— Вот с того момента, его как подменили, не таким стал Ваня Тафгаев, — сказал улыбнувшись Казимир. — Мы ещё им в будущем гордиться будем. Помяни моё слово.
— Помяну, если доживём, — хмыкнул Данилыч, щупая наливающийся синяк под глазом.
* * *
Перед второй игрой с челябинским «Трактором» в раздевалке рядом со мной присел озадаченный Сева Бобров и спросил:
— Врач Тамара Михайловна говорит, что ты отказываешься делать обезболивающий укол в предплечье. В чём дело?
— Хватит, две игры уже в холостую отбегал, — ответил я. — После укола левая рука ничего не чувствует и не слушается, ни отдать, ни обыграть не могу. Пусть лучше болит, но работает, как в инструкции по применению написано, чётко и точно.
— Понимаю, — тяжело вздохнул Сева. — Меня в 46-ом году киевский защитник «Динамо» Лерман так саданул по колену, что я до конца спортивной карьеры бинтами эластичными его крепил, да обезболивающие колол. Ещё посоветоваться хотел, может нам Сергеича в воротах заменить?
Я посмотрел на Коноваленко, который невозмутимо переодевался, как всегда на своей волне, как будто вокруг никого и ничего не существовало. Поэтому по внешнему виду Виктора Сергеевича понять было невозможно, что у человека внутри делается.
— Конечно, пора ему отдохнуть, — согласился я. — С «Динамо», где мы 4: 3 проиграли, с десяток сложнейших шайб потащил, поэтому с «Трактором» вчера в третьем периоде и не хватило концентрации. Пусть Вова Минеев сегодня попотеет, зря ему что ли на заводе зарплату в кассе выдают?
Что собой представлял сейчас в 1971 году хоккейный Челябинск? Да, по сути, то же что и Горький. В городе хоккей — это настоящая религия, взращенная вокруг промышленного гиганта ЧТЗ, челябинского танкового, то есть тракторного завода. Но была и небольшая разница, у Горького уже есть серебро чемпионата СССР 1961 года, а «Трактор» вырвет свою бронзу лишь через несколько лет в 1977 году.
И почти все таланты, что раскроются в Челябинске к концу семидесятых, благополучно будут собраны Виктором Тихоновым в ЦСКА. Защитники: Сергей Бабинов и Сергей Стариков, нападающие: Сергей Макаров и Вячеслав Быков, и вратарь Александр Тыжных, вечный дублёр Третьяка. А в 1986 году ко всей этой челябинской банде подъедет молодой Евгений Давыдов. Да, ещё Пётр Природин в 76-ом станет партнёром Мальцева и братьев Голиковых в московском «Динамо», а вратарь Сергей Мыльников на два года съездит отдать армейский долг Родине в ленинградский СКА.
Но это дела недалекого будущего, а сегодня против нас на лёд стадиона ЧТЗ под открытым небом, где собралось десять тысяч человек, вышли «местные звёзды» дней сегодняшних, которые тоже кое-что в хоккее умели. Это лучшая пара челябинских защитников: Володя Суханов и Коля Макаров, и первая тройка нападения: Валера Белоусов, Толя Картаев и Петя Природин. В дополнение главный тренер «Трактора» Виктор Иванович Столяров, которого почему-то хоккеисты прозвали «Бригадир» на ворота выпустил молодого паренька Лёню Герасимова, который ещё год назад играл за «Звезду» из Чебаркуля.
— Давайте мужики не подведите, — настраивал нас по-простому перед выходом на площадку Сева Бобров. — Сегодня обязательно два очка нужно взять.
— Правильно говоришь Михалыч! — Подбодрил я главного тренера. — Но есть встречное предложение взять сегодня не два очка, а сразу три! Кто за?
— Лучше уж сразу четыре, — под гогот всей команды предложил капитан Лёша Мишин.
— Очень смешно, — немного обиделся Бобров. — Не опарафиньтесь как вчера, хоккеисты.
Забитый под завязку стадион ЧТЗ был точной копией нашего автозаводского стадиона, даже проглядывающая между трибунами серая пятиэтажка напоминала мне мою родную общагу из Горького. И табло, кстати, было аналогичным, механическим, где меняли цифры забитых шайб вручную.
«А менять сегодня наверняка придётся много», — подумал я, когда лидер челябинских атак Толя Картаев на 12-ой и 14-ой минутах отгрузил нам две безответные банки. «Поплыл» перед ревущими и переполненными трибунами наш молодой вратарь Вова Минеев. После стартовых 2: 0, на Севу Боброва стало жалко смотреть. Наш рулевой сгорбился, осунулся, присел на край скамейки запасных рядом с травмированным Колей Свистухиным и грустными немигающими глазами уставился на лёд.
— Мишин! Комсорг! Капитан! — Окрикнул я Лёшу Мишина, — Давай очерёдность пятёрок изменим. Я с пионерами выйду сейчас против звена Картаева, ты со своими против Коли Беца, а Шигонцев, Смагин и Доброхотов против третьей пятёрки «Трактора», не могут они Картаева сдержать.
— Давай, пока Михалыч не видит, — согласился капитан команды, покосившись на Всеволода Михалыча.
И не откладывая перемены, до тех пор, пока рак на горе не свистнет и пока рыба не запоёт, в следующей же смене я выехал с Александровым и Скворцовым против первой пятёрки челябинской команды. Вбрасывание у Толи Картаева я выиграл более чем уверенно, так как к 16-ой минуте матча к боли в левой руке уже привык, и на подобные пустяки не отвлекался.
— «Малыш» играем скрест! — Успел я скомандовать, прежде чем получил обратную передачу от защитника Саши Куликова.
Затем я резко ударил плечом в корпус опекающего меня Картаева и, уронив его на лёд, всем своим видом показал, что сейчас отдам на левый борт Александрову. Но в последний момент я заметил, что к нашим комбинациям «Трактор» приспособился и уже ждал передачу на «Малыша», поэтому я неожиданно бросил в прорыв Скворцова по правому краю. Сашка легко улетел от своего опекуна Петра Пригодина, ворвался в зону атаки и откатился в правое закругление. И пока его как следует не помял здоровенный Вова Суханов, Скворцов мгновенно отпасовал на накатывающего следом по левому борту Александрова. Бросок в касание и юный вратарь «Трактора» Лёня Герасимов в красивом прыжке отбил шайбу прямо перед собой.
«Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко, — тихо под нос пробурчал я, раскидывая всех на своём пути к шайбе. — Заполучи Герасимов за миелофон!» Щелчок по воротам и шайба раненой птицей затрепыхалась в сетке!
— Ууу! — Разочарованно выдохнули челябинские любители хоккея.
— Тафгай молодчик! — Гаркнул от ботика капитан Лёша Мишин.
«Ну, наконец-то, прорвало, забил после двух безголевых игр», — подумал я, принимая поздравления своей пятёрки.
А в следующей же смене пятёрка Федотова, с защитниками Астафьевым и Фёдоровым сзади и крайними нападающими Мишиным и Фроловым испортила настроение местной «торсиде» окончательно. Фёдоров мощно щёлкнул от синей линии, а Лёша Мишин добил шайбу уже в пустой угол ворот «Трактора».
В перерыве после первого периода Сева Бобров посмеиваясь, прошёлся по раздевалке и укоризненно посмотрев на меня с Мишиным, сказал:
— Я в принципе так и планировал пятёрки местами поменять. Но в следующий раз попрошу без партизанщины и махновщины. Устроили мне здесь анархию — мать порядка.
— Не, не, — не согласился я, вытирая полотенцем пот. — Ты, Михалыч, нас не путай, это самый что ни на есть демократический централизм в действии. Ты только подумал, а мы же воплотили.
— Чего воплотили? — Заинтересовался беседой травмированный Свистухин.
— Сказку воплотили в пыль, — я хлебнул горячего чая. — Вчера вели пять два, а сыграли пять пять. Мужики, давайте сегодня обойдёмся без валидола.
— Да, да, с лекарствами сейчас в стране напряжонка, — поддакнул Бобров. — Я ещё пожить хочу.
Однако как мы ни старалась сломить сопротивления упрямых челябинцев, за десять минут до конца встречи счёт вновь стал равным 4: 4. Сначала во втором периоде отличились наши Мишин и Федотов, доведя разницу до двух шайб, 2: 4. А вначале третьей двадцатиминутки Пётр Природин и Геннадий Цыгуров все усилия свели на нет.
— От Челябинска до Праги нету лучше нашей браги, сколько лет Суханов пьёт, шайбу он свою забьёт! — Весело горланили болельщики «Трактора» требуя забитой шайбы от своего любимца защитника с могучим броском Владимира Суханова.
Я же с этим Сухановым уже пару раз чуть-чуть не помахался. Одно сдерживало, новую дисквалификацию за драку могли вляпать, поэтому я от злости сжимал кулаки и терпел.
— Что ж вы мужики делаете? — Укорял нас Сева Бобров перед последней десятиминуткой, — Вторую игру подряда не вытягиваете. Понимаю, тяжело даются две спаренные игры подряд с перелётом Москва — Челябинск, но нужно ещё поднажать.
— Мы Михалыч поднажмём, но потом, дома на диване с газеткой, и в санузле поднажмём, — сказал я громко для всех. — А сейчас выходим и ломаем.
— Что? — Растерялся Боров.
— Всё! — Бросил я, вылетая на искусственный лёд, когда его немного привели в порядок, так как при двух градусах мороза он почему-то странно стал подтаивать, препятствуя быстрой комбинационной игре.
— Тафгай! Только чтобы в пределах правил советского хоккея! — Погрозил мне пальцем в спину Всеволод Михалыч.
— «Малыш», Скворец, — шепнул я своим партнёрам по тройке нападения. — Играем попроще, без фантазий, заброс в зону, расстановка, наброс на пятак. А то лёд как чёрте что.
— Мы в Усть-Каменогорске его тоже подтаивали, когда против лидеров играли, — ухмыльнулся Боря Александров. — Известное дело.
«Конспираторы хреновы», — выругался я про себя, встав на точку в центральный круг вбрасывания напротив Толи Картаева.
— Правда, что вам по восемьсот рубликов каждый месяц отваливают? — Спросил я его.
— Кто сказал? — Картаев от такого вопроса даже вздрогнул.
«Да никто», — ухмыльнулся я, выигрывая ничейную шайбу.
— Картай не спи, б…ь! Догоняй тридцатку! Догоняй её, мать твою! — Заволновался на своей скамейке запасных главный тренер челябинских хоккеистов. — Сухан не пускай тридцатого, б…ь, на пятак! — Орал, предчувствуя беду «Бригадир». — Дай ему, б…ь, как следует! Макар, б…ь, убери тридцатку с пятака, если Сухан нихера не может! Мать твою! Да, б…ь, что вы творите?! Твою мать! Сука! — Хлопнул себя ладонью по лбу Виктор Иваныч Столяров.