- Дюран, - сказал Глиссон, - Вы должны помнить, что существуют тайные вещи, называемые инстинктами, которые направляют судьбу по неисследованным потокам реки. Это изменение. Посмотри, оно вокруг нас. Изменение - это единственная константа.
- Но она умирает, - сказал Гарви.
Калапина не могла понять смысла его слов, но она ощущала, что тронута чувством заботы о ней в его голосе. Она проверила догадку с помощью браслета с табло Шара. Забота! Он заботится о ней, о Калапине, не о себе или своей жене!
Она вошла в странную обволакивающую ее темноту, рухнула во весь рост на пол, протягивая руки к скамейкам.
Безжалостный смешок сорвался с губ Глиссона.
- Мы должны что-то сделать для них, - сказал Гарви.
- Они должны понять, что они делают с собой! Неожиданно Шруилл зашевелился, взглянул вверх на противоположную стену, увидел темные пятна сканнеров, которые были отключены, покинуты теми оптименами, которые не могли попасть в зал. Он почувствовал внезапную тревогу о приливах в толпе вокруг. Некоторые люди уходили - раскачивались, убегали, смеялись... "Но мы пришли допрашивать пленников", - подумал Шруилл.
Истерия в зале медленно давила на чувства Шруилла. Он посмотрел на Нурса.
Нурс сидел, закрыв глаза, бормоча про себя, - Кипящее масло, - сказал Нурс, - Но это слишком неожиданно. Нам нужно что-то более тонкое, более выносимое.
Шруилл наклонился вперед:
- У меня вопрос к человеку Гарви Дюрану.
- Что это? - спросил Нурс. Он открыл глаза, дернулся вперед, успокоился.
- Чего он надеялся достичь своими действиями? - спросил Шруилл.
- Очень хорошо, - сказал Нурс, - Ответьте на вопрос, Гарви Дюран.
Нурс тронул свой браслет. Пурпурный пучок света придвинулся ближе к пленникам.
- Я не хотел, чтобы вы умирали, - сказал Гарви, - Только не это.
- Отвечайте на вопрос! - разъярился Шруилл. Гарви проглотил комок:
- Я хотел... - Мы хотели иметь семью, - сказала Лизбет. Она говорила ясно, рассудительно, - Это все. Мы хотели жить семьей, - В глазах у нее появились слезы, и она подумала, каким бы мог быть ее ребенок. Конечно, никому из них не удастся выжить в этом безумстве.
- Что это? - спросил Шруилл, - Что это за чушь такая семья?
- Где вы взяли запасного эмбриона? - спросил Нурс, - Отвечайте, и мы можем быть снисходительны, - Сжигающий свет снова двинулся к пленникам.
- У нас есть самозащищающиеся жизнеспособные с иммунитетом против контрацептивного газа, - сказал Глиссон, - Их много.
- Видите? - сказал Шруилл, - Я говорил вам.
- Где эти самозащищающиеся жизнеспособные? - спросил Нурс. Он чувствовал, что его правая рука дрожит, посмотрел на нее, удивляясь.
- Прямо у вас под носом, - сказал Глиссон, - Разбросаны среди всего населения. И не просите меня идентифицировать их. Я их не знаю всех. Никто не знает.
- Никто от нас не убежит, - сказал Шруилл.
- Никто, - эхом откликнулся Нурс.
- Если нужно, - сказал Шруилл, - Мы стерилизуем всех, кроме Централа, и начнем все с начала.
- С чего вы начнете сначала? - спросил Глиссон.
- С чего? - выкрикнул Шруилл слова Киборга.
- Где вы возьмете генетический запас, с которого начинать? - спросил Глиссон, - Вы стерильны и вымираете.
- Нам нужна только одна клетка, чтобы сделать двойник оригинала, сказал Шруилл, в голосе его была презрительная усмешка.
- Тогда почему вы не делаете своих двойников? - спросил Глиссон.
- Ты осмеливаешься спрашивать нас? - грозно спросил Нурс.
- Тогда я отвечу за вас, - сказал Глиссон, - Вы не избрали процесс двойников, потому что двойник нестабилен. Они очень быстро умирают.
Калапина слышала отдельные слова:
- Стерилл... уничтожение... нестабильный... вымирание... - Это были страшные слова, которые вползали в глубину, где она лежала, наблюдая парад жирных колбас в сияющем порядке ее осознания. Они были, как семена, в сверкающем сиянии, движущиеся на фоне засаленного старого вельвета. Колбасы, семена. Она увидела их затем не совсем, как семена, а как жизнь, заключенную в капсулу - находящуюся за стенами, защищенную, соединяющую мостиком с этим неблагоприятным периодом жизни. Это сделало мысль о семенах менее отвратительной для нее. Они были жизнью... всегда жизнью... - Нам не нужен генетический запас, - сказал Шруилл.
Калапина ясно слышала его голос, чувствовала, что читает его мысли. У нас есть наши миллионы в Централе. Нас самих достаточно. Слабые, живущие короткую жизнь смертные - отвратительное напоминание о прошлом. Они были нашими любимцами, но мы больше не нуждаемся в любимцах.
- Я решил, что мы сделаем с этими преступниками, - сказал Нурс. Он говорил громко, чтобы покрыть своим голосом нарастающий гул в зале, - Мы будем применять возбуждение нервов по микрону за один раз. Боль будет чрезвычайная и будет тянуться веками.
- Но ты сказал, что не хочешь причинять боль, - закричал Шруилл.
- Неужели? - голос Нурса звучал обеспокоено.
"Я чувствую себя плохо, - думала Калапина, - Мне нужен долгосрочный прием в фармакологическом центре". Фармакология. Это слово было ключом, который вернул ей сознание. Она почувствовала, что лежит, вытянувшись на полу, ощутила боль и мокроту под носом, там, где она ударилась об пол при падении.
- Однако, твое предложение содержит зерно, - сказал Шруилл, - Мы сможем восстанавливать нервы нашими приборами, и наказание будет длиться бесконечно. Исключительная боль навсегда!
- Ад, - сказал Нурс, - Приемлемо.
- Они сошли с ума, чтобы додуматься до этого, - прохрипел Свенгаард, Как мы можем остановить их?
- Глиссон! - сказал Лизбет, - сделайте что-нибудь! Но Киборг не отвечал.
- Это то, чего вы не предугадали, не так ли, Глиссон? - сказал Свенгаард.
Киборг все еще продолжал молчать.
- Отвечайте же, - разъярился Свенгаард.
- Предполагалось, что они просто умрут, - сказал Глиссон бесстрастным голосом.