Падать, что бы упасть. Упасть, что бы не быть. А зачем быть, когда можешь многое, но не имеешь главного. Единственный человек, любивший его, ушел из жизни, так и не сказав чего-то главного. Чего-то что знают только те, кто любят, может секрет, как любить. И падение, это сладкие мгновенья, даровало ему забвение. Он чувствовал, как воздушные потоки пронзают его тело и с каждой секундой он все ближе к той черте, за которой ответы на все вопросы. Он уже видел, как его крылья безвольно покроют его тело. Он видел город и дороги, на одной из которых ему лежать, получив ответы.
Она провела расческой по волосам и отложила ее в сторону. Прохлада осенней ночи освежала и по ее прекрасному телу пробежала дрожь. Она закуталась в халатик, но дрожь была не от холода, а возбуждения. В черном небе падала звезда. К ней падала её судьба. К ней падал ночной ангел. Зрелище ночной схватки в бескрайнем царстве птиц восхищало сознание даже опытной магессы. Она протянула руку в направлении падающего ангела.
-Не бойся, - промолвила она и поманила его, - ты мне нужен.
Он почувствовал, как его тело окутывает дымка, в голове звучал приятный женский голос зовущий его сквозь ночь. И он, расправив крылья, отправился на зов. Что это было, он не знал, но сладостное чувство затмило все иные. Он летел не на собственных крыльях, а точнее они более не повиновались ему, он сам не хотел этого.
И вот он завис напротив ее окна. Могучие белые крылья секли воздух, держа своего господина у окна его госпожи. Он смотрел на неё и не мог понять, почему. Почему она позвала его? Она протянула ему руку, тонкая изящная кисть легла в его ладонь, но вместо того, что бы войти к ней он увлёк её за собой. Он подарил ей себя и свое небо. Она приняла этот дар.
... лететь в облаках в объятиях своей судьбы - что может в большей мере дать ощущение свободы. Разве что смерть. Но не сейчас.
-Люсия, - представилась она ему, когда земля унеслась из под ног и звезды помчались на встречу.
-Горей, - ответил он. Она сбросила халатик и осталась обнаженной в руках летуна.
-Я твоя, падший ангел. - Горей прижал ее к себе и почувствовал, как жар ее обнаженного, молодого тела взывает к его плоти. - Если я тебе не нужна, то брось меня и дело с концом, но знай, что сейчас или никогда.
-Никогда! - прокричал он, но не ей, а пронзительным небесам, смотрящим на них. - Она моя!
Люсия поцеловала ангела в его обветренные губы. Она целовала его, лаская обнаженный мускулистый торс. Желание языками огня плясало по телу Горея вслед ее прикосновеньям. В этом пламени страсти он не почувствовал, как Люсия укусила его за губу, и кровь смешалась со вкусом ее помады, пьянящим и возбуждающим.
Все под небесами, и только они в небесах. Горей нес в своих объятьях свою любовь, свою спасительницу. Люсия только через полчеса безумного полета вспомнила о безопасности и окутала их маревом, закрыв от посторонних.
Возвращение на грешную землю казалось приговором, но предрассветное зарево полыхало на горизонте, предупреждая влюбленных, что время их полета на исходе. Горей подлетел к ее окну и присел на подоконник, не выпуская Люсию из рук. Более всего Люсию поразила сила ее падшего ангела. Он был неутомим во всем.
Тем же утром она рассказала ему о том, что она магесса и работает на совет архимагов в Главной Альме. Она предложила ему, учитывая его экстраординарные способности, работу в ее лаборатории "для начала, а там посмотрим". Горей спокойно отреагировал на сказанное любимой:
-Дай мне день. Я приму решение лишь взвесив все за и против.
Люси вкратце обрисовала приоритеты службы в Альме. Стараясь говорить исключительно о плюсах, ловко избегая вопросов о преследованиях и внутренней конкуренции, интригах и всяческих кознях. Но об этом Горей догадывался и сам.
-Где деньги и власть, там можно пропасть.
-Но мы не пропадем.
Горей попросил у Люси какой-нибудь плащ, чтобы вновь превратить свои крылья в уродливый горб.
На улице копошились стражи порядка, соскребая с асфальта останки рэкетиров. Но это мало интересовало прихрамывающего горбуна проходившего мимо. Он осмотрелся и, заметив машину с зелёным огоньком, поспешил к ней.
-Шеф, свободен.
-Свободен. Из-за этих, - таксист показал на суетящихся медбратьев, криминалистов, оперативников и рядовых милиционеров, - работы и вовсе не осталось. Надо же было этому, летуну из самолета без парашюта прыгнуть.
-Из самолета? - удивленно переспросил горбун.
-А то. Его же вовсе по земле размазало, как масло по бутерброду.
-Вот так завтрак, - скаламбурил клиент.
-Куда тебе?
-Поехали, а там посмотрим, - такой ответ вполне устраивал таксиста, значит маршрут произвольный, а такса не фиксированная.
За окном проносились дома знакомого города. Поначалу аккуратные стройные высоток из стекла и бетона, но чем дальше был деловой центр города, тем разительней менялась картина. Вот уже показались бетонные джунгли жилых массивов, за ними коттеджи представительского класса "Аля-фазенда". По мере удаления от цента города, фазенды мельчали, теряясь в серых тонах неброских частных домиков. Где ни где этот ландшафт нарушался нелепыми обветшалыми пятиэтажными домами, всё еще жилыми, но уже давным-давно пережившими свой век. Во дворах этих домов когда-то носилась детвора, играя в казаки-разбойники, а теперь старики-разбойники стучат по ржавому столу "забивая козла". В конце улицы показалась башенка часовни с возвышающимся над ней крестом.
-Остановите возле церкви.
Такси притормозило, горбун вышел и направился в церковь.
Внутри Горей встретил священника, он был крепок и силен на вид, но уже с поседевшей бородой. Хотя копна его волос аккуратно уложенная назад оставалась черной словно смоль.
-День добрый, чем могу помочь Вам, сын мой.
-Простите, я не знаю, как к Вам обращаться святой отец.
-Имя моё, отец Илларион. Но можете обращаться батюшка. Прихожане зовут и так и так.
-Отец Илларион, меня зовут Горей.
-Что привело тебя ко мне, Горей. Чем я могу помочь тебе.
-Я пришел исповедаться и просить вашего совета.
-Ну, что ж я исповедую тебя и отпущу грехи твои.
-Благодарю Вас, отче, но для начала я открою вам тайну. Я вижу, что вы праведный человек и сохраните её, - Горей скинул плащ, и его крылья расправились во всю свою величину. Искрящийся белый свет наполнил церковь.
-Ох, о-о, - священник с трудом устоял на ногах и в нерешительном порыве сделал попытку коснуться белых перьев, но тут же отдернул руку.
-Вы ангел, сын мой, - путаясь в словах, промолвил Илларион.
-Нет, что вы отче. Я расскажу вам о том, кто я, и что привело меня к вам. Я не знал своих родителей. Меня вырастил приемный отец. Этому человеку я обязан всем, он сделал из маленького гадкого утенка, - Горей выдержал паузу, - меня. Но он был убит не так давно. И убийцам почти удалось избежать правосудия, но они напали на меня и я...
-Я слушаю, - приободрил его Илларион, он знал, к чему ведет Горей, но он должен был признать это сам.
-Я убил их. Но что хуже всего я не чувствую вины, расправившись с последним, я почувствовал облегчение - что ли. Я сомкнул крылья и бросился вниз. И я бы не говорил сейчас с вами, а лежал бы на анатомическом столе в мединституте, но меня позвала она. Ее голос прорвался ко мне сквозь ночь и предсмертную мглу. Она оказалась колдуньей, самой, что ни на есть настоящей. Она рассказала мне, что, таких как она, магов, колдунов - не так уж мало. И в довершение всего она предложила работать вместе с ней на структуру возглавляемую магами. И тут я понял, что должен спросить совета. Но у кого? Мой отец убит, а других близких у меня не осталось. Я могу, не оглядываясь назад, порвать с прошлым и начать новую жизнь.
-Послушай, что я скажу тебе, - священник бросил взгляд на распятье и перевел дыхание.
-То, что ты пришел ко мне именно сейчас говорит мне о многом. Не так давно ко мне в церковь пришла девушка. Еще совсем девчонка, но у нее есть дар. Она способна чувствовать мысли и былые поступки людей. Это было бы чудом для любого другого священника, но я многое видел в своей жизни. Не думай, что твой рассказ удивил меня, нет. Я давно знаю о Главной Альме и ее магах. Вот твои крылья и впрямь уникальны, о подобном колдовстве я не слышал ни когда. В свое время я был отмечен знаком "воина Господнего" - тем самым на меня была возложена святая миссия. В те годы я жил в Карпатах. Мой приход был не более чем этот по количеству человек, а может и того меньше. И приключилась беда.
Как говорили люди "маняк завелся", кто-то по началу резал скот, как бы тренируясь, а потом начали пропадать и люди. Находили их далеко в лесу изодранных животным. В милиции сказали, что это волк. Была объявлена охота на волка-людоеда, но зверь обходил все ловушки и не попадал в капканы. Каждое следующее нападение становилось еще более дерзким и жестоким. Это животное не боялось человека и его жилищи. Последней каплей стала резня, которую оно устроило на свадьбе. На второй день гуляний в разгар веселья оно ворвалось в дом. Из всех кто был в доме, уцелел только я. Меня поразила то, как осмыслено волк выбирал своих жертв. Он убивал не ради еды, он рвал свои жертвы ради крови, ради смерти. Тогда я всё понял, но не хотел поверить. Спасло меня в ту ночь то, что я носил на шее серебряный крест, и когда тварь кинулась на меня, последнего оставшегося в живых, я со всей силы наотмашь рубанул ее крестом. Оно взвыло и, корчась от боли, понеслось по комнате, ища выход. Волк кинулся в окно, оставив среди осколков клок своей шерсти и тонкий кровавый след.
На следующий же день после поминальной службы я отправился в монастырь, что был в тридцати километрах. Там в библиотеке я нашел все, что мог о борьбе с оборотнями, а именно за волколапа я принял зверя. О, лучше бы я ошибался. Я рассказал обо всем настоятелю монастыря. Он благословил меня и, коснувшись чела моего, нарек меня "воином Господним".
Вернувшись в село, я поспешил расспросить селян о том, кто мог желать смерти людям, что гуляли на свадьбе. Я изначально взял верный след, но вот только задавал не тот вопрос, а точнее не тем. Кто более чем старожилы знает о родовых спорах и склоках. Как выяснилось, вот уже лет двести ведется спор между двумя семьям в этом селе. Спор временами переходил в локальную войну. Одна семья не хотела признавать право другой на какое-то пастбище. Вот только за двести лет один род изошел на корню, осталось только три представителя этой семьи, дед и бабка по восемьдесят лет и их правнук. Он приехал погостить к ним на лето. Говорили люди, что в этом роду был "черный человек" водивший дружбу с нечистым, и оставил он своим потомкам некую книгу, в которой были его тайны.