- А что значит "С-16"? - допытывался мальчик.
Но Самборский словно не слышал вопроса и, обращаясь ко мне, сказал:
- Сейчас мы войдем в камеру управления литостата и подробнее ознакомимся с ним. Идемте скорее. Будьте осторожны, не спотыкайтесь.
Не споткнуться было трудно - вокруг лежало множество битого камня, тянулись какие-то шланги, толстые электропровода, телефонные шнуры.
Мы стояли возле цилиндра, который слегка дрожал и грохотал.
- Он не очень шумит, - заметил я.
- А вы бы сняли шлем и послушали без звукофильтров, - сказал стоящий рядом рабочий. - Тут, пока не было этих шлемов, люди просто глохли и срывали себе голос.
Мы поднялись по железным ступенькам в кабину управления литостата и увидели там инженера-механика, руководившего работой этого агрегата. Перед ним находились распределительная доска и телефон, связывавший его с разными отделами, где работали специалисты - электрики, пиротехники, механики.
Самборский кивнул инженеру и несколько минут молча наблюдал за его работой. Инженер то и дело переводил ручку на распределительной доске и говорил по телефону. Он то приказывал усилить сверление, то прекратить его, подавал пиротехникам команду заложить фугасы, командовал: "Взрыв!" Тогда мы слышали какое-то шуршание. Так доносился шум взрыва через звукофильтры шлема. Литостат медленно подвигался вперед.
- Какая его скорость? - спросил Тарас.
- Он мог бы пройти до десяти километров в сутки в твердом грунте, ответил Самборский, - но сложность туннельных работ, недостаток электроэнергии и необходимость проводить работу широким фронтом ограничивают его скорость приблизительно двумя километрами в сутки. Это один из самых больших литостатов. Несколько сот меньших работают на строительстве самого туннеля. Там легче работать, так как размер туннеля не такой большой, как здесь. Но и там из-за недостачи электроэнергии невозможно целиком использовать эти аппараты. Потому мы и спешим с сооружением электростанции. Вообще успех строительства зависит от того, как быстро мы сумеем дать ему нужное количество электрической энергии. Здесь наши литостаты уже заканчивают работу. Дней через десять мы начнем установку и монтаж пятидесяти турбин по двести тысяч киловатт каждая, а через месяц сорвем перегородку, которая отделяет Байкал от подземного русла. Тогда вода из озера хлынет сюда, под Байкальский хребет, и в августе мы обеспечим строительство нужным количеством энергии.
Мы вышли из мощной машины и снова очутились на твердом грунте подземелья. Самборский оставил с нами рабочего-монтера, копавшегося в телефонных проводах, а сам пошел посмотреть, как отгружают раздробленную породу.
Тарас долго разглядывал литостат снаружи, и его внимание снова привлекла небольшая белая надпись на стенке машины.
- Товарищ, - обратился он к монтеру, - может быть, вы знаете, что значит "С-16"?
Монтер наворачивал на провод изоляционную ленту. Он засмеялся и ответил:
- "С" - это первая буква фамилии конструктора машины, а цифра указывает номер конструкции.
- А кто же конструктор?
- Разве вы не знаете? Он ведь только что был здесь.
- Самборский?
- Да.
Мы с Тарасом переглянулись.
- Будем ценить его скромность, - сказал я мальчику.
- Вот посмеюсь над ним, когда будем в Иркутске! - захлопал в ладоши Тарас.
Когда инженер вернулся, мы ему ничего не сказали.
Подъехала электродрезина. Наконец шоферу удалось пробраться сюда.
Был уже первый час ночи. Только что приступила к работе новая смена рабочих. Наш проводник правильно заметил, что пора ехать спать.
Назад двигались еще быстрее, так как дрезина стала на рельсы и катилась вслед за длинным поездом с породой. Поезд мчался со скоростью, не меньшей чем семьдесят километров в час. Ветер овевал наши лица, черные тени вагончиков бежали впереди. Над нами нависал скалистый потолок. С грохотом и бряцанием проносились встречные поезда с пустыми вагонетками. В стенах туннеля появлялись и сразу же исчезали глубокие темные выемки, казавшиеся дорогами в таинственное подземное царство.
Тарас устал, его голова легла мне на плечо, и, когда дрезина остановилась возле подъемной клети, мальчик уже крепко спал.
- А знаете, Макаренко хочет забрать его от Аркадия Михайловича к себе на всю зиму, - сказал я Самборскому. - Старик жаловался. Не хочет отпускать. А мальчик, кажется, согласен.
- Да? - недовольно проговорил инженер. - Этого делать не следует. Вы поддержите Аркадия Михайловича и помогите ему уговорить Тараса остаться у него.
- Вы против того, чтобы Тарас... Почему?
- Я думаю, что скоро и Макаренко откажется от этой мысли. Ему будет не до Тараса.
- А что?
- У него будут большие неприятности.
- Что такое?
- Он натворил глупостей, а может быть, и похуже. Но вы скоро сами узнаете. Я пока ничего не буду говорить.
Видимо, Самборский был недоволен, что сказал и это.
Мы едва разбудили Тараса. Но, очутившись наверху, он держался бодро и с большим аппетитом поужинал. За чаем он начал приставать к Самборскому с вопросами:
- Почему вы ничего не придумаете?
- То есть?
- Ну, вот машину какую-нибудь.
- Какую машину?
- Такую, как, например... ну, литостат "С-16" или "С-20". Не помню, как там написано...
Инженер встрепенулся, хотел что-то ответить, но только подозрительно взглянул на меня и покачал головой. И все же не сказал, что конструктор литостата он.
Тарасу все это очень нравилось, и каждый раз, когда Самборский не смотрел на него, он лукаво мне подмигивал.
Когда мы шли спать, ко мне обратился дежурный по Дому шахтера:
- Товарищ, вас разыскивал наш палеонтолог. Просил, чтобы вы завтра утром никуда не уходили, он будет у вас.
- А он уже приехал? - спросил Самборсхий.
- Сейчас же после того, как вы спустились в шахту.