- И вы тоже! - выскочило у нее до того, как она успела справиться со своими чувствами. Он покраснел, но упрямо продолжал:
- И я? Что?
- Мне казалось, вы не такой, как все.
На этот раз он понял. Покраснел еще больше, а потом побледнел, насколько это вообще было возможно при бронзово-смуглой коже, как у всех Серрано. Сердито сказал:
- Я совсем не собираюсь к вам присасываться. Моя семья имеет такое влияние... - И остановился, но Эсмей знала, что он собирался сказать... что он мог сказать. За его спиной стояли адмиралы Серрано, зачем ему она? - Вы мне понравились, - продолжал он, все еще сердито. - Да, двоюродная сестра говорила мне о вас, и я смотрел новости. Но вовсе не из-за этого...
Эсмей почувствовала вину за то, что зря обидела его.
- Извините, - сказала она. - Я вам нагрубила. Он уставился на нее:
- Вы извиняетесь?
- Конечно. - Опять она не сдержалась, и голос у нее был таким же удивленным, как у него, и вырвалось это у нее настолько естественно, что сразу было ясно: в ее мире порядочные люди всегда извиняются.
- Но вы... - Он не договорил, обдумывая то, что хотел сказать. Просто... наверное, и не стоило извиняться. Тем более лейтенанту перед энсином, даже если вы меня неправильно поняли.
- Но я обидела вас. - Она уже перестала злиться. - И вы вправе были рассердиться.
- Да... но подумаешь, вы сделали ошибку, я рассердился, зачем вы извинялись?
- А почему бы нет?
- Потому что... - Он огляделся по сторонам. Эсмей только теперь осознала, как тихо вокруг, и, когда подняла глаза, заметила, что все быстро отвернулись в другую сторону. - Не здесь, сэр. Если хотите узнать...
- Хочу.
Зачем отказываться, когда человек сам хочет объясниться, а она действительно давным-давно желала узнать, почему все офицеры Флота ведут себя зачастую крайне невежливо и никогда не извиняются за недостойное поведение.
- Тогда давайте куда-нибудь уйдем отсюда. Но только без обид.
- Первый раз сожалею, что мы не дома, - сказала Эсмей. - На таком огромном корабле, кажется, должно быть место, где можно уединиться так, чтобы не вызывать двусмысленных подозрений...
- Лейтенант не будет возражать против моего предложения?
- Давайте.
- Есть Стена, - сказал он. - В саду.
- А сад не двусмысленное место? - спросила Эсмей. На Альтиплано фраза "Они в саду..." сразу вызывала определенные намеки и смешки.
- Это альпинистский тренажер. Даже если вы никогда не лазали по скалам...
- Лазала, - ответила Эсмей. - Вы хотите сказать, что здесь есть альпинистский тренажер?
- Да, сэр. К тому же сейчас в разгаре матч по парпону.
Эсмей улыбнулась и сама удивилась этому.
- Я всегда знала, что Серрано на редкость изобретательны. Ну что ж. Давайте попробуем Стену.
На Стене уже занималось много людей в соответствующем снаряжении. Эсмей с удивлением смотрела на страхующие канаты.
- Извините, - промолвил Барин. - Я думал, сейчас уже никого здесь не будет, по времени клуб скалолазов должен был уже закончить занятия, а кроме них, никто сюда и не ходит.
- Неважно, - ответила Эсмей. - Они не обращают на нас никакого внимания. - Она внимательно посмотрела на Стену. Выступы для ног и рук, которыми пользовались скалолазы, были сделаны из пенокерамики и крепились на стене с помощью металлических скоб. - Выглядит забавно.
- Я не очень хорошо лазаю, но мне здесь нравится. - Барин посмотрел наверх. - Один из моих Соседей помешан на скалолазании, это он привел меня сюда. Поэтому я и знаю расписание занятий.
- Поднимайтесь к нам, - крикнул кто-то сверху. Эсмей примерилась рукой к одному из выступов.
- У нас нет снаряжения, а кроме того, мы ведь разговаривали.
- Разговаривали или спорили? - спросил Барин и снова покраснел. Извините, сэр.
- Я не обижаюсь, - ответила Эсмей. Вдоль основания стены были уложены декоративные валуны, они отделяли зону скалолазания от клумб сада. Эсмей нашла удобную нишу и присела. - Я все равно не отпущу вас, пока вы не объясните мне правил поведения во Флоте: когда принято извиняться, когда нет. И я буду вам за это премного благодарна.
- Ну, как я и говорил, то, что вы назвали оскорблением, не так уж значительно... то есть если только мы не считаемся друзьями, но тогда это переходит в область личных отношений. В вашем мире так же?
В ее мире за оскорбления, по поводу которых во Флоте никто и не думал приносить извинения, уже давно сражались бы на дуэли. Разве ее сограждане варвары?
- Нет, по-другому, - ответила Эсмей, стараясь его не обидеть. - Мы легко приносим извинения за малейшие обиды...
Он кивнул:
- Вот почему кап... некоторые считают вас неуверенными.
Эсмей не обратила внимания на заминку, хотя успела подумать, о каком же капитане идет речь. Вслух она спросила:
- Правда?
- Да... По крайней мере я такое не раз слышал. Вы извиняетесь за то, за что мы - простите, весь Флот - никогда и не подумаем извиняться, за то, что мы воспринимаем как должное. Поэтому создается впечатление, что вы не уверены в своих поступках.
Эсмей закрыла глаза. Она вспоминала годы, проведенные во Флоте начиная с подготовительной школы. Она часто ошибалась, она это знала. Она всегда поступала так, как ее учили с детства, всегда говорила правду, признавала свои ошибки, старалась не повторять одни и те же ошибки дважды, сразу же извинялась за все свои промахи. Почему они считают, что это слабость, неуверенность? Это желание учиться, желание узнавать новое.
- Понятно, - медленно сказала она, хотя так до конца и не поняла. Значит... Когда вы допускаете промах, вы не извиняетесь.
- Если промах небольшой, то нет. Если вы наступите кому-нибудь на ногу, вы, конечно, скажете "простите", но не будете устраивать из этого целого представления. Естественно, человек должен отвечать за свои ошибки и исправлять их, но извинения подразумеваются сами собой.
Ничего подобного, Эсмей была в этом уверена. Никто и не думает об извинениях. Но если они хотят вести себя так, она ничего изменить не сможет.
- И если я извиняюсь, это звучит оскорбительно? - спросила она.
- Нет, нет, не оскорбительно. Но немного странно. Если человек постоянно извиняется, старшие офицеры могут начать нервничать, ведь совершенно непонятно, искренен человек или нет.