Фрэнк ХЕРБЕРТ
ГЛАЗА ГЕЙЗЕНБЕРГА
Глава 1
Они могли бы не планировать дождь на это утро, думал д-р Тей Свенгаард. Дождь всегда заставляет тревожиться родителей... собственно говоря, и врачей тоже.
Порыв зимней мокроты плеснул в окно за его письменным столом. Он встал, подумал наглухо закрыть окна, но Дюраны - родители, записанные на это утро - могли бы еще больше встревожиться неестественной тишиной в такой день.
Д-р Свенгаард подошел к окну, взглянул вниз на интенсивное движение пешеходов - дневные смены шли на работу в мегаполис, ночные смены направлялись на свой беспорядочный отдых. Было ощущение силы и движения в этих приходах и уходах людей, несмотря на их троглодитное существование. Он знал, что большинство из них были бездетными стерри... стерильными. Они приходили и уходили, считаемые, но бессчетные.
Он оставил внутреннюю телефонную связь открытой в приемной и слышал, как его сестра, миссис Вашингтон, отвлекала Дюранов вопросами и формальностями.
Обычный распорядок.
Это был девиз. Все должно казаться нормальным, обычным распорядком. Дюраны и все другие, которым невероятно посчастливилось попасть в число избранных и стать родителями, никогда не должны догадываться об истинном положении.
Д-р Свенгаард переключил свой мозг подальше от таких мыслей, напоминая себе о том, что вина - непозволительная эмоция для члена медицинской профессии. Вина неизбежно ведет к выдаче тайны... а выдача тайны ведет к неприятным последствиям. Оптимены были чрезвычайно щепетильны во всем, что касалось программы размножения.
Такая крамольная мысль наполнила Свенгаарда ощущением сиюминутного беспокойства. Он, проглотив комок в горле, позволил себе поразмышлять об ответе народа оптименам: "ОНИ власть, которая любит нас и заботится о нас".
Он отвернулся от окна со вздохом, окинул взглядом стол, прошел к двери, которая вела через подготовительную комнату в лабораторию. В подготовительной комнате он остановился, чтобы взглянуть на себя в зеркало: седые волосы, темно-карие глаза, сильный подбородок, высокий лоб и довольно злые губы под орлиным носом. Он всегда гордился отдаленным достоинством своего профиля и пришел к выводу о необходимости корректировки этой отдаленности. Сейчас он смягчил линию рта и придал взгляду сочувствующий интерес.
Да, этого будет достаточно для Дюранов - пожаловать им точность их эмоционального профиля.
Сестра Вашингтон уже впускала Дюранов в лабораторию, когда он входил туда через личный вход. Всполохи на небесах над ними дополнились дробью и шелестом дождя. Такая погода показалась неожиданно подходящей атмосфере комнаты: вымытое стекло, сталь, пластмасса и кафель... все обезличенное. Дождь обрушился на всех... а все человеческие существа должны были пройти через комнату такую, как эта... даже оптимены.
Д-р Свенгаард почувствовал на мгновение неприязнь к родителям. Гарви Дюран был гибкий человек футов шести с кудрявыми белыми волосами, голубыми глазами. Лицо было широкое с явно выраженными невинностью и молодостью. Его жена Лизбет была почти одного с ним роста, и тоже блондинка, голубоглазая и молодая. Фигура ее наводила на предположение свойственного валькириям здоровья. На серебряной цепочке на шее она носила вездесущий талисман народа, медную фигуру женщины оптименов Калапиты. От д-ра Свенгаарда не ускользнули откровенный культ размножения и религиозная тональность фигурки. Он подавил презрительную усмешку.
Однако, Дюраны были родителями, и здоровыми - живое свидетельство искусства хирурга, который создал их. Д-р Свенгаард позволил себе ощутить минутную гордость за свою профессию. Немногим людям дано было войти в эту сплоченную маленькую группу подклеточных инженеров, которые держали в рамках разнообразие типов людей.
Сестра Вашингтон задержалась у двери позади Дюранов и сказала:
- Д-р Свенгаард, Гарви и Лизбет Дюраны, - Она ушла, не ожидая результатов представления. Осмотрительность и расчет сестры Вашингтон были всегда утонченно правильны.
- Дюраны, как прекрасно, - сказал д-р Свенгаард - Я надеюсь, моя сестра не слишком утомила вас всеми этими формальностями и вопросами. Но я думаю, вы знали, что вас ждут все эти рутинные процедуры, когда попросили наблюдения.
- Мы понимаем, - сказал Гарви Дюран. А про себя подумал: "Действительно, просили наблюдения! Неужели эта старая лиса думает задурить нас своими обычными хитростями?"
Д-р Свенгаард отметил богатый повелительный баритон голоса мужчины. Это причинило ему беспокойство и усилило неприязнь.
- Мы не хотим занимать у вас больше времени, чем считается абсолютно необходимым, - сказала Лизбет Дюран. Она взяла мужа за руку и одним лишь им известным кодом нажатия пальцев сказала:
- Ты видишь его реакцию? Он испытывает неприязнь к нам.
Пальцы Гарви ответили:
- Он стерильный самодовольный сноб, так переполненный гордостью за свое положение и не видящий ничего далее своего носа.
Рассудительный тон женщины раздражал д-ра Свенгаарда. Она уже осматривала лабораторию быстрым, внимательным, изучающим взглядом. "Здесь мне нужен неусыпный контроль", - подумал он. Он подошел к ним, поздоровался за руку. Ладони были потные.
"Нервничают. Хорошо", - думал д-р Свенгаард.
Звук вианасоса слева от него показался ему в этот момент убедительно громким. Можно было рассчитывать на эффект насоса, чтобы заставить родителей нервничать. Именно по этому эти насосы и были громкими. Д-р Свенгаард обернулся на звук, указал на герметичный хрустальный чан на подставке силового поля в центре лаборатории. Звук насоса выходил из-за чана.
- Вот мы и пришли, - сказал д-р Свенгаард.
Лизбет внимательно изучала молочно-прозрачную поверхность чана. Она провела языком по губам, - Там внутри?
- Самое безопасное место из всех возможных, - сказал д-р Свенгаард.
Он еще лелеял небольшую надежду тогда, что Дюраны могут еще уйти, пойти домой и ждать результата.
Гарви взял руку жены и погладил ее. Он тоже внимательно рассматривал чан, - Мы понимаем, что вы призвали этого специалиста... - сказал он.
- Д-р Поттер, - сказал Свенгаард - Из Централа, - Он бросил взгляд на нервные движения рук Дюранов, заметил вездесущие татуированные указательные пальцы - генотип и место жизни. "Они могли бы составить заветный знак V", подумал он и подавил вспыхнувшую зависть.
- Да, д-р Поттер, - сказал Гарви. С помощью языка рук он послал сигнал Лизбет:
- Заметила, как он произнес Централ?..
- Как я могла бы пройти мимо этого? - ответила она. "Централ, - думал он, - Это место связано с картинами могучих оптименов". Но ее это заставило подумать о Киборгах, которые противостоят оптименам, а все это наполнило ее чувством сильного беспокойства. Она не могла себе позволить думать ни о чем, кроме своего сына.
- Мы знаем, что Поттер там лучший, - сказала она, - и мы не хотим, чтобы вы думали про нас, что мы чересчур эмоциональны и испуганы... - ... но мы хотели бы наблюдать, - сказал Гарви. А про себя подумал: "Этому надменному хирургу следует понять, что нам известны наши юридические права".
- Понимаю, - сказал д-р Свенгаард. "Черт бы их побрал этих дураков!" подумал он. Но он придал своему голосу успокаивающий ровный тон и сказал:
- Ваша забота - дело престижа, и я восхищаюсь им. Однако, последствия... Он оставил эти слова повиснувшими, напоминая им, что у нею тоже есть юридические права и что он может воспользоваться ими с их разрешения или без него и не будет нести ответственность за расстроенные чувства родителей. Общественный Закон 10927 был четок и прям. Родители могли воспользоваться правом наблюдения, но оно могло быть пресечено по указанию хирурга. У человеческой расы было спланированное будущее, которое исключало генетических монстров и случаи диких отклонений.
Гарви кивнул быстрым и выразительным движением. Он плотно взял жену за руку. Разные ужасные истории, живущие в народе, и официальные мифы смешались в его мозгу. Он видел Свенгаарда через призму этих историй и лишь отчасти запрещенной правящими кланами литературы, которой подпольно снабжали Киборги Родительский нелегальный центр: Стедмана и Мерка, Шекспира и Хаксли. Он был молод и смог пока что прочитать небольшую часть литературы, которая не могла рассеять все его предрассудки и заблуждения, посеянные официальным воспитанием.
Кивок Элизабет не был таким энергичным. Она знала, что должно быть здесь их главной заботой, все-таки, в этом чане находился ее сын.
- Вы уверены, - спросила она, намеренно бросая вызов Свенгаарду, - что там нет боли?
Границы народной глупости, ради которой и была создана атмосфера общественной безграмотности, вызвали у д-ра Свенгаарда лишь раздражение. Он знал, что должен закончить эту беседу быстро. То, что он мог бы сказать этим людям, продолжало настойчиво оставаться в памяти, мешая тому, что он должен был сказать им.
- Этот удобренный овум не имеет пока нервов, - сказал он, - Физический возраст его не более трех часов, рост его задерживается контролируемым распылением нитратов. Боль? Это понятие неприложимо к нему.
Д-р Свенгаард знал, что технические термины мало что говорят им, и произносятся лишь с целью подчеркнуть разницу между простыми родителями и подклеточным инженером.
- Догадываюсь, что с моей стороны это было довольно глупо, - сказала Лизбет, - Это... оно такое простое, еще даже не похожее по-настоящему на человека? - И она подала сигнал рукой Гарви:
- Ну какой же он простак! На нем все написано, как на ребенке.
Дождь отбивал тарантеллу на фоне небесного света. Д-р Свенгаард подождал, пока она закончится, а затем сказал: