— Как попасть на «большую сцену»?! — Горячился пианист «Гитар» Гриша Клеймиц, когда я провожал музыкантов по набережной Москвы реки в гостиницу «Россию», где у них было запланировано в ближайшие дни несколько концертов. — Да никак!
Так-то ребята хотели сначала уехать на такси, но Ирина Понаровская закапризничала, и захотела прогуляться пешком под луной, которая иногда проглядывала из-за туч. Тем более с таким провожатым как я, опасаться музыкантам было нечего.
— Почему никак? — Заинтересовался я. — Вот мне, чтобы в сборную попасть, нужно просто хорошо играть, отдавать и забивать. Главные тренеры сборной не враги сами себе.
— А я об этом и говорю, — ответил Клеймиц, — ты играй как «Битлз», и никакой протекции тебе не потребуется.
— Вот по поводу «Битлз» я бы поспорил, — хмыкнул я. — На прослушивании у Брайна Эпштейна «битлы» лабали «Бесаме Мучо»! То есть у них не было ни одной своей стоящей песни. Да сейчас таких «битлов» даже слушать бы не стали, ведь бренчать на гитарах все умеют.
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? — Удивился Женя Броневицкий.
— Есть такое подозрение, что кое-кто подобрал на улице в целом неплохих артистичных ребят, написал им все главные хиты, вложил кучу денег в раскрутку, причесал, приодел и теперь мы имеем легенду всех времён «Битлз». — Выдохнул я. — Ну не верю я, что парни без классического музыкального образования сочинили такие сложные почти симфонические мелодии, как «Yesterday», «Michelle», «Let It Be», «Here, There and Everywhere».
— Ты что старик, отрицаешь, что обычные ребята с улицы могут писать музыку? — Опять разгорячился пианист Клеймиц, у которого, между прочим, отец преподавал в консерватории.
— Почему могут, вот например, — я прокашлялся и заблеял, как козёл в брачный период. — Бутылка кефира пол батона, а я сегодня дома, ля-ля-ля-ля.
Простенькое творчество группы «Чайф», которое «зайдет» молодежи из девяностых, сейчас у музыкантов семидесятых вызвало гомерический хохот, потому что всему своё время.
— Давай будем прощаться, — протянул мне руку Броневицкий, — вон наша гостиница, горит как новогодняя ёлка.
— Удачных гастролей, — пожал я руку парями из «Поющих гитар».
Только Ирина Понаровская немного задержалась и спросила:
— Мы ещё увидимся?
— Не знаю, 20 ноября вроде бы к вам в Ленинград приезжаем, будем биться за очки со СКА, — улыбнулся я и добавил, — беги, вон, как Гриша Клеймиц нервно смотрит, кося ревнивым глазом.
Девушка тихо хохотнула, развернулась и шустро посеменила догонять своих музыкантов. Я же, тоже развернувшись, потопал в обратную сторону, мне предстояло прошагать ещё пять километров до своей гостиницы «Юность». Кстати во время пути под тусклым из-за облачности звёздным небом можно было и спокойно порассуждать, кем заменить Свистухина в завтрашней игре. Однако ни нормально подумать, ни далеко уйти мне не дали. Где-то через десять минут дорогу преградил, какой-то слишком поздний рыбак в брезентухе с капюшоном и что самое странное без удочек.
— Я уж думал не судьба нам побазарить тет-а-тет, — ухмыльнулся он противной и очень знакомой рожей. — Варьке дуре зря денег дал, чтоб она тебя из гостишки вытащила, сам пришёл.
— Чё надо? — Я двинулся на «рыбака». — Закурить, чтобы в глаз дали, или время желаешь узнать, чтобы в ухо прилетело? А может тебя интересует, как пройти в библиотеку, чтобы в Москве искупаться?
На все мои вопросы высокий мужик, который, кажется, несколько дней назад в Горьком тыкал в меня ножичком, вынул из-за пазухи свёрнутую газетку и, резко размахнувшись рубящим ударом, опустил её на мою голову в шляпе. Блок левой рукой я выставил автоматически, похвалив себя за здоровый образ жизни, но почувствовав сильную боль от удара в предплечье, обругал за тупость. Ведь в печатном средстве массовой информации был спрятан самый обыкновенный обрезок стальной трубы, который с характерным звуком брякнулся на асфальт.
— Убью тварь! — Прошипел я, выбрасывая правый прямой в челюсть.
Но «рыбак» итак предполагал, что если что-то пойдет не по плану, его будут убивать, и, не теряя ни секунды, помчался вдоль набережной, получив от меня лишь вскользь.
— Молись Бафомету тамплиер недожаренный! — Гаркнул я, настигая своего обидчика.
— Хер тебе! — Выкрикнул в ответ бандит, петляя по набережной.
«Ещё маленько, ещё чуть-чуть и достану», — думал я, как вдруг «рыбак» ломанулся на проезжую часть и тут же «встретился» с не успевшим затормозить автомобилем «Москвич». Глухой удар, запоздалый скрип тормозов и жизнь бандита мгновенно разделилась на до и после. До — жилось весело и куражно, когда сам чёрт не брат, а после — судя по вяло шевелящемуся телу, инвалидное кресло дураку гарантировано.
* * *
В понедельник 1 ноября, на горьковском автомобильном заводе весь обеденный перерыв то тут, то там возникали жаркие споры среди рабочих, поводом которых становилось неровное выступление любимой команды. После победы 26 октября в первой спаренной игре над московским «Спартаком» торпедовцы ненадолго возглавили турнирную таблицу, но затем последовали: обидное поражение от «Спартака» 27 октября со счётом 4: 3, и ещё более обидная ничья 31 октября с челябинским «Трактором», 5: 5. И в свежем номере «Советского спорта» во вновь опубликованной турнирной таблице чемпионата СССР горьковчане рухнули на третью строчку:
____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ
Динамо (М.)_________10_____5____4_____1_____42 — 28______14
ЦСКА (М.)____________9_____5____3_____1_____42 — 32______13
Торпедо (Г.)__________9_____5____3_____1_____43 — 35______13
СКА (Лен.)___________10_____4____1_____5_____31 — 35______9
Химик (Вск.)_________10_____4____0_____6_____36 — 34______8
Крылья Советов (М.)___8_____3____2_____3_____34 — 29______8
Спартак (М.)__________9_____2____2_____5_____30 — 37______6
Трактор (Чел.)_________7_____1____3_____3_____20 — 32______5
Локомотив (М.)_______8_____2____0_____6______23 — 33______4
— Всё, спёкся Ванька Тафгаев, забухал, — заявил мастер ремонтно-инструментального цеха Сергей Ефимович, сидя в заводской столовой и просматривая ненавистный ему, человеку далёкому от физкультуры, «Советский спорт».
— С чего это ты взял Ефимыч? — Насторожился фрезеровщик Данилыч, который сегодня решил вместе с другом Казимиром пообедать не в маленькой укромной подсобке, а здесь с народом, чтобы обсудить родное «Торпедо». — Иван же в основном составе состоит, значит, не пьёт. Неужто Сева Бобров его пьяного на лёд выпускает?
— Хосподи, — усмехнулся мастер цеха, — я же вас с запашком, да с похмела, да с пьяных шаров допускаю к станку. Вот и Бобров Ваньку пускает для количества. И вообще, бывших алкоголиков не бывает. — Ефимыч сложил газету и презрительно бросил её на стол. — Ещё летом Тафгаев, окосев от спирта разбавленного, и где вы его только находите, жёг ради забавы свои рабочие штаны. А сейчас, ну надо же, звезда спорта. Чушь!
— Ты Ефимка рот-то закрой, пока я тебе зуб золотой не выбил, — зашипел Казимир Петрович. — Иван если сказал, что больше не пьёт, значит, так и будет. У него стержень в характере настоящий.
— Знаем, какой у Тафгая стержень, — криво усмехнулся рабочий за соседним столом. — Особенно врачиха, вон стоит, фря какая.
И действительно в очереди на раздачу, читая «Советский спорт» стояла в белом халате Ольга Борисовна Ладина медсестра самых приятных женских форм из медпункта. Она так была поглощена чтением статей о 26-ом хоккейном чемпионате СССР, что не обращала ни на кого внимания.
— За две последние игры ваш Тафгаев ни одной шайбы не забил, ни одного паса результативного не отдал, зазвездился, — продолжил трудящийся за соседним столиком. — И машину ему дали, и зарплату положили не чета нашей.
— Завидуешь! — Выкрикнул Казимир. — Тогда получи!
Высокий, жилистый и худощавый, но уже не молодой фрезеровщик Казимир Петрович махнул справа, сильно сжатым кулаком, и опрокинул ненавистного заводчанина лицом на стол прямо в недоеденный «Зимний» салат.
— Бей его Казимир, я сбоку прикрою! — Бросился в драку невысокий и тщедушный Данилыч. — Кто ещё против Ваньки Тафгаева — подходи!
Но не найдя того, кто поблизости уступал ему в габаритах, фрезеровщик саданул мастера цеха Ефимку по носу, из которого тут же хлынула кровь. Однако дальше похулиганить друзьям Данилычу и Казимиру Петровичу не дали, на них быстро налетели коллеги, обедающие тут же в столовой, скрутили руки и вытолкали, надавав подзатыльников, в коридор.
— Слышь, Казимир, а может Иван и в самом деле загулял? — Спросил Данилыч, остановившись около плаката о вреде пьянства на производстве, при этом потирая ушибленный в толкотне глаз.
— Ерунда, даже Харламов не в каждой игре забивает, — махнул рукой довольный собой в проведённом коротком бою Казимир Петрович. — Сегодня вечером наши в Челябинске вторую игру с «Трактором» гоняют. Вот сегодня он себя точно покажет, я в этом уверен. Помнишь Иван у нас в коморке как-то траванулся?