"Вы же не меняетесь с ними, а отбираете у них редкие металлы. Дебаланс в их пользу -- за ваш произвольный отбор".
"Вздор. Они им цены не знают, и они им не нужны".
"Но это уже не ваша забота, -- сказал я. -- Юридически -- это их металлы".... Этого-то выступления, с опорой на псевдотравму, они мне и не простили. И конечно, им не нравится моя дружба с моро.
Мне показалось, что Ир-фа говорит со мной, ребенком, так охотно, потому что его просто прорвало от долгого молчания, которое его гордость выбрала сама.
-- Уль Ир-фа, -- сказал я. -- А будет война? И когда? Это вопрос дней или недель?
Он засмеялся:
-- Где-то посерединке.
Мы помолчали.
-- Я знаю все о размышлениях твоего отца о том, где эта адова машина. И о вчерашней проверке в клубе вашего сигнализатора на предмет реакции его на биополе геллов. По ощущению отец близок к истине. Вы многое сделали для нас буквально за несколько дней.
Я не знал, что сказать, потом спросил:
-- Как мне вас искать, вдруг возьмут уля Орика и начнется заварушка? Он велел держать связь с вами. И моро.
-- Связь обычная, если не возьмут и меня. Может, меня даже скорее. А, Пик не знает, что узкоглазый убит, да и про уля Орика он ничего не знает: видел-то его узкоглазый. А эти двое -- а,Грип и а,Урк -- "увязли" плотно. Летите спокойно. Можешь у Орика взять еще номера бойцов Трэга и Эл-ти.
Уль Ир-фа знал все! А ведь ни я, ни Орик ничего ему не рассказывали. Да, политоры действовали, хотя в городе было спокойно. Я подумал, что, может быть, как фигура -- Ир-фа посолиднее а,Тула и даже Орика, что он абсолютно бесстрашен, этот маленький седоватый политор с никакой должностью в жизни, если учесть, что раньше он бороздил космос.
Неожиданно Ир-фа схватил меня за руку и показал в небо, я глянул, обалдел, и тут же на нашу доску, на которой мы сидели, на самый краешек мягко "приземлилась", моментально убрав крылья, Финия с маленьким сынишкой на руках. Высший класс!
-- Откуда вы, Финия?! -- сказал я. -- Мы давно здесь сидим. Вы летали, да, когда мы прибыли?
-- И вовсе нет, -- сказала она, смеясь. -- Я тихонечко пришла в клуб, вижу -- вы сидите. Так же тихо я надела крылышки и...
-- Где, где вы взлетели?! -- сказал я.
-- А за помещением клуба.
-- Прямо с земли?!
-- Ну да. Я умею ловить поток и с земли.
-- Потрясающе! Ир-фа, а почему вы не увидели Финию своим третьим глазом, а? -- спросил я.
-- Стойка вышки мешает, -- сказал он, и все мы рассмеялись.
-- Митя, хотите полетать? -- спросила Финия.
-- О! -- воскликнул я. -- Ужасно хочу! Уль Ир-фа, можно?
-- Можно, -- сказал он. -- Валяй, малыш. Время есть. Через пять минут я опять был в воздухе. И опять получилось сразу же, разрази меня гром! Я парил в свое удовольствие, забираясь высоко в небо;
я пытался, пока безуспешно, выполнить кое-какие трюки, кося глаз на вышку, на Финию и Ир-фа, но они были едва видимы, далеко. Заканчивая один из кругов, я поглядел чуть влево и ахнул: совсем рядом со мной парил Ир-фа и улыбался мне. Легко, даже несколько небрежно он выполнил три-четыре трюка, и я был просто потрясен. И Финия, конечно, была не простой орешек, она не случайно предложила полетать мне одному, будто Ир-фа -- или старый, или не умеет, но оба они, наверное, прекрасно поняли, что возможен розыгрыш. Мы вернулись с Ир-фа на землю одновременно, и в этот раз посадка мне удалась вполне.
Мы попрощались с Финией, и я "повез" Ир-фа в планетарий.
-- Надо бы взять с согласия политоров чертежи крыльев, баллончика, брюк и прочего, -- сказал я. -- Это удобно?
-- Нет ничего легче, -- сказал Ир-фа.
-- Скажите, уль Ир-фа, а это правда, что моро -- не политоры, хотя давно с вами? Будто их привезли?
-- Ты будешь у моро, может, они тебе сами расскажут. Глубокий поклон Малигату, он великий моро.
-- И уж конечно его скульптуры нет в вашем музее великих?!
-- Случись такое, Горгонерр просто загрыз бы скульптора и директора музея, забыв о своей элитарности.
... На обеде присутствовали все, и Оли тоже. Орик доставил моро без приключений. А Пилли и папа действительно поглядели галерею великих; он прихватил с собой фотоаппарат и отщелкал четыре пленки, хотя великих политоров было куда больше. Я спросил, были ли там изображения женщин, и Пилли сказала:
-- А ты думал нет? В элитарной среде у нас демократия.
-- Да нет... -- Я смутился. -- Я уверен, что в жизни они есть, например, ты, Пилли, я думал нет скульптур.
-- Есть, -- сказала она. -- А твоего папу я повела туда и с корыстной целью: там есть моя скульптура.
Я -- обомлел.
-- Такая молоденькая и... Это за кулинарное искусство?
-- Нет, по этому разделу там были звезды похлеще меня.
-- "Планирование"? -- спросил я.
-- Нет. Я автор трех работ, благодаря которым корабли Политории увеличили скорость в полтора раза. Ну как?
Она сказала это, когда уже заканчивалось чаепитие, и уместно было встать из-за стола. Что я и сделал, брякнувшись в дальнее кресло, и долго молчал. Пилли мне бешено нравилась, но я и думать не думал, что она великая женщина. Впрочем, нет, -- она великая женщина, решил я, даже если бы ее скульптура не стояла в музее. Великая -- и все тут. Я это чувствовал, хотя вряд ли бы смог объяснить словами.
После я ненадолго маханул к Латору. Не стесняясь, я долго обнимал его и гладил его крылья. Лата и Латор были в восторге от моего подарка -- костюма и платья, и оба были очень смущены. Латор дал мне много корней и объяснил, как их быстро сушить и заваривать. Но конечно, в настоящий восторг без всякого смущения пришла Мики. Крылышко ее прошло, а уж с ними она и вовсе была похожа на ангела: огромные ресницы и белые локоны -- все как полагается. Сначала она раз пять пересмотрела все игрушки, которые я ей подарил, потом забралась ко мне на колени, обняла руками за шею и сказала:
-- Ты замечательный, хотя у тебя и нет крылышек. Почему?
-- Потому что я с Земли, а это другая планета.
-- А папа может до нее долететь?
-- Нет, -- вздохнул я. -- Это в космосе. Очень далеко!
-- Нет, он может! -- сказала Мики. -- Папа все может!