«Что я такое несу? Это же бред! Где этого специалиста взять?» — я от бессилия сжал кулаки.
— И где же этого специалиста взять? — Спросил директор завода.
«Где? А знаю? Сейчас мелю языком любую глупость, что на ум придёт, и гори всё синим пламенем!» — решил я и сказал:
— Надо ехать в Москву и… И оттуда пригласить к нам тренером… Очень хорошего специалиста… Заслуженного человека… Легенду нашего советского спорта… Все мы его хорошо знаем… Всеволода Михайловича Боброва. Товарищ Бобров сейчас возглавляет вторую сборную СССР. Я читал про это в «Советском спорте». Конечно нужны будут для этого кое-какие финансовые подарки, но это того стоит.
Буквально все в директорском кабинете посмотрели на меня разинув рты. Да я бы и сам сейчас сидел такой же. Вот что значит — вовремя прочитанные советские газеты!
— А это очень хорошая идея, — поддержал меня директор команды Дмитрич. — Нам на юбилей города проигрывать никак нельзя. Ведь 650 лет в это году стукнуло!
— Ага, Сева прямо так и разбежался ехать сюда тренировать, — махнул рукой раздосадованный Прилепский. — Кого вы слушаете? — Он указал на меня. — Это же бывший заводской пьяница, который этим летом сжёг свои рабочие штаны! Он же бредит!
— Между прочим, почти за две недели в Череповце, Иван не выпил ни грамма, — вступился за меня капитан команды Лёша Мишин. — И отыграл он, чего греха таить, лучше всех. Если нам удастся заполучить тренера Севу Боброва и оставить в команде Ивана, то мы в этом чемпионате многим бока намнём.
— Да, двинем так, что мало не покажется! — Встал с места Коля Свистухин. — В пределах правил, конечно.
— Согласен с Севой мы выйдем на новый уровень, — высказался вратарь Коноваленко. — У него даже мёртвый заиграет. И ехать надо за Бобровым самим, сегодня же. Нам через четыре дня дома со «Спартаком» играть.
— Что скажешь Иван? Ты же вроде в Москву в «Крылья» собрался? — Директор завода Киселёв задал вопрос, который сейчас волновал всех, судя по наступившей тишине.
— Москва пока подождёт, — я очень тяжело вздохнул, проклиная колдуна. — А за Бобровым должны поехать я и Виктор Сергеевич. Есть у меня пару хороших идей, как его привезти в Горький, от которых Всеволод Михалыч не сможет отказаться. Если всё получится товарищи, в призах будем точно, но и руководству завода тоже придётся многое сделать. Хоккей, Иван Иванович, это не покер. — Я посмотрел на директора завода, который загадочно улыбался. — Хоккей — это удовольствие дорогое.
* * *
Впервые за всё время в этом 1971 году, я наворачивал вторую тарелку домашнего борща, который приготовила Валентина Дмитриевна, жена нашего прославленного вратаря Коноваленко. Уютная кухня, на плите кастрюля, в углу холодильник. Вот что значит женатый человек, все радости жизни исключительно на одной жилплощади, и борщ, и жена красавица, и ребёнок, который сейчас меня буравил восторженным взглядом. Не каждый день увидишь, как человек ростом под метр девяносто уничтожает с космической скоростью съестные припасы.
— А вы с папой сейчас, ночью, на нашей машине в Москву поедете? — Спросила меня девятилетняя дочь нашего голкипера Оля, которую оставили родители присматривать за мной, чтобы я ещё чего-нибудь из холодильника не съел.
— Поедем. Нужно срочно привезти одного дядю сюда в Горький. И кроме нас это сделать некому, — я проглотил последние остатки борща и слопал в один прикус последний бутерброд с колбасой.
— А сам он, почему не может приехать? — Удивилась наивная девочка. — Дайте ему телеграмму и всё.
— Тссс, — я приложил палец к губам. — Никому не говори. Есть такой красивый древний хоккейный обычай, который называется «Похищение тренера». Ты не думай, — я подмигнул немного напуганной дочке вратаря, — тренер сам мечтает, чтобы его похитили. Он пока просто этого не знает.
— А! Это как похищение невесты в «Кавказской пленнице», — догадался Оля. — Знаю, смотрела.
— Ну, где там твои родители? — Занервничал я, так как время шло, а машина за окном стояла. — Вы извините, если я вам деньги мешаю считать! — Крикнул я в сторону комнаты. — Но ехать пора! Вдруг Боброва, кто-нибудь другой свистнет!
— Я же говорю, что мы за Севой едем, — на кухню первым зашёл оправдывающийся, красный как рак Коноваленко, а следом его супруга Валентина.
— Они едут тренера воровать, — разъяснила маме смысл нашего вояжа сообразительная дочь.
— Как воровать? — «Впала в ступор» любимая женщина вратаря.
— Он сам мечтает, чтоб его своровали, — добавила девятилетняя, не по годам умная Оля.
— И если он будет брыкаться, кусаться, звать милицию и жаловаться в Обком, мы его всё равно не отпустим, — сказал я, вставая. — В следующем году Олимпиада, чемпионат мира, игры с канадцами, нам сейчас Бобров позарез нужен. Не на прогулку едем Валентина Дмитриевна.
— Я с вами! — Пискнула дочка вратаря.
— Вот, даже ребёнок понимает важность момента, — я погладил белобрысую девочку по голове. — Едешь с нами, но потом, а сейчас, чтобы папа за рулём не уснул, будешь спать дома в кровати за себя и за него.
— Витя, как же ты будешь всю ночь рулить? — Заволновалась за супруга Валентина.
— Всё продумано, сначала Виктор Сергеич рулит, потом я, и в Москве опять он. Поехали уже, а то спать хочется, — широко зевнул я.
— У тебя права с собой? — Поинтересовался Коноваленко, наконец-то, завязывая ботинки.
— Туточки, — я постучал по пустому карману.
«Врать не хорошо, — тут же загундел перевоспитанный голос. — Родители в детстве отучают».
«А я из детского дома, у меня кроме деда никого не было, — ответил я. — И чё ты лезешь? Я для города стараюсь! Ведь мне теперь больше всех надо».
* * *
Где-то ближе к половине второго ночи я очнулся, резко тряхнув головой, посмотрел на часы, затем на Коноваленко. Ну, что за человек? Договорились же в час смена! Всё строго, как вовремя хоккейного матча. Нет, едет, молчит, клюёт носом, но терпит, самоубийца.
— Сергеич, давай без героизма, — я сладко потянулся. — Ты, спать, а я жать на газ и на тормоз. И кто ж это додумался расположить рычаг переключения скоростей на рулевой колонке? — Усмехнулся я, рассматривая забавный механизм.
Виктор притормозив, припарковал свою «Волгу ГАЗ-21» с блатным номером 00–03 ГОЛ, которая внешне напоминала «Ford Mainline» 1952 года, в неизвестной мне пустынной местности автодороги Москва — Горький. И тоже сладко потянулся. Мы вышли из машины и молча поменялись местами. Я сел на диванчик со стороны водителя, а Виктор со стороны пассажира. Не знаю почему, но конструкторы отдельными сиденьями в салоне пренебрегли, впрочем, как подушками, так и ремнями безопасности.
— Так скорости переключаются? — Я передвинул рычаг на первую передачу.
— Ты водить-то умеешь? — Опомнился Коноваленко.
— Не боись, трус не играет в хоккей, — хохотнул я. — Водил я такой тарантас в «ретро-гараже».
— Не понял? — Не то обиделся, не то удивился вратарь.
— В детском доме мы так называли автомобильный кружок, — я подмигнул Виктору и медленно повёл машину, вспоминая, как на такой «консервной банке» кататься. — Ты, мне Сергеич скажи, чего грустим? Прилепского убрали, который вместо тебя хотел Сашу Котомкина назначить в ворота первым номером. Жизнь налаживается!
— Когда тебе тридцать два стукнет, поймешь, — пророкотал характерным низким голосом голкипер, который не догадывался что мне уже было когда-то пятьдесят. — Боюсь, из сборной СССР могут попросить. Я ведь под двадцатым номером всегда играл, и в «Торпедо», и в сборной. А сейчас тренерским советом «двадцатку» передали более молодому и перспективному Владику Третьяку. Вроде всё справедливо, но…
— Да, Третьяк далеко пойдёт, — усмехнулся я, вспоминая, каким хитрым чиновником он впоследствии станет. — Ничего. Третьяку мы крылья быстро пообломаем. Твоя будет «двадцатка». Ты у меня в сборной ещё лет пять поиграешь минимум.
— Как это? — Виктор посмотрел на меня как ребёнок, которому пообещали купить велосипед на день рождения, если он хорошо будет себя вести.
— Так это, — я вдруг заметил, что мы всё ещё ползём на второй скорости и перевёл рычаг на третью передачу. — У нас с ЦСКА две игры, до паузы в чемпионате на «Приз Известий». Так? Значит накидаем Владику дважды полную авоську. Знаю я его манеру игры, Третьяк любит выкатываться из ворот. Значит, на ложных замахах будем его ловить. Но этого мало. Первое, нужно будет скорректировать твою подготовку. Второе, нам в команду понадобится отдельный тренер вратарей. Третье, принятие алкоголя ты, Сергеич, должен сократить до литра пива в день после игры, причём под хорошую мясную закуску.
— А если не сокращу? — Последний пункт вратарю явно не понравился.
— Тогда, ты меня извини за откровенность, через год пойдёшь детей на Автозаводе тренировать, — прямо ответил я. — Это до тридцати можно и пить, и играть одновременно. А после тридцатничка два пути — либо пить, либо играть.
— Да пошёл ты, — обиделся на меня Коноваленко.