- Ради искупления.
Модорены склонны физически реагировать на изменение ситуации, поэтому я не заметила, что отскочила назад, пока моя правая пятка не ударилась о камень. Подпрыгивая на другой ноге, я зашипела и начала отплевываться, изо всех сил стараясь сохранить достоинство.
"Это нечестно! Я самая младшая и уже столкнулась с кучей проблем. Почему мне приходится выслушивать ужасающие откровения, в то время как все остальные спокойно спят?" - неужели я кое-что из этих фраз произнесла вслух?
Наверное, да, потому что Эрш мгновенно на меня набросилась и прижала к жесткой земле, ее теплое дыхание слегка отдавало чесноком. Я замерла под ее тяжестью, пытаясь решить, как лучше поступить - сражаться или подчиниться. Мои размышления были странным образом прерваны - Эрш быстро высунула язык и коснулась моего носа в коротком поцелуе.
- Ты сохранила реакции эфемерного существа. Превосходно! Еще одна причина, по которой мне нужна именно ты. - Окончательно меня озадачив странным заявлением, Старейшая поднялась на ноги, а потом протянула руку, чтобы помочь мне встать.
У меня сразу заболела спина, причем в нескольких местах, там, где она прижималась к жесткой, каменистой земле.
- Продолжим в моей комнате, - последовал приказ. - Тебе еще многое предстоит узнать, без свидетелей.
Значит, она слышала возмущенное ворчание тамблеров.
- А что, если я не хочу ничего знать? - спросила я, обращаясь к пустоте, поскольку Эрш уже начала спускаться по лестнице.
Пикко подобралась к горизонту, окрасив край ночи в оранжевый цвет. Я некоторое время смотрела на нее, затем подняла отвратительно коротенький хвостик и старательно направила струю очень вонючей мочи на камень, на котором только что сидела Старейшая. У существ, обладающих физическим телом, имеются свои достоинства - по крайней мере, они могут выразить свое возмущение таким нетривиальным способом.
Я медленно двинулась вслед за Эрш, прыгая со ступеньки на ступеньку сразу двумя лапами. Эрш все равно скажет, что сочтет нужным, превратит меня в то, что ей нужно, и, вне всякого сомнения, отправит выполнять какое-нибудь омерзительное задание ради благополучия Паутины.
Но я же не обязана испытывать по этому поводу восторг!
Утром на кухне пахло какой-то кислятиной. Сомбей слишком долго ждал нас и стал горьким, поскольку перекипел в своем горшке. Хорошо, если Скалет и Леси покинули нас прошлой ночью. Я на это очень надеялась, зная, что стоит мне посмотреть на кого-нибудь из моих родных или заговорить с ними, как я почувствую себя чужой. Моя Паутина перестала существовать - меня вырвали из нее, и ощущение, которое я испытала, наверное, ничем не отличалось от того, что я пережила бы, если бы Эрш изгнала меня с позором. Осталась только одна нить. Я назвала бы ее "нить тайн".
Эрш находилась где-то внизу, на склоне, в облике тамблера, и разговаривала со своими гостями. Она не вернется, пока я не покину этот дом. Пожалуй, за это ее стоит поблагодарить - мысленно.
Мой язык коснулся ожогов во рту, которые являлись вполне уважительной причиной, чтобы отказаться от завтрака. Катер доставил сюда ланиварианку; значит, точно такое же существо должно покинуть планету. Сегодня утром все старые предосторожности и правила то и дело всплывали у меня в памяти - так утопающий тянется к веревке, до которой ему не достать.
Я сидела скорчившись около иллюминатора челнока, который должен был доставить меня на орбиту, и сосала кусочек льда, что раздобыл для меня стюард. А еще он принес мне специальный мешок на случай, если мой организм отреагирует на космическое пространство в традиционной ланиварианской манере. Однако я была настолько поглощена своими мыслями, что даже не обращала внимания на подступавшую к горлу тошноту.
Благородная цель. Ха! Я окинула взглядом своих спутников - человек, два поптана и несколько рэндов, наверняка все торговцы драгоценными камнями судя по тому, что мне про них известно, начиная от генетического наследства до нынешней культуры и языков. По привычке я постаралась запомнить одно интересное слово, которое рэнд употребил в адрес человека.
Мне ужасно захотелось завыть - от чувства вины? Благородная цель Старейшей лежала в корне моей проблемы. Нет, корень - это неверный образ. Наша великая и благородная цель представляла собой пузырь, вырвавшийся из самой глубины навозной кучи.
Теперь я знала о вине Эрш, но не могла никому ее передать. Всю ночь она посвящала меня в суть проблемы - если так можно назвать ситуацию, когда один отдает, а другой вынужден принять. Я слушала, поглощала, ассимилировала до тех пор, пока воспоминания Эрш не наполнили мою память до такого предела, что я едва знала, кто такая Эсен-алит-Куар.
Воспоминания, такие древние, что и воображение отказывалось это оценить, текли сквозь меня, точно волны лихорадки. Я положила кусок льда на другое, отчаянно болевшее место во рту, а перед моим мысленным взором возникло рождение новой галактики. Я покинула сегодня и сейчас...
...Стала частью единого голода - инстинкта. Я мчалась сквозь пустое пространство, привлеченная скоплением новой материи, новой энергии, а затем пожирала ее... на протяжении многих тысячелетий.
Насытившись, я превратилась в два существа и ощутила новый прилив сил. Другие же не могут разделиться, и каждый из них, постепенно становясь прожорливой массой, потом медленно умирает, после смерти обретая прочность камня, дрейфующего в пространстве до тех пор, пока его не затягивает на орбиту вокруг звезды.
Затем осознание себя, начало выбора пути, уход от остальных, возникновение нового голода - назовем его любопытством.
Это можно было сравнить со смертью - путешествие из блистающего великолепия молодой галактики, движение сквозь пространство, лишенное всего, кроме легкой дымки материи, несущейся на крыльях солнечных ветров.
Почти смерть, но в самый последний момент возникает энергетически богатое гамма-излучение, обозначающее границы другой галактики. Я испытывала ужасный голод, занималась поисками пищи... Однако эта галактика старше, она уже сформирована, здесь гораздо меньше обломков, которые можно поглотить. Стоп! Вон приближается сгусток пульсирующей энергии, он находится внутри оболочки обогащенной материи. Нужно его пожрать, быстрее, чтобы остаться в живых. Оболочка дает трещину. Внутри нее - жизнь...
...Мои мысли принадлежат только мне одной, однако многократно после подобных рассуждений я задавала себе вопрос - нет ли на мне клейма убийцы?
Я положила на язык еще один кусок льда, пытаясь заставить себя относиться к воспоминаниям Эрш скорее как к мифу, а не наследству, оставленному кровным родственником. Но ощущения, рожденные ими, были более чем личными, чтобы отбросить их в сторону...
...Оболочка, наполненная жизнью, оказалась восхитительной на вкус и утолила голод лучше, чем что-либо до сих пор. Охота, поиски новой добычи, так как голод не до конца удовлетворен после столь долгого воздержания. Еще одна оболочка, но она успевает убежать, оказавшись слишком быстрой, и ее не удается догнать. Разочарование. Проходит время. Еще оболочка, больше прежних, из нее торчат какие-то острые штуковины. Боль от прикосновения энергии, выпущенной ею... И я, дрожа от страха, мгновенно превращаюсь в крепкую, надежную материю, способную выдержать удар, - словно прячусь в камне.
Оболочка улетает, однако общая память предлагает умное решение: войти в цикл и обрести внешний облик этой оболочки...
Катастрофа. В памяти хранятся только формы жизни, а не инертной оболочки. Жизнь не может существовать в открытом космосе. Почти смерть, почти смерть, почти...
...Я задыхалась. Кто-то догадался стукнуть меня по спине, и кусок льда, застрявший в горле, выскочил после первого же удара, но меня продолжали колотить, пока я протестующе не зарычала. Мне удалось удержаться и не укусить человека только благодаря тому, что я сосредоточилась на своем дыхании. С трудом переведя дух, я пробормотала слова благодарности и знаком показала испуганному стюарду, что все в порядке.
Компания рэндов демонстративно проигнорировала происшествие. Они не понимали и не могли общаться с существами, которые не жили в группах численностью больше двадцати индивидуумов. По-видимому, они часто путешествовали по этому маршруту - я пришла к такому выводу, потому что стюард, похоже, знал, как следует с ними обращаться. Во время старта он накинул на них сеть, вместо того чтобы растаскивать расползающуюся массу по отдельным сиденьям, понимая, что иначе они мгновенно впадут в истерическое состояние и примутся его жалить.
А вот поптаны рассматривали меня с невероятным интересом, их щупальца, упрятанные в перчатки, крепко вцепились в чемоданчики, которые они отказались сдать в багаж, заявив, что возьмут с собой. Их зеленые фасетчатые глаза сверкали, точно прекрасные самоцветы, которые они покупают у тамблеров. Надо сказать, что время от времени какой-нибудь излишне честный тамблер пытается объяснить поптану, что эти блестящие камни являются экскрементами тамблеров. Может быть, гость пожелает приобрести что-нибудь действительно ценное? Поптаны в таких случаях всегда становятся подозрительными и держатся так, будто тамблеры пытаются отнять у них их сокровище. Разные миры...
Боль напомнила мне, что давно пора разжать челюсть - у меня появилась неприятная привычка слишком сильно сжимать задние зубы. Будь проклята Эрш! Мысль о ней всколыхнула новые воспоминания, и я, не в силах сопротивляться, вернулась назад...
...Время уходит тяжелыми, голодными волнами. Но хитрость остается. В этой галактике полно мест, куда можно отправиться, здесь множество тел, которые заполнены до отказа жизнью, готовой к употреблению. Другие согласились бы питаться газами и минералами, вполне удовлетворившись этим.
Нужно передвигаться медленно, скользить незаметно, прячась за пологом атмосферы.
Ночь - самое лучшее время, она возвращает воспоминания. Здесь, заметил кто-то, растения окружают своими корнями те модификации оболочек, у которых есть корни. Их трудно поймать - зато какой чудесный вкус... Невозможно насытиться, чтобы утолить голод. Два, три, четыре, дюжина, еще.
Свет, шум! Инстинкт заставляет войти в другой цикл, сбросить массу, смешаться с теми, кто рядом. Шум стихает. Новое ощущение от незнакомых прикосновений, меня поднимают, куда-то несут. Необычная еда с великолепным вкусом. Наконец-то голод отступил - на время...
Челнок вошел в док, и воспоминания Эрш отступили. Я собрала свои вещи, в очередной раз потрясенная тем, что я узнала о ней.
ГЛАВА 20
ДЕНЬ НА СТАНЦИИ
Берите или уходите.
Я недоуменно уставилась на торговца. В ответ он прищурил все свои шесть глаз, затем высунул длинный раздвоенный язык.
- Все равно лучше вам не найти.
"Честно говоря, вообще не найти", - подумала я, изучая взглядом разнообразные хубиты, разложенные передо мной на прилавке.
Пришлось заплатить довольно приличную сумму, чтобы убедить владельца так называемого сувенирного магазина, что он не прогадает, показав мне свои товары, не предназначенные для широкой публики. В большинстве цивилизованных миров считается преступлением осквернение могил и кража оттуда ценностей. Впрочем, похоже, этот квиб относится к этому иначе. Почти все товары в его лавке, располагавшиеся на полках и полу, а также подвешенные к потолку напротив окна, выглядели так, будто они провели некоторое время под землей. Мой капюшон впитал тяжелый запах, и я невольно чихнула.
- Сколько?
Меня заинтересовал самый чистый из четырех хубитов.
Квиб назвал астрономическую сумму. Неужели я кажусь такой доверчивой? Все может быть. Несколько секунд я раздумывала, стоит ли поторговаться, но потом, вздохнув, внесла названную сумму на свой кредитный чип и передала хозяину лавочки, чтобы он набрал номер тайного счета, на который уйдут кредиты Эрш.