- Не оскорбляйте меня, ваше высочество. Я не буду оспаривать ссылку и никогда не вернусь сюда, это я вам обещаю.- Гримшо прищурился.- Что я должен сделать, чтобы обойтись без церковного осуждения?
Принц Тревелин снял кольцо:
- Ничего особенного. Но если вы этого не сделаете... Коротышка решительно кивнул:
- Вы снова наденете кольцо.
- А вы поймете, что такое ад на земле, еще до того, как получите шанс испытать его на деле. - Тревелин увидел, что Гримшо опять кивнул.- Хорошо, договорились. Тогда слушайте меня внимательно.
Глава 63
Дворец аланима, Гелор, Гелансаджар, 18 маджеста 1687
Наталия проснулась от громкого треска расколовшейся скалы. Первая мысль - гром! - исчезла: в восточном окне розовело ясное небо без единого облачка.
Опять раздался глухой звук, похожий на гром, и через секунду скала с шумом рухнула.
Откинув с лица пряди черных волос, она выскочила из кровати и босиком, спотыкаясь, побежала к окну. Холодный бриз напомнил, что она не одета. Завернуться, что ли, в простыню? И тут же увидела в небе воздушный корабль.
"Зарницкий" летел на север. Он дал третий залп, и вдоль борта корабля сконденсировалось облако пара. Железные пушечные ядра дугой пролетели и упали в той части города, которая была не видна из окна: комната в башне была угловой.
Наталия пересекла комнату, ее распущенные длинные волосы развевались. Из окна, выходящего на запад, было видно, как после залпа рушатся и падают здания. От развалин поднимался дым. Одни люди бегали с ведрами воды, другие - потрясенные, в крови и грязи - сидели вдоль узких улиц и стонали.
Рывком распахнулась дверь. Прикрываясь руками, Наталия обернулась:
- Кто посмел?
- С тобой все в порядке? - В раме двери стоял взъерошенный Малачи Кидд:
Вздохнув, она опустила руки:
- Да, у меня все в порядке. Закрой дверь, пожалуйста.
Малачи выполнил ее просьбу и склонил голову:
- Прости, что я так вторгся. Я... - Он провел рукой по своим густым седым волосам.- Я спал плохо и проснулся от выстрелов. Испугался, что...
- Да не ранена я.
- Слава Богу.
- Я бы еще не так славила его, если бы погода заставила "Зарницкого" приземлиться! - Наталия тяжело вздохнула. - Я насчитала три залпа.
Малачи скрестил руки на груди.
- На заре и в сумерках, и каждый день на один залп больше. Теперь из-за "Зарницкого" Шакри Аван прячется в норе по ночам, а на заре выползает. Никто не чувствует себя в безопасности, никто не может им противостоять. Страх в народе растет на глазах. Если и дальше так пойдет, то крайинцы нападут, а сопротивления практически не будет.
- Григорий всегда был осторожен.- Наталии стало холодно, надо бы завернуться в простыню. - Зачем ему проливать кровь, он своего добьется, запугав всех подряд.
Идя к кровати за простыней, Наталия заметила, что Малачи поворачивает голову вслед за ней. Вспомнила: Григорий, когда она бывала обнажена, старался наблюдать за ней искоса, хотя она его несомненно возбуждала. В этом ей виделась милая привычка - мальчишеская скромность и смущение.
Она понимала, что смешно сравнивать прямого и открытого Малачи с замкнутым Григорием. Малачи слеп, ему недоступны зрительные впечатления, так волнующие Григория. Конечно, это невозможно, но очень хочется узнать, как он отреагировал бы, увидев ее обнаженной. Хочется, чтобы он отреагировал.
- Будь добр, Малачи, передай мне платье - висит там, на крючке возле двери. По утрам ходить раздетой очень уж холодно.
Малачи сразу же повернулся к двери в ответ на ее просьбу, и его золотая правая рука неспешно сняла платье с крючка. Он перекинул платье через руку, повернулся к ней и покраснел.
- Извини, что ворвался, нарушил твое уединение. Вот в такие моменты слепота как раз кстати.
- Боишься, что я за двенадцать лет стала безобразной?
- Я этого не сказал и не подумал. Я тебя, наверное, смутил.
- Меня не смутишь. Разве Господь создал первого мужчину и первую женщину в одежде? Почему я должна смущаться?
Малачи покраснел еще больше:
- Тасота Наталия, я неправильно вел себя, ворвавшись сюда. Мне надо уйти. Прошу, прости меня.
- Нет, подожди.- Ее удивила тревога в его голосе. - Тебе не в чем извиняться, Малачи Кидд. - Тут Наталия почувствовала, что сама краснеет. Это я должна извиняться.
- Ты? Почему? Это я заставил тебя почувствовать неловкость.
Она покачала головой, но в упрек не ему - он не видел и не слышал ее движения - а себе:
- Я попросила тебя подать мне платье, чтобы посмотреть твою реакцию. Я... Я старалась затащить тебя в постель.
- Почему, Наталия?
- Я тебя и по старым временам помню как самого лучшего человека, Малачи, а после нашего совместного полета - тем более. Я все время вспоминаю эти моменты, дорожу ими и хотела бы, чтобы это продолжалось. Мне нужны новые воспоминания, чтобы забыть мою близость с Григорием Кроликом. Она отвернулась и почувствовала, как глаза ее наполняются слезами. - Я хотела с твоей помощью вытеснить его из памяти, как когда-то он вытеснил тебя. Я так одинока, и мне страшно. Было время, когда я чувствовала себя ничем, оставшись без тебя. Те времена связаны в моей памяти с Григорием, и мне это хочется забыть.
Она не услышала его шагов через комнату, но почувствовала, что он рядом, и ей стало тепло: он накинул платье ей на плечи.
- Не осуждай себя, Наталия.- Он откинул волосы с ее лица, и она почувствовала легкое прикосновение его пальцев к шее. - Мы в опасном месте, и времена сейчас опасные. А из-за этих обстрелов обстановка еще напряженнее. Мы с тобой в изоляции, неизвестно, что нам грозит. Надо быть таким безумным, как наш хозяин, чтобы не чувствовать необходимости в дружбе и утешении.
- А ты, Малачи Кидд, ты одинок? Тебе страшно?
- Если помнишь, в пути я спать не мог. А тут, от одиночества и страха, я хоть хорошо выспался.- Он ободряюще положил руки ей на плечи.- Мы с тобой друзья и мы тут вдвоем, гелорцы нам чужие. Поэтому должны держаться вместе и не поддаваться страху и отчаянию.
Наталия повернулась к нему и прижалась всем телом. Ее пальцы скользили по его широкой крепкой груди, и он неторопливо обнял ее. Она поцеловала Малачи в подбородок.
- Плохо ли искать убежища друг в друге?
- Если нас объединяют только страх и отчаяние, то - да. Это поступок эгоистичный, и он неправилен. Ты всего лишь потребитель чувства другого человека.- Малачи поцеловал ее в лоб. - Нельзя сказать, что это ужасно плохо, смертельный грех, нет, просто нехорошо.
Она целовала его в шею.