- Одним, может быть, был Поттер, Нурс.
Нурс покачал головой:
- Поттер остается в Ситаке.
- У них может быть переносной чан, Нурс, и этот эмбрион с ними, сказал Олгуд, - но нам не удалось засечь подходящие механизмы.
- Вы не услышите об использовании механизмов, - сказал Нурс, - или, услышав, не идентифицируете их.
Нурс взглянул на банки данных сканеров - каждый из них ожил - они показывали, что оптимены наблюдают за Шаром обзора. Будь то ночь или день, а каналы слежки перегружены. "Они знают, что я имею в виду, - думал он, Может быть, они испытывают отвращение, или это еще один интересный аспект насилия?"
- Как можно было предположить, - сказал Олгуд, - мне не удалось понять, что имеет в виду Нурс.
- Необязательно, - сказал Нурс. Он смотрел в лицо на экранг. Оно показалось таким молодым, что Нурс вдруг подумал: "В Централе много кажущихся молодыми, но нет молодости. Даже слуги стерри вписывались в эту общую картину, различимую невооруженным взглядом". Вдруг он почувствовал себя сам, как простой смертный стерри, следя за каждым вторым о признаках старения, надеясь, что при сравнении их собственная внешность будет процветающей.
- Каковы указания Нурса? - спросил Олгуд.
- Выкрик Свенгаарда говорит о том, что он пленник, - сказал Нурс, - Но мы не должны исключать возможность, что это преднамеренный трюк. Он говорил сдержанным усталым голосом.
- Должны ли мы уничтожить транспорт, Нурс?
- Уничтожить... - Нурс вздрогнул, - Нет, пока нет. Держите его под наблюдением. Введите положение о всеобщей готовности. Мы должны узнать, куда они направляются. Каждый их контакт следует взять на заметку и сделать знаки для наблюдения за ними.
- Если они ускользнут от нас, Нурс, можно ли... - Вы отменили соответствующие ферментные предписания?
- Да, Нурс.
- Тогда, они не могут улететь далеко... надолго.
- Как прикажете, Нурс.
- Вы можете идти, - сказал Нурс.
Он долго смотрел на экран после того, как он погас. Уничтожить транспорт? Это было бы окончанием. Он чувствовал, что не хочет, чтобы эта игра кончалась - никогда. Удивительное чувство восторга охватило его.
Сегмент входа в Шар распахнулся перед ним. Вошла Калапина, за ней Шруилл. Они прибыли на лучах, которые доставили их до мест на треугольнике. Все молчали. Казалось, они сдержаны, странно спокойны. Нурс подумал о сдерживаемой буре, когда посмотрел на них - в нем сдерживались и гром, и молния, так чтобы не навредить своим товарищам.
- Разве не время? - спросила Калапина. У Нурса вырвался вздох.
Шруилл активировал сенсорный контакт со сканерами в горах. На принимающих экранах вдруг появился лунный свет, звуки ночных птиц, шуршание сухих листьев. Далеко за холмами, облитыми холодным лунным светом, лежали линии и пятна света, пересекающие побережье и гавани мегаполиса и многоуровневые сети воздушных путей.
Калапина пристально смотрела на сцену, думая о драгоценных и случайных безделушках, развлекательных вещах бесцельного времяпрепровождения. На протяжении нескольких веков у нее не было склонности к занятиям с этими игрушками. "Почему я должна думать об этом сейчас? - изумилась она, - Ведь все эти огни - далеко не игрушки".
Нурс изучал бинарные пирамиды, аналогии действия, показывающие курс деятельности народа в мегаполисе.
- Все нормально... и в готовности, - сказал он.
- Нормально! - сказал Шруилл.
- Который из нас? - прошептала Калапина.
- Я уже давным-давно видел эту необходимость, - сказал Шруилл, - Я сделаю это, - Он покрутил петлю кольца ручки своего трона, и когда он двинул ее, он был устрашен быстротой действия. Это кольцо и силы, которые оно контролировало, были в руках вечности. Все, что оно потребовало движения руки и воли, скрытых за этой ручкой. Калапина следила за картиной на своих экранах - лунный свет на горах, за ним мегаполис, предмет оживленной игрушки ее прихотей. Последний кадр о специальном персонале ушел, осознала она. Незаменимые объекты, которым могла угрожать опасность, были перевезены. Все было готово и обречено.
Начали появляться мигающие вспышки через ожерелья огней золотисто-желтые вспышки. Экраны Туеров покрылись помехами, когда завибрировали звуковые барьеры отдаленных сканеров. Начали исчезать огни. Огни исчезали по всему району - целыми группами и поодиночке. Над всей, картиной простирался низкий зеленый туман, заполняющий долины, переваливающийся через холмы.
Вскоре стали не видны огни. Остался только зеленый туман. Он продолжал выползать под безличной луной, двигаясь все дальше и шире, пока оставался только он и ничего больше.
Шруилл следил за накопившимися численными аналогами, этими рапортами, лишенными эмоций, которые просто считали, предоставляли выводы явлений, остатки... нули. Не было показаний того, что в подземках и "муравейниках"... на улицах... на местах работы... игр умирал народ.
Нурс сидел и плакал.
"Они все мертвые, все мертвы", - думал он. Мертвые. Это слово оставляло особое чувство в его мозгу, лишенное личного значения. Это был термин, который, вероятно, мог быть применим к бактериям... или сорнякам. Так стерилизовались площади, куда затем переносили прекрасные цветы. "Почему я плачу?" - Он пытался вспомнить, плакал ли когда-нибудь раньше. "Вероятно, было время, когда я плакал, - думал он, - Но это было так давно. Много... много... много... лет тому назад... плакал... плакал". Теперь это стало словами, не имеющими значения. "Вот в этом беда бесконечной жизни, думал он, - При наличии такого огромного количества повторений все теряет значение".
Шруилл изучал зеленый туман на своих экранах. "Немного переделок, и мы сможем послать туда новый народ, - думал он, - Мы заселим его народом более безопасной формации". Затем он стал размышлять над тем, где же они найдут этот более безопасный народ. Табло анализа в Шаре показали, что проблема Ситака была лишь одной из многих, которые им предстояло решить. Симптомы отовсюду одинаковые.
Он видел ошибку. В корне ее лежала изоляция одного поколения от другого. Отсутствие традиций и преемственности стало болезнью народа... потому что, казалось, они продолжали общение, несмотря на все репрессии, которые были использованы. Народные пословицы дадут всходы и покажут глубокие подводные течения.
Шруилл процитировал себя: "Когда Бог впервые создал неудовлетворенного человека, Он поместил этого человека за пределами Централа".
"Но мы создали этот народ, - думал Шруилл, - Как же мы создали неудовлетворенных людей?"
Он повернулся и увидел, что Калапина и Нурс плакали.
- Почему вы плачете? - требовательно спросил он.
Но они не ответили.
Глава 15
Там, где заканчивался последний воздушный путь, транспорт свернул от подземки под горой и пошел по широкому наземному пути по лестеровскому ответвлению. Он вел вверх через старые туннели к диким местам и покинутым селекционерами курортам вдоль почти пустынной дороги, открытой воздушным потокам. Здесь не было сервисного освещения работ, только луна и пучки лучей прожекторов транспорта.
Случайный омнибус прошел мимо них, пассажирские места в нем занимали тихие, задумчивые пары, их отпуск по уходу за потомством закончился, и они направлялись в мегаполис. Если кто-нибудь из них и обратил внимание на этот транспорт, то тут же забыл о нем.
На крутом повороте ниже Голишского курортного комплекса Киборг-водитель сделал ряд настроек своих жизненных систем. Магистрали сужались. Мягкость передвижения транспорта исчезла, турбинный рев взмывал ввысь до почти разрушительных для слуха высот. Транспорт свернул с дороги.
Внутри узкой коробки, которая скрывала их, Гарви Дюран держался одной рукой за скамейку, а другой придерживал Лизбет, когда транспорт нырял и подскакивал на выбоинах и пригорках древней дороги справа от шоссе, прокладывая путь через заслон черной ольхи, и свернул на звериную тропу, которая шла от шоссе вверх через заросли рододендронов.
- Что происходит? - взмолилась Лизбет.
Голос водителя прохрипел через переговорное устройство:
- Мы свернули с дороги. Нет причин для страха.
"Нет причин для страха", - думал Гарви. Мысль эта показалась такой нелепой, что он должен был подавить смешок, который, как он полагал, был близок к истерике.
Водитель выключил все внешние световые сигналы и полагался сейчас только на луну и свое инфракрасное зрение.