Толпа в ответ на его речь вытолкнула вперед еще одного. Только Ди успела подумать: "А это еще кто?" - как маленький засранец (а это был именно он) сам ответил на ее вопрос:
-Ойе, - робко представился он, а потом мстительно ткнул пальцем в обвиняемую: - Она гналась за мной. Она хотела затащить меня на стену и сбросить вниз. Вон у нее и платок, про который говорил Аой. Она злая, злая, злая. Это она - Убивец.
Такой поворот дела был неожиданным для Ди. Она вовсе не хотела становиться самозванкой.
-Эй, все совсем не так... - начала она, но тут же заткнулась. Поняла, что все именно так. И восторг узнавания себя вновь затопил всю ее, до краешка. Она - Убивец. Она - враг Невоплощенных. Эмиссар человечества. И тем гордится.
-Поклянись, - обратился между тем к Ойе законник, - что все сказанное тобой правда, только правда и ничего кроме правды.
Ойе послушно задрал лапки кверху и произнес формулу страшной клятвы:
-Перед лицом Бессмертия клянусь всей своей беззащитностью, что в словах моих нет ничего кроме правды, а если я лгу, то пусть на меня сейчас же обрушится гнев Мироздания.
Несколько мгновений толпа и законник с интересом глядели на Ойе, ожидая реакции Мироздания. К несчастью для Ди, гнев не обрушился - Ойе говорил правду, уж она-то знала. После этого души снова зашумели - вина была доказана и свидетелем, и уликой-шарфом. Законник, перед тем как его голос потонул во всеобщем гаме, проорал пункт второй главы третьей пятого раздела Идеального кодекса:
-Всенародно виновный, чья вина публично подтверждена, должен подвергнуться наказанию без всякого снисхождения, невзирая на причины, толкнувшие его на преступление против народа, и масштаб оного. - А дальше Ди разобрала лишь отдельные слова: - ...изгнанию... со стены... во Тьму внешнюю...
Она успела только поморщиться - опять изгнание, опять тем же варварским способом, ну никакой фантазии! Разбушевавшиеся души облепили ее со всех сторон, почти утопив в своем гвалте. Какой-то поганец посообразительней вырвал у нее шарф, сделал петлю и накинул ей на шею. Толпа завизжала от восторга.
Всем стадом они поволокли ее, сбив с ног. Ди решила терпеть унижения молча. "Ничего, мы еще поквитаемся. Так просто я не сдамся", - думала она, глядя в безмятежное небо цвета новенькой сковородки, нахлобученной на город.
Тащили недолго - благо стена была не очень далеко. Законник где-то потерялся, видимо, счел, что все дальнейшее не противоречит духу законодательного артефакта. Когда приговоренную отбуксировали на верх стены - пересчитав ее затылком ступеньки лестницы в башне, - там уже теснилось толпище торжествующих зрителей. Забрались через соседнюю башню. Ради такого случая они оставили свой страх и не боялись ненароком сверзиться вниз, в бездну воплощенного мира. Они даже приплясывали от нетерпения. А некоторые так и вовсе затягивали "Ура!", заранее празднуя освобождение от гнета Убивца. Ди только ухмылялась.
Медлить не стали. Грубо толкнули ее к краю, скупо нацедили прощальных слов - что-то там о проклятьи Тьмы внешней - и отправили в долгий полет. Еще некоторое время Ди слышала их ликующий рев, а потом все смолкло. Только ветер посвистывал.
Она ни капельки не боялась. Она же бессмертная, что с ней может случиться. Плоть ее осталась где-то там далеко, в совсем другом городе. Значит, посадка будет мягкой.
А вокруг и впрямь сгустилась тьма, души не наврали. Но, может быть, это всего лишь нормальная, обыкновенная ночь? А насчет проклятья... так ведь для этих умеренных слизняков Невоплощенных любая темень и любой яркий свет - сами по себе проклятье.
Ди падала и падала, как Алиса в кроличью нору, разрабатывая на лету стратегические планы реванша. И так увлеклась, что когда решила было удивиться своему чересчур затяжному полету, то обнаружила себя стоящей на четвереньках, а под собой - нечто похожее на твердь. "Приехали", удовлетворенно сказала себе Ди, села на пятки и задумалась. По-прежнему ничего не было видно - тьма кромешная. И тишина такая, словно в уши натолкали ваты по самые барабанные перепонки. Идти куда бы то ни было в такой темнотище было совершенно невозможно и, кроме того, вероятно, небезопасно. Вдруг еще напорешься на какую-нибудь дрянь, и даже не узнаешь, что это было. Проанализировав ситуацию так и эдак, Ди пригорюнилась. Появилась даже дурацкая мысль: а не загремела ли она в преисподнюю?
Спасение пришло внезапно. Пока она отбивалась всеми силами от этой ничем не обоснованной, но жутко неприятной мысли о преисподней, впереди вдруг мелькнул огонек. Крошечный, далекий. Ди моментально приняла стойку. Огонек, поморгав, сделался ровным, постоянным. Как загипнотизированная, не сводя с него глаз, Ди поднялась и пошла вперед, к путеводному маячку. Шагала она осторожно, с опаской нащупывая ногами дорогу. Один раз чуть не приложилась лбом о какую-то преграду, похожую на отвесную иззубренную скалистую стену. После этого двигалась, вытянув вперед и вбок руки. Собственная слепая беспомощность была омерзительна. Но Ди пыталась лишить свои чувства и ощущения права голоса и не думать ни о чем, кроме искорки, которая выведет ее куда нужно.
А вот куда ей нужно, это уже второй вопрос, слегка менее существенный. Там видно будет.
Скоро она поняла, что огонек тоже двигается - в обратную от нее сторону. Пришлось прибавить шаг.
Из каких-то инстинктивных соображений она старалась ступать тихонько, бесшумно, как крадущийся на охоте зверь.
И вдруг светящаяся точка исчезла. Ди моментально запаниковала и, наплевав на предосторожности, ринулась вперед сверхлегким танком.
Спустя несколько мгновений, заполненных отчаянием, стало ясно, что огонек просто повернул за угол. Ди радостно выдохнула. Однако тут же и насторожилась.
Во-первых, потому, что здесь было чуть светлее и она разглядела тесные своды пещеры, как ей показалось. Неяркий свет проникал в это ответвление пространства сквозь узкий, диаметром не больше полулоктя, колодец наверху.
Пещера была совсем ни к чему. Излишний, вызывающий какой-то атавистический ужас декор.
А во-вторых, насторожило внезапное дополнение к путеводному огню: в тусклом освещении отчетливо прорисовывалась темная фигура с большой толстой свечой в руке. Увидев ее, Ди инстинктивно прижалась к стене. Фигура продолжала неспешное движение. Непонятная, пугающая, целеустремленная - в точности как привидение. Пластаясь по стеночке, Ди беззвучно зашуршала следом.
В последний раз огонек свечи мигнул и нырнул вбок вместе с "привидением". Тотчас послышалось глухое бормотание. Шло оно как раз оттуда, куда зарулила фигура.
Ди подтянулась ближе, остановилась перевести дух, от напряжения заходящийся немым криком, а затем опасливо, одним глазком высунулась посмотреть.
И обомлела. Аж коленки едва не подогнулись.
Зрелище и впрямь было сногсшибательным, особенно если учесть пещерные условия происходящего. Чем-то доисторическим веяло от этой картины. Какими-то давно забытыми культурными традициями. Пещерный зал был утыкан по периметру зажженными свечами. Язычки пламени тянулись кверху и коптили. На темнеющих стенах всюду были не слишком ровно намалеваны белые свастики, завернутые против часовой стрелки. При виде их Ди затрепетала. Но еще большую дрожь вызвало изваяние на высоком поставце у самой дальней стены. Черная фигура, растопырившая в стороны пять пар рук и гневно потрясающая разнообразными железяками - колющими, режущими, рубящими, сминающими в блинчик.
Кроме того, позади рук у страшилы имелись еще и крылья, как сперва подумала Ди. Спустя мгновение крылья визуально трансформировались в густую гриву. Хотя признаки пола с расстояния не просматривались, Ди поняла, что это женщина. Воинственная дамочка была увешана черепами и свежесрезанными головами. В целом это обилие однообразных аксессуаров и украшений производило впечатление наигранности и безвкусной театральщины. Впрочем, у Невоплощенных, как уже убедилась Ди, пристрастие к дешевой театральщине что-то вроде национальной хвори, как у англичан сухотка, у русских похренизм, а у итальянцев любовь к профессиональному зубозаговариванию.
Кроме ужасной женщины в пещерном капище находились еще шестеро. Пятеро сидели, скрестив ноги, вокруг треножника, стоящего перед Десятирукой. Под плоской чашей на треноге пылал костерок, и в ней что-то булькало. Шестой только пристраивался между остальными. Ди сообразила, что это за ним она шла и вот наконец пришла. Только как же все это понимать?
Один из них был весь в белом - он сидел чуть на отшибе от сотоварищей. Четверо были кто в чем - от стеганой фуфайки и широченных безразмерных штанов до стильного джинсового костюма. На лица Ди не смотрела - к чему, если они копируют друг дружку?
Но переведя взгляд на последнего, едва не вскрикнула. Зажала рот кулаком и жадно впилась глазами в шестую неподвижно сидящую фигуру. Этот разительно отличался от остальных. Он излучал власть. Пятеро других подчинялись ему - это очевидно. Он говорил - негромко, но сильным, привычным к управлению другими голосом. Кажется, что-то рассказывал - Ди, потрясенно таращась на него, забыла слушать. Он сидел между треногой и экстравагантной дамочкой, спиной к страшилке. Огонь, выбиваясь из-под чаши с варевом, тянул к нему свои трепетные оранжевые пальцы и озарял быстрыми бликами его лицо.
Ди зачарованно глядела в это лицо, узнавая в нем свою судьбу и не веря самой себе.
Это было особенное лицо. Непохожее на другие. Ди нашла его прекрасным и одухотворенным. Волевым и выразительным. Мужественным и строгим. Добрым и суровым.
Она не сомневалась в том, что видит лицо Убивца.
ВОИНЫ ЧЕРНОЙ МАТЕРИ
А кто же тогда остальные пятеро?
Ди ни секунды не колебалась с ответом: конечно, его соратники. Воинство Воплощения.
Свастика на стенах?
Ради бога: древний-предревний, допотопный еще символ плодородия и возрождения жизни. А также бессмертия.
Десятирукая очаровашка?
Тут надо подумать. Ди была уверена, что встречалась с этой дамочкой и раньше. И, разумеется, знала, кто она такая. Только не помнила, откуда она это знает и что именно знает. Одно ясно. Воинство Воплощения поклонялось человеческому божеству.
А это еще раз свидетельствовало о том, что она попала туда, куда нужно.
Но она не спешила обнародовать себя - так как не знала бы чем объяснить свое появление здесь и, кроме того, боялась нарушить действо, разворачивавшееся у нее на глазах.
Убивец легко, одним рывком, поднялся на ноги, подошел к тому, на ком было белоснежное одеяние, и ласково велел ему:
-Встань.
Затем он взял его за руку, вывел на середину капища и обратился к четверым сидящим:
-Готовы ли вы принять в наш священный союз нового брата и назвать его тхагом, тем самым разделив с ним удачи и тяготы богоугодного промысла, которому научила нас наша Черная Мать во имя искоренения зла и демонов, сеющих зло?