-Не объезженная, мля попалась. Он швырнул ее к стене и подошел к окну. Женщина верещала от страха. Но как-то не так.
-Да заткнись ты...
Он ни раз видел такое. Но ни разу не слышал, что бы бабы затыкались после первого же предупреждения, хотя на это он не обратил особого внимания. А стоило. В руках присмиревшей заложницы блеснул маленький шарик. Она раздавила его, и на ее руках заклубилось облачко серебристого тумана. Все это она проделала, когда бандит смотрел в окно, выглядывая своего преследователя. Женщина, было, собралась сдуть туман на бандита, но замерла при виде подобного. Оконное стекло треснуло под ударом кулака, и две сильных руки подхватили "вторженца" унося его в черное ночное небо. Попросту стряхнув туман с ладони, она кинулась к окну и увидела лишь пару белоснежных крыльев режущих ночь.
Казалось, что преступник ускользнул от крыльев правосудия. Но обоняние Горея обострилось до предела, и он по тонким следам в воздухе определил окно. И бросился вниз к своей цели. Пробив оконное стекло, он подхватил свою жертву. Стремясь достигнуть максимальной высоты, он несся всё выше и выше, унося с собой бандита. Спрашивать не пришлось, тот сам, пытаясь выторговать жизнь, сдавал всех, о ком знал и о ком не знал, но догадывался. Но все эти сведенья были безразличны для Горея, он просто заглянул в глаза своей ноше и понял все. Он отпустил его, увидев ответ на один единственный вопрос "ты?". Посмотрев на тонкий лунный серп, он сложил крылья и камнем понесся вниз.
В разбитом окне на подоконнике сидела молодая женщина. Она расчесывала свои рыжие волосы. И смотрела, как падает ангел. Он падал вниз. Он падал к ней, хотя еще не знал этого. Он - Горей Крылатый - третий капитан Исполнителей, инструктор Гвардии Совета.
Глава V. На службе Главной Альме.
В комнате горел тусклый свет. За письменным столом сидел Горей и читал донесение. Из отчета о проделанной работе следовало, что учения, проведенные в этом месяце, показали недостатки в подготовке гвардейцев к ведению боевых полномасштабных действий в условиях города. Особенно низкая оценка дана корпусу прикрытия, осуществляющему маскировку действий магических частей от посторонних.
В целом вырисовывалась пессимистическая картина. Из общего числа магов и магес (ведьм, волшебниц и колдуний), только четверть в состоянии применять свои способности в условиях войны. Сказывается недостаток времени и отсутствие заинтересованности в этом Совета. По мнению Горея архимаги за последние столетие, утратили бдительность, возложив на Исполнителей обязанности регулярной армии. Поэтому, вот уже пол века не проводились учения в условиях приближенных к боевым. Горей принял дела у своего предшественника, когда тому перевалило за восемьсот. Он хорошо помнил столетнюю войну, но не знал что такое танк, а ядерное оружие он описывал как разновидность французских мортир. За развитием магических военных технологий он и подавно не следил, так как в ближнем бою отдавал предпочтение исключительно клинку, а для дальнего - фаерболу. В технике защиты, под его командованием, гвардейцы применяли только индивидуальные поля.
Горей привнес кардинальные изменения. Во-первых, он унифицировал индивидуальное оружие гвардейцев, до этого все походило на самодеятельность, кто на что горазд. Теперь гвардеец в полном боевом оснащении был вооружен боевым посохом, силовой рукавицей, кинжалом (офицеры рапирами или мечами), броней типа "грифон" или для штурмовых групп - "дракон". Во-вторых, инструктор лично отобрал людей на командирские должности (раньше это были покупаемые звания). Он взялся за их индивидуальное обучение в тактике и стратегии магической войны XXI века. В-третьих, он лоббировал вопросы об укреплении существующих цитаделей и создании фортификационных сооружений на стратегических направлениях к Главной Альме. Его беспокоило то, что Главная Альма за последние два века потеряла свои позиции в Азии и Новом Свете. Оплотом власти Совета оставалась Европа с достаточно мощной школой и надежными финансовыми тылами.
По сути Главная Альма оставалась главной только номинально. Под лапой "азиатских тигров" окрепла восточная школа, утратившая свое могущество в начале второго тысячелетия. По мнению аналитиков у них сильны реваншистские настроения. С другой стороны, школы Нового Света, официально подтвердившие свой отказ от догм Европейской традиции, влившись в вудуиские культы африканских рабов и спиритуализм коренных американцев. Но этой новой магической формации противостоит достаточно сильный сатанинский культ, практикующий магию крови и черные искусства. Он наиболее близок Главной Альме с точки зрения применяемой магии, но не идеологии. Все это обуславливает сложности в выработке достаточно эффективной системы обороны Альмы. Над этой проблемой и ломал голову молодой инструктор Гвардии Совета.
Как ему казалось, он уже практически нашел решение, но в дверь постучали. И нить логических размышлений канула в сознании, породившем вопрос:
-Кто ещё?
-Разрешите войти, - осведомился лейтенант.
-Да. Входите. Что там у вас?
-Господин капитан вас вызывает первый капитан Исполнителей, - молодой маг занимал должность секретаря только несколько недель и еще не осмеливался называть капитанов по именам.
-Спасибо лейтенант. Вы свободны.
Горей встал и оправил мундир. Его взгляд привлек адамантный панцирь, его он одевал, как парадную форму, только по праздникам или на Совет (целых два раза - отчет о принятии командования над гвардией и когда просил разрешение на проведение учений). Он тоскливо провел рукой по резному узору на сияющих латах и в памяти вспомнился тот день, когда он нес Её к небесам облаченный в эти доспехи. "Хороший был денек. Почаще бы так выбираться на природу", - эту мысль Горей закончил, подходя к кабинету Гедемиона.
-Разрешите, - не спрашивая, а скорее утверждая, сказал инструктор и вошел в кабинет. Гедемион стоял у стены, на которой был высечен рельефный узор. Тореадор, вступивший в неравную схватку с быком. В его руках развевается плащ взывающий к ярости быка. Ревущий от восторга стадион. Башня старой ратуши с часми. Не поворачиваясь к Горею, Диз-Зет спросил:
-Капитан, вы видели когда-нибудь корриду?
-Ни как нет, господин капитан, - емко, по-военному ответил Горей, ожидая, что Гедемион еще не закончил свою мысль. И не ошибся.
-Это барельеф работы Генте. На нем изображен мой родной город и его маленькая арена в час корриды. Мне доставляет удовольствие смотреть на лицо тореадора, и иногда я вижу в нем свои черты. Но Генте создал его в то время, когда я уже покинул свою родину. Мы встретились позже, но... Вы знакомы с его работами?
-Нет.
-Да, да их совсем мало в мире не более дюжины. Как жаль это, был величайший скульптор, он вполне бы мог превзойти самого Микеланджело, но...
-Разрешите спросить, что же помешало ему?
-Я. Он был сожжен на костре святой инквизиции за сговор с дьяволом.
Горей почувствовал, как по его крыльям пробежали мурашки и стройными рядами перебрались на спину. Он мало, что знал о первом капитане, кроме того, что он был лучший дуэлянт Главной Альмы, а родом из Испании или Корсики. Теперь еще одна мрачная страница биографии Гедемиона открылась для инструктора. О хладнокровности и непреклонности Диз-Зета ходили легенды. Он выходил победителем из всех своих поединков. По мнению некоторых магистров, равного ему на Песчаной арене не было и маловероятно, что появиться. А, учитывая, что должность капитана Исполнителей оспаривается на дуэли, Гедемион еще не скоро сложит свои обязанности. Среди его соперников рискнувших оспаривать звание велся своеобразный рейтинг. Топ 10. В эту десятку попадали лишь те, кто смог ранить или ходя бы испортить камзол капитана во время дуэли. Первое место удерживал Саранча с его хитом "ранение в живот", сам же второй капитан получил более пятидесяти смертельных ранений, но все еще в добром здравии.
-Садись капитан. Я хочу поговорить с тобой о Мельнике. Что ты думаешь относительно его рассказа об Аутленде?
-Принимая во внимание, что Тимофей был осужден и сослан Советом в мир, наделивший его новыми знаниями и силой. Ситуация в любой момент может выйти из-под контроля. Тот факт, что он лично явился в Главную Альму и заявил о своем возвращении, еще не означает, что он забыл и простил Совету вынесенный вердикт. Быть может это всего лишь отвлекающий маневр, что бы нанести один мощный удар, способный сокрушить Башню и сам Совет.
-Возможно, но тут более сложная комбинация. Мы должны принимать во внимание и то, что чародей утаил часть информации от Совета. Вероятность этого 87% и не следует недооценивать достижения иного мира. Тимофей Мельник потенциальный вражеский резидент. А посему я бы хотел, что бы ты, капитан, подобрался к нему как можно ближе. Или если не сам то держал бы возле него надежного человека, который в нужный момент помог бы нам устранить нашу проблему.
-Думаю я найду нужного человечка.
-Хорошо, так для справки, не в обиду, сперва я обратился к Саранче, но его головорезы наломали дров, точнее голов. Некий некромант Каин известный как Алчи, попал в реанимацию, а должен был под наш контроль. Некомпетентность "шестерок", чуть не сорвала операцию. Не допусти той же ошибки.
-У меня, господин капитан, интеллектуальная агентура. Сыграем как по нотам.
-Вопросы?
-Один. Материальная сторона операции...
-Все расходы берет на себя Тайная Канцелярия. В случае необходимости можете задействовать группу особого назначения, - у Горея вспотели руки, такое было с ним, только перед свадьбой.
Он покрутил золотое кольцо на безымянном пальце, эта привычка появилась с первого дня семейной жизни. Глядя на тонкую гравировку, он вспомнил, а не прочитал, слова клятвы в вечной верности и любви, высеченные на обручальных кольцах. У Неё оно такое маленькое, Горей пробовал надеть ее кольцо на мизинец, но оно не налезло. Точнее, налезло, а вот назад только с мылом.
-Благодарю за оказанное доверие, - говорить, что "оправдает" глупо Гедемион не поверит. А зря языком болтать Горей не любил.
Глава VI. Гедемион.
Рукоять тяжелого кованого меча выглядывала из-под вороха тряпок и мешков на телеге. Колеса повозок вязли в проторенных разбитых колеях. Это не первый и не последний обоз, бредущий в этой заснеженной степи. Солдаты, мерзнущие от лютого мороза, но все же упорно тянущие за собой тяжело груженые возы. Последние лошади пали несколько дней тому. Что б не бросать трофеи, добытые кровью, своей и врагов, солдаты сами впрягаются в телеги и тянут их за собой из последних сил. Но уже сейчас чувство самосохранения берет верх над алчностью, и солдаты бросают свои непосильные ноши на обочинах дороги.
Еще полгода назад Он, офицер и дворянин, одним лишь своим взглядом покорял сердца прекрасных женщин, и каждый придворный стремился заручиться его дружбой и поддержкой. А теперь Он, кутаясь в крестьянский тулуп, прячась за повозкой, тащился по заснеженной степи, спасая свою жизнь. Он смотрел на изможденных воинов в изодранных синих мундирах, с трудом передвигающих ногами по разбитому тракту. Солдаты падали от холода и голода, падали от усталости и безнадежности. Но хуже всего было, когда они падали от казацких пуль. Эти степные дьяволы, словно буран приносились из белой бескрайней степи.
Он провел рукой по рукояти пистолета за поясом, еще один меньшего калибра был спрятан в сапоге. Но пистолеты были не тем оружием, на которое он молился все эти годы перед очередной битвой. Большой кованый меч с элегантным эфесом и ювелирной заточкой. Этот клинок отделил не одну сотню голов от их собственных шей и отдели еще, если на то будет воля его господина. Его господин пристально всматривался в серую, чуть различимую точку на горизонте. Офицер сбросил тулуп в грязь протоптанной дороги.
-Еще у одного поехала крыша, Пьер, - сказал один из проходящих мимо солдат. Идущий рядом с ним капрал только повел плечом и обреченно добавил:
-Какая тебе разница Жан. Не первый не посл..л.., - слова его застряли в разорванном пулей горле. Он повалился в талую холодную грязь.
-К бою. К бою, - вопил какой-то офицер, расталкивая полу замерзших солдат. Всадники стремительно пробежались к обозу, они сделали еще один залп из пистолей и обнажили сабли. Свист вороненой стали и крики обреченных рокотом катились к белой грани горизонта. Синие мундиры жались к повозкам, ища защиты, стрелять они уже не стреляли, а лишь отбивались прикладами от секущих ударов казаков. Только единицы успели примкнуть штыки, тем самым, повысив свои шансы. Но и это мало помогало, уж больно хорошо "рубили" казаки. Бой все больше походил на бойню - всадники не брали пленных.
Есаул яростно ринулся к одному из обозов, заметив офицерский мундир, мелькнувший за ним. Уже через миг он растянулся на земле, пытаясь сообразить, что же лучилось. Но сделать это ему не довелось. Голова есаула под острым лезвием тяжелого меча отделилась от остального тела. Офицер вспрыгнул на обоз, метким выстрелом он снял с седла того, что более других всадников походил на атамана отряда. Усатый казак рухнул наземь. Тут же к нему кинулись на помощи бывшие рядом казаки. Из малого пистоля, что был в сапоге, Он убил еще одного и обнажил свою саблю. Так с мечем в одной руке и саблей в другой, Он приготовился к атаке. Осатаневшие казаки устремились на убийцу их братьев. Офицер точным колющим ударом пронзил первого подоспевшего, тот грузно повис на острие меча. Оттолкнув убитого ногой, Офицер с размаху рассек грудь еще одному. Всадники кружили вокруг повозки, стараясь достать Офицера, но ловкость и сила хранили Его от острых сабель казаков. Для казаков же все обстояло иначе. В схватке с Офицером, он потеряли уже восьмерых.
Залп ружья свалил Его с ног, и Он кубарем скатился на землю. Остреё кавалерийской пики вонзилось ему в грудь, пробив насквозь. Радостный крик всадников глушил и давил глубже в грязь. Он крепко сжал древко пики и вырвал ее из своей груди, кровь брызнула в лицо казака искаженное ужасом. Офицер встал на ноги. Бела рубах побагровела от крови. Казак попытался отнять у Офицера собственную пику, но тот сам вернул ее всаднику, пронзив ему сердце.
Он поднял свой взгляд на потрясенных казаков. Офицер с пулей в животе и пробитой грудью стоял, как не в чем не бывало. Он протянул руку в сторону и четко по слогам произнес: