубил им камни, однако чародей не обольщался. Человек на мосту не был в здравом уме. Глупейшая, безумнейшая девчонка из всех, ступавших по земле.
Размытые снежной завесью силуэты на северном берегу не двигались. Полдюжины человек — толпа по сравнению с одинокой девушкой. Но девушка была крупной, и Дебрен не удивлялся крестьянам. Им не к чему было спешить, время работало на них.
У него же времени не было — ни на что, даже на размышления. Мастера из Правда, как и все, несколько преувеличивали, рекламируя свои изделия, но как раз на бердышах-то они были вправе выбивать свои «Б.В.». Могучий топор наносил колоссальный урон любому, кто попадался. Уж не говоря о первосортной стали, он был тяжел, как незнамо что. А это означало, что у Ленды вот-вот иссякнут силы. Это первая проблема. Вторая — серьезнее. Те шестеро скорее всего были передовым дозором. К тому же наверняка лишь его частью. Значит, в любой момент подоспеют остальные, и тогда…
Они с Дропом не перекинулись ни словом. Дроп, не ожидая, полетел к мосту кратчайшим путем. Дебрен побежал тоже самым коротким. Боялся не успеть.
Пискляк избрал неудачный момент.
Место тоже было не из лучших. Высокая скала пропорциями больше походила на башню, а не на дом, и такое огромное существо, как орлокот, даже лежа, не умещалось всем телом за ее краем. Издалека Пискляку не было видно Дебрена из-за снега и деревьев, вблизи тоже, потому что берег заслонял террасу, зато у подбегающей жертвы было сажени три на то, чтобы глянуть выше, заметить опасность и прореагировать.