— К святилищу!
Но никто не пошел на юг. Кугель добрел до гребня прибрежной полосы и уселся ждать наступления ночи. Глянув вправо, он увидел человеческий скелет, сидящий в позе, похожей на его собственную. Содрогнувшись, Кугель повернулся налево. Здесь был второй скелет, на этот раз разрушенный временем и погодой, а за ним еще один — просто куча костей.
Кугель поднялся на ноги и рысцой побежал к остальным.
— Быстро! — закричал он. — Пока у нас есть силы! На юг! Идемте, иначе мы умрем, как те, чьи кости лежат наверху!
— Да, да, — пробормотал Гарстанг. — К святилищу.
И тяжело поднялся на ноги.
— Идемте! — позвал он остальных. — Мы уходим на юг!
Сабакуль поднялся и выпрямился. Касмайр сделал вялую попытку встать и снова свалился на песок.
— Я останусь здесь, — сказал он. — Когда вы дойдете до святилища, заступитесь за меня перед Гилфигом. Объясните ему, что чары одолели силу моего тела.
Гарстанг хотел остаться и уговорить Касмайра, но Кугель указал на заходящее солнце.
— Если подождем до темноты, мы пропали! Завтра у нас не останется сил!
Сабакуль взял Гарстанга за руку.
— Мы должны уйти отсюда до наступления ночи.
Гарстанг сделал последнюю попытку уговорить Касмайра.
— Мой друг и товарищ, соберись с силами. Вместе мы пришли из далекой долины Фольгуса, спустились на плоту по Скамандеру и пересекли ужасную пустыню! Неужели должны расстаться прежде, чем дойдем до святилища?
— Идем к святилищу! — проскрипел Кугель.
Но Касмайр отвернулся. Кугель и Сабакуль увлекли Гарстанга прочь. По его иссохшим щекам катились слезы.
Шатаясь, они шли вдоль берега на юг, отводя глаза от ясной, гладкой поверхности моря.
Умирающее солнце опустилось за горизонт, взметнув ввысь разноцветный веер лучей. Разбросанные высоко в небе клочки облаков горели спокойной желтизной на фоне странного бронзовокоричневого неба. Опять появился город, потрясающий величием и красотой. На шпилях играли отблески заката, вдоль набережной прогуливались юноши и девушки с цветами в волосах, время от времени они приостанавливались, чтобы взглянуть на троих путников, идущих по берегу. Закат погас. В городе засверкали белые огни, и по воде разнеслась музыка. Долгое время она преследовала троих паломников, но наконец начала замирать вдали и утихла совсем. Однообразное и гладкое море простиралось на запад, отражая последние коричневооранжевые сполохи.
Примерно в это время паломники нашли ручей со свежей водой, неподалеку от которого росли ягоды и дикие сливы. Здесь путники остановились на ночлег. Наутро Кугель сделал ловушку, в которую попалась рыба, а также поймал на берегу несколько крабов. Трое паломников с новыми силами пошли на юг, все время высматривая впереди святилище, в появление которого Кугель почти начал верить, настолько сильна была убежденность Гарстанга и Сабакуля. Однако по мере того, как они продвигались вперед, именно благочестивый Сабакуль начал отчаиваться, подвергая сомнению искренность полученного от Гилфига повеления, теряя уверенность в неотъемлемой добродетели самого Гилфига.
— Чего мы добились мучительным паломничеством? Неужели Гилфиг сомневается в нашей набожности? Вне всякого сомнения, мы доказали ее присутствием на очистительных обрядах. Зачем он послал нас так далеко?
— Пути Гилфига неисповедимы, — сказал Гарстанг. — Мы всетаки пришли сюда. И должны продолжить поиски!
Сабакуль застыл на месте и оглянулся назад, туда, откуда они пришли.
— Вот мое предложение. Давайте воздвигнем на этом месте каменный алтарь, который и станет нашим святилищем. Потом исполним обряд. Когда требования Гилфига будут удовлетворены, мы сможем обратить лица к северу, к деревне, где остались наши товарищи. И там, если повезет, изловить наших вьючных животных, пополнить запасы и отправиться через пустыню. Может быть, нам удастся вновь добраться до Эрзе Дамата. Гарстанг заколебался.
— В пользу твоего предложения говорит многое. И все же…
— Лодка! — закричал Кугель.
Он показал на море, где в полумиле от берега плыла рыбацкая лодка, подгоняемая вперед квадратным парусом, свисающим с длинной гибкой реи. Лодка исчезла за мысом, поднимавшимся в миле к югу от того места, где стояли паломники. Кугель показал на деревню дальше по берегу.
— Замечательно! — объявил Гарстанг. — Эти люди могут быть нашими братьямигилфигитами, а деревня — местом, где находится святилище! Идемте!
Но Сабакуль все еще противился.
— Неужели знания о священных текстах могли проникнуть так далеко?
— Необходимо соблюдать осторожность, — сказал Кугель. — Мы должны все тщательно разведать.
И он повел паломников за собой через заросли тамариска и лиственницы к месту, откуда можно взглянуть сверху вниз на деревню.
Хижины были грубо построены из черного камня и служили приютом какомуто народу свирепой наружности. Черные волосы их стояли иглами над круглыми лицами цвета глины, на плотных плечах, словно эполеты, росла грубая черная щетина. Как у мужчин, так и у женщин изо рта торчали клыки, а вся их речь состояла из хриплых рыкающих криков.
Кугель, Гарстанг и Сабакуль отступили назад со всеми возможными предосторожностями и, спрятавшись среди деревьев, начали совещаться приглушенными голосами.
Гарстанг наконец впал в уныние и не видел больше ничего, на что можно было надеяться.
— Я истощен как духовно, так и физически. Наверное, именно здесь я умру.
Сабакуль посмотрел на север.
— Я возвращаюсь, чтобы попытать счастья в Серебряной пустыне. Если все пройдет хорошо, я снова доберусь до Эрзе Дамата или даже до долины Фольгуса.
Гарстанг повернулся к Кугелю.
— А что будешь делать ты, раз мы нигде не можем найти святилище Гилфига?
Кугель показал на пристань, к которой было пришвартовано несколько лодок.
— Моя цель — Олмери, по ту сторону Певчего моря. Я предлагаю реквизировать лодку и отправиться на запад.
— Тогда я прощаюсь с тобой, — сказал Сабакуль. — Гарстанг, ты идешь?
Гарстанг покачал головой.
— Это слишком далеко. Я не сомневаюсь, что умру в пустыне. Нет, я пересеку море вместе с Кугелем и понесу слово Гилфигово народу Олмери.
— Тогда я прощаюсь и с тобой тоже, — сказал Сабакуль.
Потом он быстро отвернулся, чтобы скрыть горечь расставания, и зашагал на север. Кугель и Гарстанг смотрели, как коренастая фигура уменьшается вдали и исчезает. Потом они повернулись и начали разглядывать пристань. Гарстанга терзали сомнения.
— Лодки кажутся достаточно надежными для моря, но «реквизировать» значит «украсть», действие, на которое Гилфиг смотрит с особым неодобрением.
— Никаких трудностей нет, — сказал Кугель. — Я положу на пристань золотые монеты — столько, сколько по чести может стоить лодка.