Рассуждая таким образом (даже останавливались, а я пытался нарисовать Станиславу схематические рисунки Михайловского, и как могла бы идти там дорога, и как она пролегла сейчас), мы въехали в блоковские холмы, которые, надо надеяться, тоже когда-нибудь будут узаконены государством как заповедник, наподобие пушкинских, тургеневских, лермонтовских, некрасовких, толстовских, тютчевских, чеховских мест.
Станислав знал тут все "точки обзора". Иногда мы сворачивали с Таракановского шоссе, уезжали в сторону на километр-другой, поднимались на холм, выходили из машины и с высокого места обозревали холмы на противоположной стороне долины.
Стоя на высоком холме около деревни Сергеево и глядя на противоположный высокий холм, где расположено село Новое, мы, во-первых, сожалели, само собой разумеется, что не украшает теперь этот холм старинная церковка (хорошо видна была нам площадка на склоне холма, где раньше стояла церковь), а во-вторых, явственно представляли себе, как будет выглядеть пейзаж, если поднимутся там из-за деревьев четыре девятиэтажных серобетонных корпуса санатория - есть проект. Будто нельзя построить несколько двухэтажных, трехэтажных зданий, в которых жить, кстати сказать, удобнее, чем в высотных башнях.
В самом Шахматове мы не увидели ничего нового, да и не рассчитывали увидеть. Мы пришли туда просто так, бросить еще один взгляд на остатки этой сирени, на остатки этого шиповника, пройти по тропе. По очереди поднялись на камень и продекламировали пустой широкой поляне:
Станислав "Осеннюю любовь" ("Когда в листве, сырой и ржавой..."), а я вступление к поэме "Возмездие". Постояли на месте бывшего дома.
Между прочим, место высокое, а таволга, как известно, растет по низинам, по оврагам, по берегам речек, где посырее. Значит, таволга, которая встречается в Шахматове, среди крапивы, бурьяна, кустов, - это таволга, разводимая некогда Блоком и даже упоминавшаяся в его записной книжке. Таволга и сахалинская гречка уцелели, выжили, прозябают среди теперешней крапивы, мальв же я не видел там ни одной, а тем более филадельфусов.
Поехали в Боблово. Но в Боблове, если брать не деревню, а менделеевскую усадьбу, тоже ничего нет. Деревня-то существует пока, но перемены коснулись и деревни. Часть людей разъехалась в города, дома поредели, уцелевшие дома изменились кое в чем: терраски по моде времени, шифер на крышах, телевизионные антенны...
Повезло же, однако, в свое время бобловским мужикам - такое место досталось для жительства! Не напрасно Дмитрий Иванович Менделеев как встал на этом холме, так и не захотел больше с него уходить. Высота, широта, даль, дымка лесов, синева небес, белизна облаков, вокруг цветущие травы по брюхо лошади, тишина, душистая тишина - царское место.
Менделеевский дом стоял на отшибе от деревни, и никто не мог нам точно показать, где он стоял. Мы нашли на открытом взлобье, на самой что ни на есть видовой точке, крапиву и ямы от каких-то прежних строений, и можно было предположить, что тут и был дом, однако местные жители почему-то отсылали нас в глубину парка, одичавшего теперь. Но ведь известно, что из окон дома открывались обширные виды, не загораживаемые деревьями. В этом-то и состояла главная прелесть усадьбы.
Как ни странно, сохранился знаменитый сарай, в котором устраивались домашние менделеево-бекетово-блоковские спектакли, в котором Офелия блистала в плаще распущенных волос и с охапкой цветов в руках, а Гамлет декламировал свой трагический монолог.
Сарай очень длинный, приземистый, прогнувшийся в хребте, покрытый осиновой дранкой, почерневший от дождей и ветров той же самой, казалось, чернотой, какой покрывается со временем старинное серебро. Совхоз никак не использует теперь этот сарай, но не было в нем и чисто, разметено. Невысокими кучами бугрилось на земляном полу оставленное здесь много лет назад, сначала сопревшее, проросшее, а потом слежавшееся до каменной твердости зерно. Гниль, Мрак. Пустота. Запустение. Большая птица бесшумно скользнула над нами и вылетела в проем, где раньше были ворота. Только секундой позже я сообразил, что это вылетела из сарая сова, которая пряталась здесь от дневного света и которая никак не могла ожидать, что в этих стенах опять появятся люди... [Как недавно мы узнали, теперь и этот сарай снесен]
- Итак, Станислав, давай по пунктам: что со всем этим надо было бы сделать, если бы мы с тобой были боги? Сформулируем.
- Первое, Создать историко-культурный ландшафтный заповедник (заказник), имеющий целью сбережение пейзажей, которые Александр Блок воспел в своих стихах о Родине: от деревни Вертлинское по обе стороны Таракановского шоссе, в окрестностях Шахматова, Тараканова, Боблова по обе стороны реки Лутосни вплоть до Рогачевского шоссе; предусмотреть в пределах заповедника (заказника) запрещение вырубки лесов и такого строительства, которое могло бы исказить ландшафт. Восстановить плотины на реках Сестре и Лутосне. Сохранить как необходимую часть исторической памяти и ландшафта в окрестностях Шахматова деревни: Гудино, Осинки, Лукьяново, Аладьино, Демьяново, Тараканово, Бедово, Дубровки, Боблово, Сергеево, Фоминское, Бородино, Заовражье, Новое, Мерзлово, Костюнино.
Второе. Восстановить дом Бекетовых - Блока в Шахматове. Создать музей-усадьбу Александра Блока в Шахматове как филиал Государственного Литературного музея. Предусмотреть восстановление в Шахматове сада, подсобных строений (флигель, изба, амбар) и пруда. Создать охранную зону в пределах двух-трех километров вокруг музея-усадьбы с запрещением подъезда автомобилей к музею.
Третье. Восстановить ценный памятник архитектуры восемнадцатого века, бывшую церковь Михаила Архангела в Тараканове, где венчались А. А. Блок и Л. Д. Менделеева.
Четвертое. Восстановить усадьбу и парк в Боблове как мемориальное место великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева.
Пятое. Город Рогачев определить как центр и базу туристического комплекса Шахматово - Боблово, привести в порядок разрушающийся собор в центре города и построить гостиницу для туристов.
Вот, пожалуй, и все.
Я подивился четкости, с которой Станислав сформулировал все эти пункты.
- Еще бы! Я ведь почти дословно, - усмехнулся Станислав, - пересказал письмо от Союза писателей СССР в исполком Московского областного Совета. Письмо отправлено в 1975 году.
- И что же, принято, произошло что-нибудь?
- У меня целая папка переписки с разными учреждениями. В большинстве случаев это просто отписки.
Так как Станислав всегда вооружен до зубов, он открыл свой портфель и зашелестел там бумагами.
- Слушайте - от курьезного до серьезного.
"Пребывание А. А. Блока в Шахматове отмечено в настоящее время памятным знаком (доской); дирекция совхоза (!) завезла в Шахматово большой блок естественного камня, из которого будет сооружен монумент (!!!)".
Оба мы посмеялись. Станислав продолжал шелестеть бумагами.
- "Решение исполкома Мособлсовета от 31.05.77 года. Территория усадьбы им. А. Блока "Шахматово", бывшая церковь и здание бывшей сельской школы с. Тараканово поставлены под государственную охрану как памятник истории местного значения".
"Управление культурно-просветительных учреждений сообщает вам, что вопрос о восстановлении памятных мест, связанных с жизнью и деятельностью А. А. Блока в селе Тараканове и Шахматове Московской области, неоднократно рассматривался в Министерстве культуры РСФСР, в связи с чем была создана специальная комиссия, изучавшая комплекс вопросов увековечения памяти поэта.
Решение комиссии предусматривает: установление охранной зоны в Шахматове, ремонт и реставрацию церкви, строительство музейной экспозиции, посвященной творчеству поэта, мемориализацию зеленых насаждений близ усадьбы Блока.
Осуществление этих работ потребует 1,5 - 2 миллиона рублей и четырехлетний срок их воплощения с завершением к 1980 году".
- Подожди, подожди... но ведь два года уже прошло.
- В том-то и дело. Два года прошло. Восьмидесятый год на носу, а ничего еще и не начато, ждет, как его... воплощения.
- Может быть, денег жалко?
- Какие же это деньги? Кроме того, затраты быстро бы окупились. Объекты, связанные с туризмом, окупаются очень быстро.
- Все равно вся эта переписка ваша ничего не даст, накопись ее хоть десять портфелей.
- Что же даст?
- А вот как заходишь в Карабихе в главное здание музея, сразу читаешь начертанное на стене крупными буквами: "Из постановления Совета Министров СССР. В целях увековечения памяти великого русского поэта Н. А. Некрасова Совет Министров постановляет: создать в Карабихе музей-усадьбу Н. А. Некрасова. Поручить Ярославскому облисполкому..." Ну и так далее. A культурно-просветительные учреждения районного или областного масштаба... разве им под силу принять такое решение. Нет, только Совет Министров, тогда все сразу завертится...
Некоторое время мы ехали молча.
- Что-то вы загрустили? - заметил наконец Станислав мое настроение. - Или не верите, что это возможно?
- Что именно?
- Чтобы вышло постановление, и объявили бы Шахматово с окрестностями государственным заповедником, и отреставрировали бы церковь в Тараканове, и восстановили бы дома в Шахматове и Боблове... Неужели невозможно?
- Это как раз возможно. И рано или поздно осуществится.
- Что же невозможно, по-вашему?
- Как сказать... Ну... Невозможно, чтобы со стороны станции Подсолнечная подкатила бричка с гостями, и чтобы встретили гостей Александра Андреевна и Марья Андреевна и провели в гостиную, и чтобы от комнат было (по словам гостя Андрея Белого) уютное и светлое впечатление...
И чтобы, выйдя на террасу, они увидели возвращающихся с прогулки Александра Александровича и Любовь Дмитриевну...
И чтобы образ их "рельефно запечатлелся: в солнечном дне, среди цветов".
И чтобы: "Я смотрел за окно над деревьями скатывающегося вниз под угол сада, на горизонт уже нежно-голубого неба с чуть золотистыми пепельными облаками..."
И чтобы: "...помнится, в этот вечер пошли по дороге от дома, пересекавшей поляну, через рощу, откуда открывалась равнина, за нею возвышенность и над нею розовый, нежно-розовый закат... А. А. сказал мне, протягивая руку, - "А вон там Боблово". "Я жила там", - сказала Л. Д., указывая на небо..."
А земные звуки затихали, наверно, в этот предвечерний час, и уже начинала холодеть и влажнеть трава под ногами, и, освещенная закатным небом, вокруг этих молодых, красивых, гордых, исполненных чувства собственного достоинства, тонких и умных людей "такою нежной красотою сияла русская земля".