-- Понятно.
-- По нашим планам и с согласия правительства, вашего, до нашего отлета осталось несколько дней. Увидеть можно не так уж и много, объем информации был бы минимальным. И еще: нам никто ничего подобного не предлагал.
-- Почему, как вы думаете?
-- И дней мало, и, главное, существует мысль, что, возможно, наши цивилизации могут скрывать агрессивные намерения -- тогда нам по лабораториям разгуливать нечего.
-- А как убедиться в неагрессивности?
-- Не знаю, допустим, все же запустить нас в недра вашей науки: это было бы проявлением и вашей силы, и уверенности в себе. И доверия.
-- Так за чем дело стало? На ваш взгляд.
-- Не знаю. Это мы у вас в гостях, а не наоборот. По общему впечатлению, вы сильнее нас и бояться вам нечего.
-- Почему вы так решили?
-- Ну... хотя бы потому, отвернись я сейчас от вас, я могу получить выстрел в спину (шепот, волнами), не буквально, конечно. А дайте мне автомат, отвернитесь вы и -- вы все видите! Третий глаз! -- Хохот в зале, маленькая буря. -- Как считает мой отец (а он ученый), беглые встречи, прогулки по городу, поход в театр, "планирование", охота в море -- это и есть нормальный первый контакт, доверие, или недоверие рождается на этом простом уровне. Лаборатории -- дело десятое.
-- Вы разумно рассуждаете, а ведь вы очень молоды. Откуда это?
-- Насобачился.
-- То есть? Поясните, пожалуйста. На-со-ба-чил-ся.
И только тут, балда, я вспомнил, что ведь у политоров нет собак, мы же не видели, а были бы -- тоже не просто объяснить, -- это же не прямое выражение. Кое-как я объяснил им, что такое собака, но само свое выражение объяснить не смог и заменил его словом "натренировался".
-- Простите! Мы ученые, но с нами беседует не ваш отец, а вы -- совсем еще мальчик... Надеюсь, вы не обижены?..
-- Нет, конечно. Мой отец беседовал с уже учеными, а вы -- только будущие. Я -- тоже будущий ученый. Через три года я буду работать в сложнейших лабораториях Земли.
-- Мы этого не знали. Как это получилось?
-- Дело было сложное. Оно касалось нового межпланетника суперкласса, он был сосчитан весь, кроме одной детали двигателя, -- и я предложил наиболее правильное решение. Мой папа поначалу был моим подчиненным...
Мама миа! Как они хохотали.
-- Я стал известной фигурой на Земле, много выступал, вот и... насобачился.
-- Вы философ? По склонностям.
-- Нет, я ученик, школьник, Митя. Зовите меня просто Митя, уль -- меня смущает.
Они улыбались. Я быстро подошел к доске, взял мелок и быстро нарисовал мой корабль в разрезе.
-- Вот он, тот корабль. -- Значительная пауза. -- Понятен он вам?
Я быстро стер рисунок. Несколько перекрещивающихся реплик, восклицания, потом один политор сказал, а легкий гул согласия обозначил, что это не только его впечатление:
-- Разумеется, неясно ваше топливо, ясно по некоторым узлам, почему он способен летать, но вообще досконально конструкция не ясна.
-- Превосходный корабль, -- сказал я. -- Но не может долететь до вас пока. Вопрос о нашей агрессии отпадает.
-- А мы до вас долететь можем?
-- Не скажу, -- сказал я, и все заржали.
-- В общем, -- сказал я, -- мы вам собак доставить на Политорию не сумеем. Вернувшись на Землю, мы можем вычислить, где установить между нами маленькую плакетку-переходник, тогда я обещаю вам несколько собак. Пользуйтесь, существа отличные!
-- Это было бы прекрасно! Митя, судя по тому, что тот ваш корабль вышел в космос, вы -- настоящий ученый, но вам не кажется, что вы -- прежде всего -- психолог, философ и политик?
-- Ну, если я политик, то по случайности, жизнь заставила, а если философ и психолог, то вы тоже философы и психологи, если вы, конечно, ученые. Кстати, разговор о чем попало гораздо ценнее, в нем больше рациональных зерен. Это -- ощущение. А как ваше? -- Многие закивали. -Задавайте мне любые вопросы, но лучше не из сферы науки.
-- У нас много общего. Кино, театр, цирк... Спорт у вас есть?
-- Да, -- сказал я. -- Все есть. Это тем более поразительно, что вы произошли от птиц, а мы, как моро, от обезьян, которых у вас нет, и вы не видели их никогда.
-- На кого они похожи?
-- На меня. Но я покрасивей и могу говорить, а они нет.
-- А они думают, рассуждают?
-- В известном смысле.
-- Почему же между нами много общего? Если мы птицы, а не... Я изложил им "гипотезу" Пилли. Что они -- тоже земляне.
-- Но они же позамерзали и на Земле, и у нас -- наши и ваши гены.
-- Да? А вдруг они "летали" в космосе, как ваши миленькие птички -галли? -- Опять это была Пиллина мысль.
-- Потрясающе! Что-то цирковое, а ненаучное!
-- Иногда это может совпасть. Кстати, я жутко удивлен, что вы не умеете аплодировать.
-- А это что еще за штучка?
-- Вчера я впервые в жизни "планировал". В воздухе, пролетая мимо меня и желая показать, что я молодец, одна милая девушка сжала вот так кулак, а большой палец -- вверх. Это же наш, земной, жест! Вы понимаете?! Это намек на нашу схожесть помощнее, чем разница в принципах космотехники. А аплодировать вы не умеете! Уль Орик, что сделали вчера политоры после спектакля, если он им понравился?
-- Молодые люди, -- обратился Орик к аудитории, -- покажите Мите, пожалуйста, как это выглядит.
Все встали и будто бы громко, но и нежно запели с паузами.
-- А на Земле делают так. -- И я стал хлопать в ладошки. -- Прошу вас, сделайте это все вместе! И-и-и...
И они зааплодировали! Это было здорово и абсолютно как на Земле.