Поняв, что явилось причиной травмы, Джеймисон повеселел. Он был в безопасности, несмотря на то что попался в ловушку: его самовнушение, что упасть он должен именно здесь, именно на этом склоне, сделало свое дело. Он начал карабкаться вверх. Несмотря на крутизну, взбираться было довольно легко: каменистая почва была испещрена многочисленными трещинами, а кое-где рос кустарник. Когда до цели оставалось каких-то десять футов, но зато абсолютно голой земли, он понял, какой помехой может быть вывихнутая лодыжка. Четыре раза он срывался, и лишь на пятый ему удалось зацепиться за край плато и, подтянувшись на руках, вытащить свое тело наверх.
Теперь, когда затихли звуки его карабканья, мертвую тишину окружающей пустоты нарушало только его прерывистое дыхание. Он окинул плато тревожным взглядом: никакого движения нигде не было видно. Его катер находился неподалеку, и Джеймисон начал пробираться к нему, стараясь ступать по камням, чтобы не оставлять следов. Что случилось с руллом, он не имел представления, а раз его лодыжка будет заживать несколько дней, пусть его противник побудет все это время в неведении.
Становилось темно, и он уже был в безопасности, когда вдруг гортанный голос спросил его прямо в ухо:
“А когда мы отправимся домой? И когда я смогу поесть?”
Это был плоянец со своим вечным вопросом о возвращении на Плою. Джеймисон постарался подавить в себе чувство вины: он напрочь забыл о своем спутнике в эти последние часы.
Пока он “кормил” плоянца, он опять задумался над тем, о чем уже не раз размышлял. Как объяснить войну людей с руллами его неподготовленному мозгу? И — что еще важнее — как объяснить ему, в какой переделке они оказались?
Вслух же он сказал:
— Не волнуйся. Держись рядом, и я обещаю, что ты вернешься домой.
Эти слова и еда, похоже, успокоили плоянца.
Какое-то время Джеймисон раздумывал, как он может использовать плоянца против рулла, но так и не смог найти применения его главному умению. Показывать голодающему руллу, что его противник-человек может вывести из строя всю электросистему катера, не было никакого смысла.
Джеймисон лежал на кушетке и думал. Кроме биения его сердца, ничто не нарушало гнетущей тишины. Радио, когда он его включал, тоже молчало — никаких статических разрядов, абсолютно ничего. Он был отрезан от всего мира — на таком гигантском расстоянии не действовало даже субкосмическое радио Стараясь об этом не думать, он переключил свое внимание на другое. Сейчас, говорил он себе, сложилась уникальная ситуация, которая может никогда не повториться. Мы здесь оба пленники. Пленники окружающего мира и, как это ни странно — пленники друг друга Каждый из нас свободен только в возможности добровольно лишить себя жизни.
У человека появилась возможность получить ответы на давно мучившие его вопросы. Самой большой загадкой для людей были мотивы поведения руллов. Зачем им нужно было полностью уничтожать другие расы? Зачем они безрассудно жертвовали своими кораблями, атакуя космические суда землян, попадавших на их территорию, если знали, что эти случайные гости все равно вернутся назад через несколько недель?
Потенциальные возможности этого противостояния человека и рулла на одинокой горе необитаемой планеты вновь и вновь заставляли Джеймисона думать и анализировать ситуацию. В эти долгие дни наступали моменты, когда он, волоча больную ногу, пробирался к пульту управления и часами рассматривал на экране безжизненный ландшафт. Он видел небо Лаэрта-III цвета бледной орхидеи, молчаливое и неласковое. Он видел тюрьму, в которой оказался. Тревор Джеймисон, чей негромкий голос авторитетно звучал в залах научных советов Галактической империи землян, этот самый Джеймисон был здесь и терпеливо ждал момента, когда заживет нога, чтобы провести эксперимент с руллом. Сначала мысль об эксперименте казалась невероятной, но шли дни, и в конце концов он действительно поверил в такую возможность.
На третий день, когда он уже мог передвигаться достаточно свободно, чтобы таскать тяжести, он принялся за работу. На пятый день все приготовления были закончены Он соорудил экран, который должен был постоянно демонстрировать задуманную им запись. Он столько раз прокручивал в голове последовательность изображения, которое хотел получить на экране, что сделал запись без всякой подготовки: информация была считана преобразователем прямо с его мозга и тут же записана на видеопроволоку.
Он установил экран примерно в двухстах футах от катера и бросил неподалеку банку с консервами.
Остаток дня тянулся невыносимо медленно. Это был шестой день после прибытия рулла и пятый после того, как Джеймисон вывихнул лодыжку. Наступила ночь.
При свете звездного неба Лаэрта-III темная фигура рулла приблизилась к экрану, установленному человеком. Экран ярко светился, выделяясь сияющим пятном на черной каменистой земле. Когда рулл был за сто футов от источника света, он почувствовал пищу и понял, что это была ловушка. Шесть дней без пищи означали для рулла огромную потерю энергии, сопровождавшуюся резким ухудшением зрения на десятки цветовых уровней. Теперь все окружающее выглядело для него как тени, а не залитые светом объемные предметы. Внутренний мир разладившейся нервной системы напоминал “севшую” батарейку, отключавшую один за другим органические приборы по мере истощения питания. Йели со злостью подумал о том, что самые тонкие нервные окончания, видимо, так и не смогут никогда полностью восстановиться. Еще несколько дней — и старое-старое правило заставит добровольно расстаться с жизнью высокочтимого Эйяша Йила.
Он замер. Нервные зрительные окончания, расположенные по всему телу, зафиксировали появление какого-то изображения на экране. Он просмотрел все от начала до конца, потом еще раз и еще, впитывая повторяющуюся информацию, как губка.
Картина начиналась в глубоком космосе, где катер человека отделился от большого военного корабля. Корабль отправился на военную базу, где взял на борт огромное количество оборонительного снаряжения, и тронулся в обратный путь. Затем картина сменилась изображением катера, приземляющегося на Лаэрте-III, а потом были изложены все последующие события. Изображение на экране показывало опасность сложившейся на планете ситуации для них обоих и предлагало единственное возможное решение. Заключительная часть записи показывала, где находилась банка с консервами, и как ее открыть. Рулл видел на экране себя, открывающим банку и жадно поглощающим ее содержимое. Каждый раз, когда запись доходила до этого места, он замирал, страстно желая, чтобы все это оказалось правдой. После седьмого просмотра он наконец решился и одним прыжком одолел расстояние, отделявшее его от банки. Он знал, что это ловушка, возможно, даже смерть, но ему уже было все равно. Это был шанс выжить, который нельзя было упускать. Только пойдя на этот риск, что бы ни было в банке, он мог надеяться продержаться еще какое-то время.
Сколько времени должно пройти, пока командиры его кораблей, бороздивших черное небо над головой, решатся ослушаться его приказа и приземлиться, — он не знал. Но они придут. Даже если их ожидание затянется до прибытия вражеских кораблей. Только на этот раз они уже не будут бояться его страшного гнева. Но до этого времени ему понадобится любая пища, которую он сможет раздобыть. Он нетерпеливо потянул за кольцо банки, и она открылась.
Джеймисон проснулся от сигнала тревоги, разбудившего его в шестом часу утра. Снаружи было еще совсем темно — сутки на Лаэрте-III составляли двадцать шесть часов, и рассвет должен был наступить только через три часа. Он поднялся не сразу. Сигнал тревоги сработал на открывание банки. Он продолжал звучать еще около пятнадцати минут — именно столько времени фиксировал датчик, расположенный в банке, нахождение в ней пищи. Итак, за пятнадцать минут рулл поглотил три фунта обработанной пищи. Значит, в течение пятнадцати минут мозг представителя расы руллов, смертельного врага человека, генерировал те же вибрации, что и мозг любого другого живого существа при поглощении пищи. На этой частоте, как показали эксперименты землян, вибрации руллов можно было подвергать воздействию. К сожалению, эти эксперименты никогда не удавалось довести до конца и получить достоверные и многократно проверенные данные, поскольку, придя в себя, руллы кончали жизнь самоубийством. Но все же с помощью экфориометрических исследований людям удалось установить, что в этом режиме воздействие происходит на подсознание руллов. Этого было достаточно, чтобы теоретически обосновать возможность механического погружения руллов в гипнотический транс и управления его волей.
Джеймисон лежал и улыбался своим мыслям. Он повернулся на другой бок и попытался уснуть, но был слишком возбужден. Этот кульминационный момент войны с руллами нельзя было не отметить. Он встал с кушетки и налил себе выпить.
Попытка рулла победить человека, воздействуя на его подсознание с помощью линий, подсказала Джеймисону, какие ответные шаги он сам мог предпринять. Каждая из рас обнаружила в другой определенные слабости. Руллы использовали свои знания для уничтожения. Земляне использовали свои для установления контактов и сотрудничества. Методы обеих рас были ориентированы на уничтожение в случае неудачи других попыток. Зачастую со стороны было трудно найти разницу между ними, но она была, и была такой же большой, как между белым и черным, светом и тьмой.
Выполнение плана Джеймисона осложнялось одним обстоятельством. Теперь, когда рулл подкрепился, он мог предпринять какие-то ответные шаги. Было бы непростительной ошибкой недооценивать возможности рулла, и Джеймисон, решившись на проведение эксперимента, не мог себе позволить полагаться на случай. Обдумав свой план еще раз, он повернулся на другой бок и заснул сном человека, знающего, что имеет все шансы на успех.
Ранним утром Джеймисон надел обогреваемый костюм и вышел наружу. Было очень холодно. Он опять поразился величию абсолютной тишины, царившей на плато. С востока дул сильный ветер, коловший его незащищенное лицо тысячами иголок, но он не обращал на него внимания. В этот знаменательный день ему предстояла важная работа, но выполнять ее надо было с максимальной осторожностью и не теряя бдительности.
В сопровождении дефенсоров и передвижного бластера он направился к экрану Он стоял на высоком месте, откуда его было хорошо видно из десятка укромных мест. Насколько мог судить Джеймисон, экран не пытались повредить, но тем не менее проверил всю автоматику и для пущей верности просмотрел запись от начала до конца.
Он бросил новую банку с консервами в траву неподалеку от экрана и собрался уходить, когда обратил внимание, что рама экрана неестественно блестит.
Он внимательно рассмотрел экран в разэнергонизирующее зеркало и выяснил, что рама была покрыта прозрачным лакообразным веществом. Его лоб покрылся испариной.
Он соскреб немного вещества в специальный контейнер и направился к своему катеру, не переставая напряженно думать. Где рулл все это берет? Это вещество не входит в стандартный набор оборудования исследовательского судна.
Ему впервые пришло в голову, что все, что с ним приключилось на этой планете, включая встречу с руллом, не было случайностью. Он размышлял над последствиями этого своего открытия, когда увидел рулла. Впервые за все время пребывания на Лаэрте-III он увидел рулла!
Что все это значило?
Способность размышлять и трезво оценивать ситуацию вернулась к руллу вскоре после того, как он поел. Сначала мысли были смутными, но постепенно становились все более четкими и ясными. Это было не просто ощущение появления энергии в его клетках. Его визуальные центры расширили спектр воспринимаемых световых волн, и освещенное звездами плато стало лучше видно. Конечно, не так, как он вообще мог видеть, но гораздо лучше, чем раньше. Рулл обрадовался: пока все складывалось благоприятно.
Он скользил вдоль пропасти и остановился, чтобы посмотреть вниз. Даже при том, что его зрение было восстановлено не полностью, он увидел картину, от которой захватывало дух. Когда он пролетал над горой, ее высота не производила такого впечатления, но то, что он увидел с края пропасти, совершенно потрясло его.
Рулл понял, как сильно он ослаб и к каким непредсказуемым последствиям привела авария его катера. Он вспомнил и о цели, которая его сюда привела и достижению которой помешал голод. Он отошел от края пропасти и быстро направился к своему катеру. За это время катер, казалось, еще больше врос в каменистую почву и покрылся толстым слоем пыли. Он осмотрел прикрепленные внутри антигравитационные пластины и нашел ту, где еще вчера обнаружил излучение антигравитационной осцилляции — слабое, но на которое можно было воздействовать.
Рулл работал добросовестно и целенаправленно. Пластина была прочно прикреплена к внутренней обшивке, и снять ее оттуда было первоочередной, хоть и очень трудоемкой задачей. Он работал несколько часов.
Пластину удалось отодрать от обшивки только с помощью небольшого нуклонного воздействия. Атомно-электронное смещение было совсем незначительным — отчасти потому, что рулл был не в состоянии свободно управлять лучевой энергией своего истощенного организма, а отчасти потому, что для его целей смещение и должно было быть небольшим. Пластина вмещала энергию, достаточную, чтобы взорвать всю гору.
Но это — целая пластина. Взобравшись на нее, рулл почувствовал такое слабое излучение, что даже засомневался, сможет ли она с ним оторваться от земли. Но пластина поднялась! Пробный полет на расстояние в семь футов дал ему представление о том, сколько энергии еще сохранилось. Ее осталось только для одной атаки.
Он не мучился сомнениями. Эксперимент был завершен. Его единственной оставшейся целью было убить человека, позаботившись при этом о том, чтобы человек не смог помешать ему выполнить задуманное. Лак!
Он тщательно нанес его на пластину, высушил специальным приспособлением и, взвалив пластину на спину, притащил ее в укромное место неподалеку от экрана и тщательно замаскировал. Пристроившись рядом, он успокоился. Думая о случившемся с ним, он вдруг понял, что больше не испытывает такой непоколебимой уверенности в абсолютном превосходстве своей расы. Это открытие шокировало его, но он о нем не жалел.
Двуногое существо, давая ему пищу, преследовало какую-то свою цель. В этой цели таилась опасность для рулла. Единственным способом окончания эксперимента было незамедлительно умертвить человека. Он лежал и напряженно ждал его появления.
Случившееся было настолько неожиданным, что Джеймисон сначала опешил. В других обстоятельствах он бы среагировал сразу, но сейчас с тревогой ждал. Ждал, когда “лак” начнет свое парализующее действие, и его сбивало с толку, что он не ощущал никаких перемен.
Рулл вылетел из расположенной неподалеку группы деревьев на антигравитационной пластине. Во время осмотра катера в первое утро Джеймисон проверил приборами заряженность пластин — в них не оставалось энергии! И вот одна из них оказалась действующей, полной антигравитационной легкости, которую ученым руллов удалось довести до совершенства. Неожиданность появления пластины с руллом наверху настолько поразила Джеймисона, что маневр инопланетянина едва не увенчался успехом.
Джеймисон выхватил бластер. Странно — он все время слышал какой-то внутренний голос, постоянно взывавший: “Не убивай! Не убивай!”
Это было непросто, ох как непросто! Звеневшая в голове Джеймисона команда была такой жесткой, что за мгновение, пока он оценивал ситуацию, рулл оказался уже в десяти футах от него. Джеймисона спас воздух, обтекавший металлическую пластину, как крыло взлетающего самолета. Он выстрелил под пластину, и ее дно лизнули языки пламени. Пластина закувыркалась и упала в деревья футах в двадцати от Джеймисона. Он нарочно не спешил к месту аварии и, подойдя к деревьям, увидел в пятидесяти футах удаляющегося рулла. Джеймисон не стал его преследовать или стрелять. Вместо этого он вытащил на открытое место антигравитационную пластину и внимательно осмотрел ее.
Больше всего его интересовало, как руллу удалось разгравитизировать ее без использования сложной специальной аппаратуры. И если рулл мог сделать себе такой “парашют”, почему он не спустился вниз, где в лесу мог достать пищу и быть в безопасности?
Едва приподняв пластину, он сразу получил ответ на один из вопросов. Она имела обычный вес, что означало, что всей ее энергии хватило лишь на то, чтобы пролететь меньше ста футов. Конечно, с таким остатком энергии рулл ни за что не пролетел бы полторы мили до равнины внизу.
И все же Джеймисон решил не рисковать. Он сбросил пластину в пропасть и следил, пока она не исчезла из вида. Вернувшись на катер, он вспомнил о “лаке” и подверг анализу принесенную в контейнере пробу. По химическому составу она оказалась обычной смолой, из которой изготавливают лаки. Атомный состав был стабильным. На электронном уровне он трансформировал свет в энергию вибраций в диапазоне импульсов, генерируемых человеческой мыслью. “Лак” в самом деле передавал закодированную информацию. Но какую? Джеймисон разложил на составные все входящие в “лак” элементы, составил таблицы энергетических вибраций всех компонентов и наложил: их друг на друга, чтобы узнать, что именно представляла собой совокупность сигналов. С помощью преобразователя эти сигналы были записаны на видеопроволоку, которая выдала на экран ряд постоянно повторяющихся символов.
Порывшись в справочнике “Интерпретация символов подсознательного”, Джеймисон нашел изображение нужных ему символов в разделе “Мысленные запреты”. Эти символы означали: “Не убивай!”
— Черт побери, — сказал Джеймисон вслух. — Так вот в чем дело!