— Назад! И не смей сходить с него!
Кугель, обливаясь потом, с подгибающимися коленями, вернулся на указанное ему место. Фарезм отошел в дальний конец комнаты, где ступил внутрь кольца, свернутого из золотых трубочек, которые взметнулись вверх по спирали. Он взял со стола четыре черных диска и принялся жонглировать ими с такой фантастической ловкостью, что они слились у Кугеля в глазах в одно неясное пятно. Наконец Фарезм отбросил диски прочь, они повисли в воздухе, вращаясь, кружась и постепенно перемещаясь по направлению к Кугелю.
Потом Фарезм взял белую трубку, плотно прижал ее к губам и проговорил волшебные слова. Трубка раздулась и превратилась в огромный шар. Фарезм закрутил конец, громогласно прокричал заклинание, швырнул шар на вращающиеся диски, и все взорвалось. Кугеля чтото закружило, схватило, дернуло, потом сжало. Среди слепящих огней и искаженных образов несчастный перенесся за пределы своего сознания.
Кугель очнулся в сиянии золотистооранжевого солнечного света, яркогопреяркого. Он лежал на спине и глядел в небо, теплое и синее, более светлое и мягкое, чем небо цвета индиго, привычное с детства. Он ощупал свои руки и ноги и, не обнаружив повреждений, сначала сел, потом медленно поднялся, моргая от непривычно яркого света.
Топография почти не изменилась. Горы к северу были более высокими и более суровыми, и Кугель не мог определить путь, по которому пришел (или, точнее, по которому придет). На месте Фарезмовой стройки находился невысокий лес перистых зеленых деревьев, на которых висели грозди красных ягод. Долина была такой же, как и раньше, хотя реки текли по другим руслам, а вдали виднелись три больших города. Воздух, поднимающийся из долины, доносил до Кугеля странный терпкий запах, смешанный с древними испарениями, исходящими от праха и плесени. Кугелю показалось, что вокруг царит почти ощутимая, странная печаль. По правде говоря, он подумал, что слышит музыку, медленную жалобную мелодию, такую печальную, что на глаза наворачивались слезы. Он попытался отыскать источник музыки, но она тут же умолкла и только тогда, когда он перестал вслушиваться, вернулась снова.
Кугель в первый раз посмотрел на утесы, поднимающиеся на западе, и теперь они казались знакомыми еще сильнее, чем когдалибо. Он озадаченно подергал себя за подбородок. Этот раз был на миллион лет раньше того, второго, случая, когда он видел эти утесы, следовательно, по определению, должен считаться первым. С другой стороны, логику времени нельзя было оспорить, и с этой точки зрения данный пейзаж предшествовал тому, другому.
«Парадокс, — подумал Кугель, — настоящая загадка!»
Какая же встреча послужила фоном для пронизывающего ощущения, которое он испытал в обоих случаях?
Кугель оставил эту тему как бесплодную, его глаз уловил какоето движение. Он снова взглянул вверх вдоль стены утесов, и воздух внезапно наполнился музыкой, которую он слышал раньше, музыкой тоски и возвышенного отчаяния. Кугель застыл в изумлении. Большое крылатое существо в белых одеждах летело на огромной высоте вдоль стены утесов. Его крылья были длинными, из черного хитина, покрытого серой перепонкой. Кугель благоговейно наблюдал за тем, как существо спикировало в пещеру высоко на лицевой поверхности утеса.
Прозвучал гонг. Кугель не смог разобрать, с какой стороны. Обертоны заставили воздух содрогнуться, а когда затихли, неведомая музыка стала почти слышимой. Вдали, над равниной, появилось одно из крылатых существ, несущее человеческую фигуру, пол и возраст которой Кугель не мог определить. Существо зависло в воздухе рядом с утесом и уронило свою ношу. Кугелю показалось, что он слышит слабый крик, а музыка оставалась печальной, величественной, звучной. Тело медленно падало с большой высоты и наконец ударилось об основание утеса. Крылатое существо, избавившись от своего груза, скользнуло к карнизу у вершины утеса. Там оно сложило крылья и встало, почти как человек, глядя вниз, на долину.
Кугель отпрянул за скалу. Заметили ли его? Он глубоко вздохнул. Этот печальный золотистый мир прошлого был ему не по душе. Чем скорее он сможет покинуть его, тем лучше. Путешественник осмотрел кольцо, которым снабдил его Фарезм, но блестящий камень напоминал матовое стекло, и в нем не было тех мечущихся искорок, которые ведут ко всеобщей сущности. Этогото Кугель и боялся. Фарезм ошибся в расчетах, и Кугель никогда не сможет вернуться в свое собственное время.
Звук хлопающих крыльев заставил Кугеля взглянуть в небо, он отскочил и, как мог, укрылся за скалой. Горестная музыка разрослась и утихла со вздохом, когда в лучах заходящего солнца крылатое существо зависло рядом с утесом и уронило свою жертву. Потом оно, сильно хлопая крыльями, приземлилось на карнизе и вошло в пещеру.
Кугель поднялся на ноги и, пригибаясь, побежал вниз по тропе сквозь янтарные сумерки. Вскоре тропа нырнула в небольшую рощу, и здесь Кугель остановился, чтобы перевести дыхание, а потом продолжил путь более осмотрительно. Он пересек полоску возделанной земли, где стояла пустая хижина. Кугель подумал было о ней как об укрытии на ночь, но ему показалось, что изнутри за ним наблюдает какаято темная фигура, и он прошел мимо. Тропа вела прочь от утесов, через холмистые низины, и незадолго до того, как сумерки уступили место ночи, Кугель набрел на деревню, раскинувшуюся на берегу пруда.
Путник приободрился, увидев признаки умелого хозяйствования и достатка. В парке рядом с прудом стоял павильон, предназначенный, вероятно, для музыкальных представлений и выступлений мимов или декламаторов. Парк окружали небольшие узкие домики с высокими фронтонами, коньки домов украшались декоративными зубцами. Напротив пруда стояло более крупное здание с нарядным фасадом, здесь дерево перемежалось пластинками эмали красного, синего и желтого цветов. Три высоких фронтона служили зданию крышей, центральный конек поддерживал панель со сложным резным узором, в то время как на боковых были установлены ряды маленьких круглых синих светильников. Перед зданием стояла просторная беседка, укрывающая под своей сенью лавки, столы и свободное пространство. Все это освещали красные и зеленые фонарики. Здесь отдыхали жители городка, вдыхая благовония и потягивая вино, в то время как юноши и девушки, выделывали па эксцентричного танца под аккомпанемент волынок и концертино.
Осмелев при виде этой мирной сцены, Кугель подошел к беседке. Жители деревни принадлежали к типу, который никогда не встречался Кугелю раньше, — невысокого роста, с крупными головами и длинными беспокойными руками. Их кожа имела сочный тыквеннооранжевый цвет, глаза и зубы были черны. Волосы, тоже черные, у мужчин гладко свисали, заканчиваясь бахромой из синих бусинок, а женщины накручивали их на белые кольца и крючки. Челюсти и скулы этих людей были тяжелыми, длинные, широко расставленные глаза чуть навыкате. Лица же отличались богатой мимикой. Мужчины носили черные юбки с оборками и коричневые кафтаны, их головные уборы состояли из широкого черного диска, черного цилиндра и еще одного диска поменьше размером, к которому крепился позолоченный шар. На женщинах красовались черные штаны и коричневые жакеты с эмалевыми дисками у пупка, а на каждой ягодице крепился искусственный хвост из зеленых или красных перьев.
Кугель шагнул в круг света. Все разговоры немедленно прекратились. Носы застыли в неподвижности, глаза уставились на пришельца, уши любопытно зашевелились. Кугель улыбнулся направо и налево, помахал руками в галантном всеохватывающем приветствии и сел за пустой столик. За некоторыми столами послышалось изумленное перешептывание, слишком тихое, чтобы достичь ушей Кугеля. Вскоре один из пожилых горожан поднялся и, подойдя к столику Кугеля, проговорил чтото. Слов Кугель не разобрал, потому что изза недостаточного объема информации Фарезмово приспособление не смогло определить смысл фраз. Кугель вежливо улыбнулся и широко развел руки жестом, выражающим доброжелательную беспомощность. Старец заговорил снова, несколько более резким голосом, и снова Кугель показал, что не способен понять его. Старец резко и неодобрительно дернул ушами и отвернулся. Кугель подал знак хозяину, указал на вино и хлеб на ближайшем столе и обозначил свое желание, чтобы ему принесли то же самое. Хозяин высказал вопрос, который, при всей его невразумительности, Кугель смог истолковать. Он вытащил золотую монету, и хозяин, удовлетворенный, повернулся прочь. За столиками возобновились разговоры, и довольно скоро звуки обрели для Кугеля смысл. Наевшись и напившись, он поднялся на ноги и подошел к столу того старца, который первым заговорил с ним. Кугель уважительно поклонился.
— Позволишь ли ты присоединиться к твоему столику?
— Конечно, если таково твое желание. Садись. — Старец указал ему место. — Из твоего поведения я заключил, что ты не только глух и нем, но еще и страдаешь умственной отсталостью. Теперь ясно, по крайней мере, что ты можешь слышать и говорить.
— Заверяю тебя в своей разумности, — заявил Кугель. — Поскольку я прибыл издалека и незнаком с вашими обычаями, то подумал, что лучше понаблюдать несколько минут, дабы нечаянно не нарушить правил приличия.
— Хитроумно, но необычно, — последовал комментарий старца. — Правда, подобное поведение не вступает в открытое противоречие с нормой. Могу я осведомиться, какая нужда привела тебя в Фарван?
Кугель глянул на свое кольцо. Камень был матовым и безжизненным: сущность явно была гдето в другом месте.
— Земля, где я родился, страшно невежественна. Я путешествую с целью узнать обычаи и манеры более цивилизованного народа.
— Неужели! — Старец некоторое время обдумывал этот ответ, потом кивнул со знанием дела. — Твои одежды и черты лица принадлежат к незнакомому мне типу. Где находится твоя земля?
— Она лежит в столь отдаленном краю, — сказал Кугель, — что до этого момента я даже не знал о существовании страны Фарван.
Старец удивленно прижал уши.
— Что? Славный Фарван — ты о нем не знаешь? Великие города Импергос, Таруве. Реверйанд — не слышал о них? А как насчет знаменитого Семберса? Без сомнения, слава Семберса должна была дойти до тебя! Они изгнали звездных пиратов, подвели море к стране Платформ, роскошь дворца Падары не поддается описанию! Кугель печально покачал головой.
— Даже слухи об этом необычайном великолепии не дошли до моих ушей.
Старец мрачно дернул носом.
— Я ни в чем не сомневаюсь, — торопливо продолжил Кугель. — По правде говоря, признаюсь в своем невежестве. Но хочу все знать, поскольку мне, возможно, придется надолго задержаться в этих краях. Я видал крылатых существ, что обитают на утесе, кто они?
Старец указал на небо.
— Если бы у тебя были глаза бородатой неясыти, ты мог бы заметить темную луну, которая вращается вокруг Земли и которую нельзя увидеть, за исключением тех случаев, когда она отбрасывает тень на солнце. Крылатые существа — обитатели темного мира, и их первичная природа неизвестна. Они служат великому богу Елисеа. Когда мужчине или женщине приходит время умереть, крылатые существа узнают об этом по полному отчаяния сигналу от богини судьбы умирающего. Вслед за этим они слетают к несчастному и переносят его в свои пещеры, которые на самом деле представляют собой волшебный проход в благословенную страну Биссом.
Кугель откинулся назад, и его черные брови поднялись несколько насмешливой дугой.
— Да неужели.
И голос его показался старцу недостаточно серьезным.
— Не может быть никаких сомнений в истинности фактов. Ортодоксальная религия ведет свое происхождение от этой аксиомы, которая берется за основание, и обе системы взаимно усиливаются, следовательно, каждая из них подтверждается вдвойне.
Кугель нахмурился.
— Но можно ли утверждать, что крылатые существа последовательны и аккуратны в выборе жертвы?
Старец с досадой побарабанил пальцами по столу.
— Сия доктрина неопровержима, ибо те, кого забирают крылатые существа, никогда не выживают, даже если с виду пышут здоровьем. Я признаю, что падение на скалы способствует смерти, но это милосердие Елисеа, считающего скорую смерть более приемлемой, чем продолжение болезни, которая может оказаться мучительной. Эта система целиком и полностью направлена во благо. Крылатые существа призывают к себе только умирающих и проводят их сквозь утес в благословенную землю Биссом. Время от времени какойнибудь еретик начинает доказывать обратное, и в таком случае… Но ты наверняка разделяешь ортодоксальное мнение?
— Всем сердцем, — заверил Кугель. — Правильность догматов вашей веры очевидна.
И сделал большой глоток вина. В тот момент, когда он ставил кубок на стол, в воздухе послышался тихий шепот музыки, бесконечно нежное, бесконечно печальное созвучие. Все, кто сидел в беседке, умолкли, хотя Кугель не был уверен, что он действительно слышал музыку.
Старец чуть ссутулился, подался вперед и отхлебнул из своего кубка. Только после этого взглянул вверх.
— Крылатые существа пролетают над нами. Кугель задумчиво потянул себя за подбородок.
— А как защититься от крылатых существ?
Вопрос выглядел неуместным. Старец свирепо взглянул на своего собеседника.
— Если человек должен умереть, появляются крылатые существа. Если нет, то ему нечего опасаться.
Кугель несколько раз кивнул.
— Ты рассеял мое недоумение. Завтра — поскольку по всем признакам и ты, и я находимся в отличном здравии — давай поднимемся на холм и прогуляемся рядом с утесом.
— Нет, — сказал старец, — атмосфера на такой высоте пагубна для здоровья. Мы, скорее всего, надышимся ядовитых испарений.