Кросс не раздумывая вышел в широкий коридор, пол которого был вымощен мраморными плитами. Подошла женщина в белом халате:
— Вас вызовут через несколько минут. Подождите, пожалуйста, здесь.
Женщина удалилась, и в этот момент Кросс почувствовал, что Ингрем готовит новую ловушку.
— Меня весьма беспокоит состояние миссис Корлисс, — начал он. — Поэтому, прежде чем позволить вам войти внутрь, проведем простой тест, который не использовали уже многие годы. Главным образом из-за того, что он… гм… унижает человеческое достоинство.
— Что это за тест? — поинтересовался Кросс.
— Кросс, — объяснил Ингрем, — должен носить парик для того, чтобы прикрыть слэновские завитки-антенны. Если же вы — настоящий Корлисс, то естественная прочность волос позволит оторвать вас от земли, причем без особого неудобства для вас. Ни один парик не выдержит подобного напряжения. Так что в целях безопасности миссис Корлисс я прошу вас наклонить голову. Обещаю: мы будем действовать со всей осторожностью и увеличивать давление постепенно.
Кросс рассмеялся:
— Пожалуйста! Вы легко убедитесь в том, что мои волосы не парик.
Никакого парика в действительности и не требовалось. Он давно нашел простое и эффективное средство — густую жидкость для втирания в корни волос. Высыхая, она превращалась в тонкое покрытие естественного цвета, достаточное, чтобы скрыть выступающие антеннки. Осторожный массаж волос в процессе высыхания позволял сделать крошечные отверстия для подпитки кислородом кожи.
Периодическое удаление застывшего материала и продолжительные периоды отдыха для волос поддерживали кожу головы в здоровом состоянии. Нечто подобное должны использовать все прочие настоящие слэны. Главная опасность таилась в периодах “отдыха”.
— Это ничего не доказывает, — вмешался в разговор Бредшоу. — Кросса такой простой процедурой не вывести на чистую воду. Ага, вот и доктор.
Большая серая палата была уставлена пульсирующими аппаратами. Пациентку видно не было, поскольку в центре помещения располагался продолговатый металлический ящик, наподобие обтекаемого саркофага. Из одного конца саркофага торчала голова.
К крышке ящика вели многочисленные трубки и провода. Прозрачные шланги соединяли саркофаг с бутылями, внутри которых бурлила кровь. Рядом с изголовьем стоял столик с богатым набором хирургических инструментов. Лампы горели неровно, от перепадов напряжения то одна, то другая ярко вспыхивали и тут же гасли.
Со своего места Кросс видел голову женщины, нет, скорее даже не голову, а нечто обмотанное бинтами. Прямо в толщу бинтов с центрального пульта управления шел толстый кабель.
Ее мозг не был экранирован. Он просто не достиг еще необходимой стадии интеграции, но Кросс все же решился осторожно провести зондаж.
Теоретически он догадывался, какую именно операцию провели хирурги: нервная система организма была мастерски разделена так, что мозг представлял собой замкнутую систему. Сам мозг при помощи особой техники разделили на двадцать семь сегментов, с тем чтобы упростить процесс восстановления.
Кросс быстро просмотрел все заплаты, наложенные хирургами, отметив множество второстепенных ошибок. В целом операция была проведена превосходно. Каждый сегмент мозга врачи подвергли обработке специальными лучами, так что не оставалось ни малейшего сомнения в том, что миссис Корлисс откроет глаза здоровой, полной сил молодой женщиной и непременно распознает в нем самозванца.
Времени было в обрез. “С раннего детства, — думал Кросс, — я умел гипнотизировать людей без помощи кристаллов, хоть это и забирает уйму энергии. Почему бы не попробовать поработать с недослэном?”
Женщина была без сознания, защита полностью снята. Поначалу он побаивался аппаратуры Поргрейва, но быстро сориентировался и заэкранировал свой мозг частотами, соответствующими крайней степени возбуждения, столь характерного для состояния обеспокоенного мужа. Весь страх куда-то сразу улетучился, и он лихорадочно погрузился в работу.
Кроссу помогла техника проведения операции. На исследование мозга слэна, представляющего единое целое, ушли бы многие часы. Ведь без ключа требовалось отследить каждую из миллиона нейтронных цепочек. Но в этом мозге, мастерски разделенном хирургами на двадцать семь сегментов, конгломерат клеток, отвечающий за силу воли, угадывался достаточно легко. За какую-то минуту Кросс добрался до управляющего центра и взял его под контроль.
Потом он надел наушники, подсоединенные к приемнику Поргрейва. Бредшоу тоже надел их. “Собирается меня проверить”, — мрачно отметил Кросс. Он быстро прощупал мозг молодого недослэна, но не обнаружил ни малейшего подозрения. Очевидно, мысль в форме чистой физической силы становилась практически бесцветной, а потому недоступной для аппаратов Поргрейва.
Женщина заворочалась — и физически, и умственно, но вот обрывки мыслей в ее мозгу постепенно обрели словесную форму:
— Война… оккупация…
Слова эти легко объяснялись тем, что она являлась военным командиром, но все же уловить смысл было трудно. После небольшой паузы послышалось:
— Июнь… определенно июнь… Сможем расчистить до прихода зимы и тем самым уменьшить потери от холодов и неурядиц… Значит, договорились… Десятого июня…
Кроссу ничего не стоило с помощью гипновнушения за десять минут устранить хирургические ошибки в ее сознании, но он потратил целый час с четвертью, осторожно взаимодействуя с хирургами и их вибрационной машиной. Ее слова горели в его мозгу.
Итак, десятое июня — дата нападения на Землю. Сейчас по земному календарю четвертое апреля. Осталось два месяца! Месяц на перелет до Земли и еще один… Для чего?
Он вновь сосредоточился. Пройдет еще несколько минут, и начнется физическое обследование, которое проведут представители самой неподкупной и исполнительной расы в Солнечной системе. Несмотря на успешную попытку задержать проверку и то, что ему удалось передать в руки одного из сопровождающих гипнокристалл, полоса везения подходила к концу. Ингрем не был настолько любопытен, чтобы достать кристалл из кармана и развернуть обертку. Вторая попытка всучить кристалл непременно вызовет подозрения.
Кросс остановил поток мыслей и замер в состоянии чистого восприятия. В этот момент из наручного передатчика на руке Ингрема донеслась очередная команда:
“Немедленно препроводите Бертона Корлисса ко мне! Этим отменяются все предыдущие распоряжения”.
— Есть, Джоанна! — по-военному ответил Ингрем и повернулся к Кроссу: — Вас вызывает Джоанна Хиллори, наш военный комиссар.
Прентис поспешил ответить на немой вопрос Кросса:
— Джоанна — единственная из нас, кто провел немало времени с этим предателем Кроссом. Благодаря своему знанию она и получила назначение на этот высокий пост. Хиллори руководила поисками Кросса. Благодаря ей мы обнаружили его логово; она с самого начала предупреждала о последствиях атаки на циклотрон. Широкое распространение получил ее отчет, в котором детально описываются все ее беседы с Кроссом. Так что если вы не тот, за кого себя выдаете, ей хватит и минуты, чтобы разоблачить вас.
Кросс промолчал. У него не было времени всецело проанализировать замечание высокорослого недослэна, но он чувствовал, что тот говорит правду.
Выйдя из больницы, Кросс впервые увидел подлинный Киммериум-сити, его главную подземную часть. Два коридора перекрещивались под прямым углом; один вел назад к лифтам, другой — сквозь прозрачные двери — в сказочный город.
На Земле поговаривали, что секрет изготовления строительного материала, из которого возведены стены главного дворца, безвозвратно утерян. Но здесь, в секретной части города недослэнов, архитектурное мастерство представало во всей красе. Все улицы были выполнены в пастельных, переменчивых тонах и воплощали в себе вековую мечту людей об идеальных строениях, которые казались бы живыми, как сама музыка. Да, да, именно музыка, ибо никакое другое сравнение не отражало полностью этого великолепия.
На улице Кросс выбросил все посторонние мысли и сосредоточил внимание на жителях. Их были тысячи — в домах, автомобилях, на улицах — тысячи разумов в пределах досягаемости, но среди них ни одного настоящего слэна!
Ни одного обнадеживающего обрывка мысли, ни одной непроницаемой защиты, выдающей слэна с головой. Убеждение Джомми в том, что настоящие слэны должны быть здесь, было сильно поколеблено. А может, их защита настолько хитроумна, что выходит за пределы логики? Правда, именно логика подсказывала, что приличные люди не создают умственных уродов. Но ведь факты свидетельствовали об обратном… Впрочем, какие факты? Не более чем слухи.
— Пришли, — объявил Ингрем.
— Входите, Корлисс, — сказал Бредшоу. — Мисс Хиллори ждет вас.
Пока он преодолевал сотню футов, отделяющих его от раскрытой двери, прошла целая вечность. Кабинет оказался большим и уютным и больше походил на жилую комнату, чем на офис. Множество книг в шкафах вдоль стен, пушистый ковер на полу, в углу — диван скромной расцветки, пара мультипневматических кресел. В центре комнаты помещался большой полированный стол, за которым сидела величественная, пышущая молодостью женщина, и улыбалась.
Кросс и не ожидал, что Джоанна Хиллори состарится. Возможно, следующие лет пятьдесят и добавили бы пару морщин ее миловидному личику, но сейчас если из них двоих кто и изменился, так это он. Много лет прошло с тех пор, как он взирал на эту великолепную женщину глазами ребенка, теперь же сдержанный восторг легко угадывался во взгляде зрелого мужчины.
Он с удивлением заметил, что ее глаза возбужденно горели, что в данной ситуации было совершенно неуместным. Юноша сосредоточился и собрал всю свою волю в кулак. Постепенно суровый взгляд женщины сменился торжеством и неподдельной радостью. Кросс осторожно попытался проникнуть в щель в ее защитном барьере, впитывая каждую мысль, анализируя малейшие оттенки. Его изумление росло с каждой секундой. Женщина улыбнулась, и Кросс услыхал смех. Барьер исчез. Ее разум лежал перед ним как на ладони. Он отчетливо услышал:
“Вникай глубже, Джон Томас Кросс. Знай, что все аппараты Поргрейва отключены. Я — твой единственный друг в этом мире. Это я распорядилась доставить тебя ко мне, предвидя, что полного физического обследования тебе не пройти. Я наблюдала за твоими передвижениями в Киммериуме, пока окончательно не убедилась, что ты — это ТЫ. Я снимаю защиту, чтобы ты смог удостовериться в моей искренности. Но поспеши, чтобы спасти тебя, нам нужно действовать быстро!”
Он удержался от искушения поверить ей на слово. — Время шло, а он все еще исследовал отдаленные закоулки мозга, выискивая причину. Наконец он тихо произнес
— Так неужели вы поверили в идеалы пятнадцатилетнего юноши и восприняли огонь сердца эгоцентриста, который предлагал только…
— Надежду! — закончила она. — Ты принес надежду именно в тот момент, когда я достигла черты, за которой большинство слэнов черствеют сердцем и становятся безжалостными. “Что будет с людьми?” — спрашивал ты. Твои слова, а также многое другое окончательно переменили мой взгляд на мир. Я умышленно исказила описание твоей внешности и психики. Ты спрашиваешь, как мне это удалось? Не забывай, что я не являюсь психологом, хотя мне не составило бы большого труда восстановить по памяти твое точное описание. Каждый день приносил новые доказательства твоей правоты. Внешне мое стремление изучить все, что имело хоть малейшее отношение к феномену Кросса, выглядело вполне естественным. В конце концов мне поручили ряд ответственных заданий, касающихся твоего розыска. Полагаю, что вполне естественным было бы…
Женщина осеклась, а Кросс пробормотал извиняющимся тоном:
— Простите меня.