Он больше не должен рисковать. Даже окончательный эксперимент нужно отложить до прилета “Ориона”. В определенном смысле человеческие существа были очень слабы и легко уязвимы. Сама жизнь их клеток была подвластной воздействию коварных и не знающих пощады руллов. У него не было сомнений, что в конечном итоге рулл попытается заставить его покончить с собой.
На девятый день, то есть за день до ожидаемого прилета “Ориона”, Джеймисон не подбросил консервов. На следующее утро он полчаса пытался связаться по радио с военным кораблем. Он передал подробный отчет о случившемся и детально описал эксперимент, в ходе которого хотел установить степень возможного воздействия на рулла после перенесенного им голодания.
Субкосмос хранил полное молчание, не отозвавшись на его позывные ни единым сигналом. Наконец он оставил попытки связаться и вышел наружу, где были приготовлены приборы, необходимые для эксперимента.
На плато царила тишина. Джеймисон еще раз проверил все оборудование и взглянул на часы. Без десяти минут полночь. Измучившись от напряжения, он решил больше не ждать. Он встал, подошел к одному из приборов и нажал кнопку. Откуда-то рядом с экраном послышался громкий звук. Частота звука была в том же диапазоне, что и ритм, сопровождавший каждое кормление рулла в течение четырех ночей. Джеймисон медленно отполз назад, к своему катеру. Он хотел еще раз попытаться связаться с “Орионом”. Оглянувшись, он увидел рулла, идущего прямо на источник вибрации. Джеймисон не мог не задержаться, глядя на происходящее как завороженный, и в этот момент тишину разорвала сирена главной охранной системы катера. Звук сирены сливался с завываниями поднявшегося холодного ветра, и в это время щелкнул его наручный приемник, автоматически принимая сигнал ретранслятора катера.
Торопливый мужской голос быстро передавал в эфир:
— Тревор Джеймисон. говорит “Орион”. Мы слышали вас раньше, но от ответа воздержались. В окрестностях солнца Лаэрта дрейфует целая флотилия кораблей руллов. Примерно через пять минут мы попытаемся вас забрать. БРОСАЙТЕ ВСЕ!
Подчиняясь команде, Джеймисон машинально бросил прибор, который держал в руках. Слушая сообщение, он краем глаза заметил, как в небе появились две точки, которые стали быстро расти и обретать формы. Два военных корабля руллов с ревом пронеслись над плато. Вихрь, поднявшийся в результате их выхлопов, был настолько силен, что Джеймисон не удержался на ногах и упал, цепляясь за кустарник. На максимальной скорости корабли руллов развернулись и вновь устремились на плато. Джеймисон закрыл глаза в ожидании неминуемой смерти, но сноп пламени прошел мимо него. Тут же послышался грохот освобождаемой энергии — оглушительный гром, от которого едва не лопнули его барабанные перепонки. Его катер! Они выстрелили в его катер!
Он застонал от бессилия, представив его пылающим в языках ненасытного пламени. Но предаваться отчаянию времени не было.
На небе появился третий корабль, но Джеймисон не успел разобрать какой. Корабль сразу же развернулся и исчез. Опять включился радиоприемник на руке:
— Сейчас мы помочь ничем не можем. Наши четыре корабля сопровождения и эскадра прикрытия отвлекут на себя флот руллов и постараются заманить их в район звезды Бианки, где их ждет наша засада. Тем вре…
Вспышка пламени на небе прервала передачу. Раскаты грома слышались еще целую минуту, потом стало тихо. Но установившаяся тишина не была мирной. Она скорее напоминала затишье, полное неведомой угрозы и готовое в любой момент обернуться реальной опасностью.
Шатаясь, Джеймисон поднялся на ноги. Пора было выяснить, какие новые сюрпризы преподнесла ему судьба. О том, что может случиться дальше, он старался пока не думать. Он направился к катеру, но остановился на полпути — дальше идти было некуда. Часть утеса, на которой находился катер, исчезла, не оставив никаких следов. Он ожидал чего-нибудь в этом роде, но действительность превзошла самые худшие ожидания. Скорчившись на земле, он внимательно осмотрел небо. Никакого движения, ни единого звука, кроме завывания ветра. Он был один в этом мире, между небом и землей, на краю бездонной пропасти.
Он вдруг понял, что все случившееся далеко не случайно. Корабли руллов сначала пролетели над горой, чтобы оценить ситуацию на плато, а затем вернулись, чтобы его уничтожить. Более чем странно было и то, что военные корабли руллов последней модификации пошли на такой риск ради защиты противника Джеймисона.
Надо было спешить. В любой момент они могли решиться посадить один из кораблей на горе, чтобы спасти рулла. Он мчался как ветер, чувствуя себя его частью. Ему было знакомо это чувство полного слияния с природой в минуты особого напряжения или нервного подъема. Такое уже случалось с ним во время сражений, и он знал, что нужно отдаться этому чувству полностью, и душой, и телом, и природа сама подскажет, что нужно сделать, чтобы выжить.
Он знал, что будет падать, и действительно падал, но каждый раз поднимался и, не обращая внимания на боль, мчался дальше. Когда он добрался до цели, он был весь в крови от многочисленных порезов и ссадин. Небо оставалось спокойным.
Спрятавшись за кустами, он наблюдал за руллом, плененным им руллом, бывшим в его полном распоряжении. За ним можно было наблюдать, им можно было командовать, и, главное, в него можно было закладывать информацию. Времени на раздумья не было, и, устроившись поудобнее, он пробежал пальцами по клавишам пульта управления.
Рулл двигался взад и вперед перед экраном. По команде Джеймисона ритм его движения то ускорялся, то замедлялся.
Примерно тысячу лет назад, в двадцатом веке, был проделан классический и не потерявший со временем актуальности эксперимент, результат которого как раз и наблюдал Джеймисон. Человек по имени Павлов кормил подопытную собаку в одно и то же время и каждый раз во время кормления включал звонок. Вскоре пищеварительная система собаки реагировала на звонок без пищи так же, как и на пищу со звонком. Сам Павлов только в конце своей жизни осознал значение открытых им условных рефлексов. То, что начал Павлов в тот бесконечно далекий день, выросло в науку, которая могла программировать и животных, и чуждые расы, и человека. Эта наука достигла поразительных успехов, пока не дала осечку с руллами. Выяснив, что они не в силах помешать всем пленным руллам покончить с собой, ученые-земляне пришли к выводу, что галактическая империя людей обречена, если им не удастся проникнуть в разум руллов. Джеймисону было не просто досадно, что обстоятельства не дают ему времени найти ключ к этой проблеме. Любая затяжка грозила смертью.
Но даже то немногое, от чего он не мог отказаться, требовало какого-то времени. Вперед и назад, вперед и назад- необходимо было выработать ритм повиновения. Рулл на экране был почти как живой: изображение было трехмерным, а движения автоматическими. Воздействию подвергались основные нервные центры. Рулл не мог сопротивляться командам и заданному ритму движения, как не мог сопротивляться импульсам голода и реакции на пищу. После пятнадцатиминутного хождения взад-вперед Джеймисон изменил команду, и теперь оба рулла — один на экране, другой в жизни, стали карабкаться по деревьям и спускаться вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз, и так не меньше десяти раз. После этого Джеймисон решил, что настала пора появиться на экране ему самому.
Ни на секунду не позволяя себе расслабиться, Джеймисон все время держал небо в поле зрения и внимательно следил за реакцией рулла. Когда через несколько минут он появился прямо перед руллом, он с удовлетворением отметил, что рулл не проявляет характерной реакции на присутствие человека — ненависти и желания покончить с собой.
Достигнув стадии, когда он мог полностью контролировать действия инопланетянина, Джеймисон помедлил. Настала пора сделать то, ради чего задумывался весь эксперимент. Но располагал ли он необходимым временем? Выбора у него не было — такая возможность могла больше не представиться вообще.
Спустя двадцать пять минут, бледный от возбуждения, он все закончил.
“Неужели получилось?!” — думал он, не решаясь поверить в успех.
Еще десять бесценных минут он потратил, чтобы передать полученные результаты маленьким наручным передатчиком, надеясь, что ретранслятор катера уцелел после падения с горы и усиленный сигнал уйдет в субкосмос. На его позывные, однако, никто не отозвался.
Больше Джеймисон сделать ничего не мог. Он подошел к краю утеса и выбрал место, с которого можно было начать спуск. Взглянув вниз, он содрогнулся от глубины пропасти, но тут же вспомнил сообщение с “Ориона” — здесь дрейфует целая флотилия руллов…
Надо спешить!
Он спустил рулла на первый уступ. Через мгновение, подтянув свои собственные страховочные ремни, он сделал шаг в пустоту. Рулл, держа свободный конец веревки, легко опустил на ней Джеймисона рядом с собой.
На каждом уступе Джеймисон вбивал в скалу новый костыль, через который с помощью карабинов пропускалась веревка, и так они спускались все ниже и ниже. Это был тяжелый спуск, ибо они пользовались самым примитивным методом, требовавшим недюжинной физической подготовки. Все мышцы Джеймисона ныли от усталости.
Он заметил, что рулл начал постепенно выходить из транса. Он все еще действовал заодно с Джеймисоном, но каждый раз, опуская вниз человека, он все пристальнее в него вглядывался. Запас времени, имевшийся у Джеймисона, иссякал.
Он понял, что вряд ли успеет спуститься вниз засветло. Для спуска он выбрал западный склон, и ему было видно, что солнце быстро клонилось к горизонту. Каждый раз, когда они с руллом оказывались на уступе, он постоянно бросал на него быстрые взгляды, стараясь не упустить момент, когда его поведение начнет меняться.
В четыре часа пополудни Джеймисон сделал небольшой перерыв на отдых. Он прошел к дальнему от рулла краю уступа и уселся, прислонившись к скале. Спокойное и молчаливое небо казалось Джеймисону занавесом, скрывавшим, судя по всему, самое крупное сражение землян с руллами за последние сто лет. То, что ни один корабль руллов не попытался пока приземлиться, чтобы взять рулла на борт, свидетельствовало о мужестве сражавшихся землян. Но не исключено, что руллы просто не хотели выдавать присутствия на планете одного из своих.
Джеймисон отбросил бесполезные размышления. Он прикинул, сколько они уже прошли и сколько им еще осталось. Получалось, что им удалось одолеть примерно две трети спуска. Он увидел, что рулл что-то рассматривает в долине, раскинувшейся у подножия горы. Проследив за его взглядом, Джеймисон поразился красоте открывавшегося вида. Даже с той высоты, на которой они находились, было видно очень далеко: примерно в четверти мили от подножия начинался безбрежный лесной массив, забиравшийся на холмы и небольшие возвышенности и спускавшийся в узкие долины. Большая река прерывала бесконечный бег буйной растительности, который тут же возобновлялся на другом берегу и, достигнув горных кряжей на горизонте, исчезал в туманной дымке.
Пора было пускаться в путь. К половине седьмого они оказались на уступе, возвышавшемся над равниной на высоте ста пятидесяти футов. Веревка, с помощью которой они спускались, была примерно такой же длины, и ее как раз хватило, чтобы рулл первым оказался внизу, в безопасности равнины. Джеймисон не сводил с него глаз: как он поступит теперь, оказавшись на свободе?
Рулл просто ждал. Джеймисон не мог позволить себе рисковать — он повелительно махнул руллу рукой и достал бластер. Рулл попятился назад и спрятался за грудой камней. Кроваво-красное солнце садилось за горы, и землю потихоньку начала окутывать ночная мгла. Джеймисон перекусил и, уже заканчивая свой ужин, заметил внизу какое-то движение. Это был рулл, обходивший скалу и быстро скрывшийся из виду.
Джеймисон еще немного подождал, а затем взялся за веревку. Спуск в одиночку отнимал его последние силы, но внизу его ждала награда — твердая и ровная почва. Когда до земли оставалось всего около тридцати футов, он неожиданно порезал палец о веревку, оказавшуюся почему-то твердой и острой. Спустившись на землю, он осмотрел палец и обнаружил, что тот потемнел и стал каким-то странно серым. В сгущавшихся сумерках этот цвет казался особенно нездоровым и зловещим. Сообразив наконец, что произошло, Джеймисон побелел как полотно: проклятый рулл во время спуска чем-то смазал веревку.
По его телу пробежала судорога, тут же сменившаяся одеревенением всех членов. Отчаянным усилием он попытался вытащить бластер, чтобы убить себя, но рука замерла на полпути, и он упал. Последнее, что он почувствовал, теряя сознание, был сильный удар о землю.
Все формы жизни так или иначе стремятся к достижению покоя, что для них означает смерть. Каждая клетка органики несет в себе элементы неорганических веществ. Пульс жизни подобен пленке, покрывающей вещество, непрерывно занятое тонкой и сложной работой уравновешивания различных форм и видов энергии, а сама жизнь кажется короткой и бессмысленной попыткой нарушить это равновесие. Пульс жизни многолик, но реальностью является время, а не очертания. И эта реальность — кривая, то вздымающаяся вверх, то падающая вниз. Вверх от тьмы к свету и затем — опять во мрак.
Самец лосося после оплодотворения икры теряет интерес к жизни. После объятий пчелиной матки трутни падают мертвыми, опять возвращаясь в мир неорганики, откуда они пришли, чтобы испытать короткое мгновение экстаза. В человеке этот роковой стереотип повторяется в бесчисленных и недолговечных клетках, где только он сам и является постоянным.
Йели Мииш, приближаясь к Джеймисону, не думал об этом. Он давно ждал, когда ему подвернется подходящий случай, и наконец его терпение было вознаграждено. Он быстро вытащил бластер Джеймисона и обшарил его карманы в поисках ключа от катера. Он тащил Джеймисона на себе почти четверть мили до того места, где лежал его катер, сброшенный с горы прицельным огнем с кораблей руллов. Через пять минут настроенная на диапазон руллов мощная субкосмическая бортовая радиостанция передавала его указания флотилии руллов.
Темнота. Темнота внутри и снаружи. Джеймисону казалось, что он лежит на дне глубокого колодца и пытается заглянуть из ночи в сумерки. Затем какая-то сила стала поднимать его все выше и выше, почти на самый верх колодца, где он уже сам уцепился за край и из последних сил выглянул наружу. Он пришел в сознание.
Он лежал на возвышении посередине комнаты, по стенам которой располагались, как мышиные норы, проходы в соседние отсеки. Он увидел, что двери были странной формы, чужие и непривычные. Он с ужасом понял, где очутился. Военный корабль руллов!
Он не мог точно определить, движется ли корабль, но ему казалось, что да. Руллы не будут долго оставаться в окрестностях планеты.
Повернув голову, он увидел, что ничем не привязан, но двигаться почему-то не мог. Затем он заметил источники гравитонных лучей, пересекавших его тело крест-накрест, не давая возможности пошевелиться.
Это открытие мало что меняло, и он стал готовиться к неминуемой смерти. Смерти от пыток.
Это была довольно простая процедура. Уже давно было открыто, что если человек заранее знал, какие именно мучения ему уготованы и что он будет испытывать, когда его будут пытать, а чувство страха при этом уступит место злости и бешенству, то он оказывался на грани смерти, испытывая минимальную боль.
Джеймисон быстро перебирал в уме, какие он знал пытки руллов, когда плаксивый голос в его ухе внезапно сказал:
“Поедем домой, а?”
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы оправиться от неожиданности. Ну конечно, плоянцу не были страшны энергетические взрывы, сбросившие катер с горы. Прошла долгая минута, прежде чем Джеймисон тихо сказал:
— Я хочу, чтобы ты мне помог.