- О, да, конечно, но мы ведь знаем, что это обман. Если бы у отца в башне была отара овец, дамы не были бы столь терпимы, и общество не было бы таким всепрощающим. Отвратительна мораль такого общества, которое больше заботит благополучие животных, чем жестокость в отношении других человеческих существ.
Некоторое время Робин обдумывал эту мысль, потом согласился:
- Святой Мартин нам заповедовал, что мы должны выступать на защиту тех, кто беззащитен, и мы должны поступать так, чтобы не позволять другим эксплуатировать слабых.
- Я бы мечтала, Робин, чтобы хоть один раз каждый, кто носит маску благовоспитанности, взглянул бы на себя в какое-нибудь Зеркало Правды и увидел, каким является на самом деле.
- Когда они умрут и окажутся на Высшем суде, это и произойдет.
Она вздохнула:
- Это-то я знаю, и в терпении, конечно, добродетель, но хотелось бы, чтобы каждый приложил свои усилия, чтобы мир стал хоть немного похож на рай. На небесах, как я понимаю, все настолько фантастически великолепное, что мы не можем себе представить; но почему бы не вообразить это великолепие тут, на земле, и почему бы не создать все это тут? Тогда небо будет для нас гораздо большей наградой.
Этирайн кивнул, соглашаясь. Она заговорила о личной жертве, необходимой для того, чтобы мир стал лучше. Слишком многие представляют себе жертву в виде благотворительности - предоставление другим людям денег или вещей, а не своего времени и внимания. Конечно, это лучше, чем ничего, но ужасно, что за этой ширмой многие скрывают всякие мерзкие поступки. Вот такой благотворитель перечеркивает все свое добро злом, которое сам же и совершает.
Робин похлопал ее по руке:
- Вы лично много участвуете в изменении мира тем, что преподаете в миссии.
- Но могла бы больше,- мисс Гришмо покачала головой.- То, что делается вокруг моего отца, это... сложно понять.
Аманда произнесла слова "сложно понять" многозначительно. Она могла не только рассердить своего отца, но и подвергала себя риску разрушить свою жизнь, бросая ему вызов. Если Эрвин Гримшо лишит дочь своей материальной поддержки, она останется ни с чем. Вряд ли у нее есть какие-то свои средства, а если и есть, то может быть, все они вложены в акции компании, владельцем которой является ее отец или в доверительные соглашения, а ее отец - доверительный собственник. Есть уйма разнообразных способов лишить женщину богатства. Робину их подробно разъяснил в свое время лорд Лейкворт, предложив ему стипендию для обучения в Сандвике.
Робин вспомнил вчерашнее заседание с принцем Тревелином и принцем Аграшо. Аграшо признал роль Кобба Веннера. Если эти сведения позволят Тревелину возбудить дело против Эрвина Гримшо, у отца Аманды будут серьезные заботы, чем ее поступки.
- Жизнь вообще полна сложностей, Аманда, не исключено, что наступят перемены и вам станет проще жить.
Они шли по дорожке, огибающей угол сада:
- Первый раз слышу от вас, Робин, неточную формулировку.
- Простите, но я не вправе вам рассказывать все, что знаю, по крайней мере, пока, а, возможно, и никогда не смогу. Постараюсь не огорчать вас, насколько это будет зависеть от меня. - Он тяжело вздохнул. - Надеюсь, вы мне верите в глубине сердца.
- Вы очаровательны с вашей строгой моралью и добрым сердцем, и вы спасли мне жизнь,- она остановилась, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. - В моем сердце столько доверия к вам, Робин.
Глава 55
Дейи Марейир, Гелансаджар, 8 маджеста 1687
Рафиг Хает не верил своим ушам. Одетый в цвета Доста - красный и черный, он стоял по правую руку тигрового трона Доста. Перед ним полукругом расположились вожди и военачальники семнадцати основных племен Гелансаджара. Дост обратился к ним с просьбой о поддержке.
Ни один не согласился.
Рафиг больше не мог молчать:
- Вы что, не слышали, что вам говорят? Вы не знаете, кто он такой? Вы не видите, по его природе и по амулетам, благодаря которым до вас добрались его курьеры, что перед вами - человек большой силы? Вы что, все дураки?
Исмат, вождь племени Шаландат, погладил свою длинную белую бороду:
- Мне кажется, Рафиг Хает, что дурак тот, кто верит тому, что люди постарше его сочли ложным.
- А я отвечу тебе, Исмат, что это признак пророка. Ты видел крошечную долю того, что видел я, но я с первого взгляда понял, кто передо мной.
Другой вождь, возрастом младше Исмата и старше Рафига, прищурил темные глаза:
- Рафиг, ты ведь сам знаешь, что право быть Достом с веками потеряло свою значимость. Твоего прадеда объявили Достом воплотившимся, когда он захватил Гелор.
- Да, Фарадж аль-Фарух, ты говоришь истину. Но вспомни, что он сам никогда не называл себя этим титулом.
- Ага, значит, ты полагаешь, что всякий, кто присвоил себе этот титул, тот и есть Дост?
- Продолжайте свою игру в слова, она вам пригодится, когда сами поймете, как вы неправы.- Рафиг набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться новым залпом упреков в адрес вождей, но тут почувствовал на плече тяжесть теплой руки Доста.- Простите меня, господин, за мои слова.
Дост перетек в стоячую позу, демонстрируя свою мощь и способности:
- Не стоит извинений, Рафиг Хает. Твоя семья всегда была самой преданной и самой зрячей.- Он жестом указал на собрание вождей. - А все эти люди не совсем слепы, только их способности увидеть истину мешает забота о своем племени. Если бы они решили поддержать меня, их племена бы разорились. Вожди не возражают помочь, но им нужны доказательства, что, поддержав меня, они не навлекут катастрофу на свои племена. - Дост развел руками: - Какого знака вы ждете от меня?
Вожди и военачальники зашептались, нервно жестикулируя. Рафигу они напомнили куриц, сбежавшихся к кормушке. Он обратился к Досту.
- Заря прогнала ночь, но им еще нужен знак от солнца, что оно действительно взошло.
- Ты стоишь повыше, ближе к горизонту, чем они, Рафиг. Они еще не видят зарю, для них только небо посветлело.- Дост положил руку на плечо гелансаджарца.- Когда им будет дан этот знак, они слетятся под мое знамя.
- Уже пора бы слететься.
- Они не могут. За твою верность ты благословен, как и все племя Хастов. Остальные после тебя.
Вожди закончили дискуссию, и вперед выступил Фарадж аль-Фарух, чтобы произнести общий вердикт.
- Мы поверим, что ты Дост, если через двадцать дней в полнолуние ты захватишь Гелор.
По спине Рафига пробежал тревожный холодок. Фарадж аль-Фарух и все другие знали, что Рафигу предсказана смерть в полнолуние. Они нарочно выбрали такой день, чтобы удалить его от Доста. Они не рассчитывали, что преданность Рафига Досту такова, что он готов подвергнуть себя опасности.
Рафиг деланно засмеялся, и озноб прошел:
- На нашем языке, Фарадж, твое имя значит "судья", но обо мне ты судишь неверно. Я в своей жизни видел три сотни полных лун, и каждую из них я пережил. Мне, конечно, предсказано, что я умру под полной луной, но кто сказал, что под этой? Воины Хаста будут там рядом с Достом и возьмут Гелор для него.
Дост согласился с вождями:
- Принимаю ваш вызов. Я овладею Гелором в ночь полнолуния, но принимаю ваш вызов не просто так. И от вас кое-что потребуется. Я-то знаю, кто я, но вы не можете лишать ваших людей права присоединиться ко мне. Хасты храбрые воины, но их маловато - меньше сотни. Вы должны сказать своим воинам о моем возвращении, пусть выйдут те, кто желает примкнуть к Рафигу Хасту при взятии Гелора. Из вас, как говорится в Писании, я создам свое войско.
- Годится, - кивнул Исмат из Шаландата.
- Тогда в ближайшие две недели приведите сюда своих воинов. Теперь идите, и мир Доста да будет вашим душам.
Рафиг выждал, пока удалились все вожди, и только тогда обратился к человеку из золота: