Я остановился в лагере горской пехоты и не поехал дальше в город.
По моему приказу в большую палатку Крейга привели захваченных бунтовщиков.
Пять угрюмых парней со связанными за спиной руками на коленях стояли передо мной.
-Вы устроили бунт и чего вы хотите?
-Милорд, за те гроши, что платят хозяева нам не прокормить свои семьи! С рассвета до заката гнуть спину за медяк несправедливо! - заявил самый смелый курчавый, лет двадцати подмастерье.
-Как тебя зовут?
-Кайл, милорд...
-Кто твой мастер?
-Я уже пять лет работаю на Тудора, я плел ту кольчугу, что носит ваша милость!
-Отличная работа, Кайл! Ну а вы все тоже оружейники?
-Шорник... портной....пекарь....-раздались голоса в ответ.
-Бургомистр требует вас повесить всех. Что скажете?
Они молчали.
-Я согласен с Кайлом-несправедливо получать за работу в день меньше чем стоит коврига хлеба, и я заставлю ваших хозяев раскошелится! А вас я отправлю до зимы в плавильни Хаббарда, с первым снегом вас освободят. Ваши семьи тоже отправятся в ущелье Хаббарда-это будет всем уроком.
-Нас не казнят, милорд?
-Нет, Кайл, твои руки еще мне пригодятся!
Бедняги сначала не поверили своим ушам, но принялись восхвалять мою доброту и я жестом велел их выпроводить вон. Что горцы с удовольствием и сделали.
-Говард, пиши мое повеление и пусть его прочтут во всех деревнях и во всех кварталах города:
"Я, лорд Грегори, владыка Севера, правитель долины Холлилох, защитник города Корнхолл повелеваю всем кто нанимает слуг, работников и работниц-платить им за работу в день не менее цены ковриги хлеба, ибо не справедливо перед лицом Господа нашего давать вознаграждение за труды не способное прокормить человека."
-Крейг, передай Элару Тудору, чтобы вечером в соборе были собраны все мастера и все главы цехов.
Они собрались, все эти хозяева города, люди, в чьих цехах, мастерских и лавках производилось и продавалось то, что создали другие люди с потными спинами и мозолистыми руками.
Отец Симон зачитал мое повеление.
Ропот раздался сразу же. Я посягнул на кошельки горожан. Кому такое по нраву?
Я поднялся из кресла и встал рядом со священником. Мой голос гулко прокатился под каменными сводами.
-Тот, кто не исполнит мою волю, пусть пеняет на себя! Молитесь, чтобы господь снял с ваших душ грех стяжательства!
Я вернулся в замок и долго плавал в бассейне. Есть ли края человеческой жадности? Почему люди не осознают бренность своего существования, и честное имя легко меняют на звон денег?
Струи горячего водопада били прямо по моим плечам, снимая напряжение и усталость. Я чувствовал себя одиноким как никогда. Моя любимая исчезла. Женщина, которую я вожделел осталась далеко. Что толку от власти, если ты несчастен и не можешь быть рядом с теми, кто тебе дорог?
Две голых руки обвили мой торс
Вздрогнув от неожиданности, расцепив эти руки, я обернулся.
Озорная улыбающаяся Адель, щурила глаза от водяных брызг. Она была совершенно голой, но вода была ей до подбородка и белое тело плохо видно через рябую воду.
-Я пришла, Грегори!
-Здравствуй мой паж!
-Ты рад?
-Очень!
Я обнял и тесно прижал ее к груди. Ее руки обняли мою шею.
-Не смотри на меня сейчас...Я стесняюсь... - прошептали ее губы. - Здесь слишком светло...
-Закрой глаза и будет темно....
Я целовал ее в губы, но мысли мои были далеко. Сью и Доротея не стеснялись в этом бассейне. Они брали свое. Подхватив ноги, Адель под коленями, я вошел в нее прямо в воде. Она тихо ахнула и прижалась ко мне животом, грудью. Она слабо двигалась и как я, и подозревал, оказалась неспособна, испытать наслаждение. Но, тем не менее, я получил свое. Моя монахиня оказалась полным неучем в любовной игре. Зато поцелуи она обожала и через час мои губы распухли. Завернув Адель в простыню, я на руках вынес ее наверх в свою комнату и положил на постель. Кроме шлепанцев на ногах на мне ничего не было. Была ночь. Я погасил свечи, вернулся к постели и лег рядом с девушкой. Ее маленькие груди легко умещались каждая в моей ладони. Я целовал ее соски, плечи, гладил бедра. Ее рука нашла мое отвердевшее копье.
-Ты опять хочешь меня? - она была явно удивлена и польщена.
Я положил левую руку на ее бутон, при этом Адель напряглась и замерла, а правую руку на живот выше пушистого лобка. Я сосредоточился. Кончики пальцев закололо. Жар побежал по ладоням.
-Горячо...
Мои пальцы медленно ласкали лепестки ее бутона. Обильно выступившая влага и частое дыхание подтвердили, что лечение прошло успешно.
Я лег на спину, а Адель привлек к себе и она оказалась сверху.
-А так можно? - удивилась моя невеста.
Я потянул ее бедра вниз и вошел в ее влажную и тугую пещерку. Адель застонала, ее ноги раздвинулись еще шире. Я заставил ее сесть на меня верхом. Наши пальцы сплелись в замок.
-Ты хотела оседлать дракона-так скачи теперь, мой паж!
Она оказалась хорошей ученицей и скачка принесла ей приз. Сладостно мужчине слышать крик женщины на пике наслаждения, когда она, содрогаясь в судорогах, бьется и стонет так близко. Два тела становятся одним. И хочется длить и длить эти мгновения.
Адель рухнула на мою грудь. Ее сердце выбивало ритм галопа.
- Это похоже на безумие...
-Это любовь, малышка. Это теперь с тобой навсегда...
За три дня до свадьбы в Корнхолл приехал епископ из Хагерти-отец Иоанн, а на следующий день епископ Давингтона-отец Иаков. Их разместили в лучших домах. Друг о друге они сразу же узнали.
Я посетил вначале отца Иоанна, поцеловал его руку с многочисленными перстнями, получил благословение.
-Кто же будет проводить обряд венчания? Мне передали, что отец Иаков тоже здесь! - капризным тоном осведомился епископ.
Моложавый, упитанный, он выглядел моложе своих пятидесяти лет.
-Венчание-не самое главное дело, отец Иоанн. Откройте ларец-Прошу вас.
Деревянный ларец, что я принес, стоял на столе.
Он открыл крышку и, сопя, стал перебирать бумаги, что хранились в нем.
Я разглядывал, свои ногти и ждал. Я только что предъявил его святейшеству расписки, что оставил у покойного ростовщика Грега Баксли как он сам, так и его два шалопая племянника-ровным счетом на 50000 талеров.
-Для чего вы принесли эти бумаги, лорд Грегори?
-Я их отдаю вам, отец Иоанн, мне они достались случайно! Можете их спалить в камине!
-Что вам нужно в ответ на такую любезность?
-Я прошу вас, рукоположить в епископы отца Симона, настоятеля храма из Гартунга.
-Но для этого обряда нужно два епископа. Ах, да, отец Иаков тоже здесь.
-Да и отец Иаков дал уже свое согласие.
-Мне нужно подумать, сын мой! Поспешные действия пользы не принесут.
-Вот здесь-в этом мешочке-три фунта чистого золота-для размышлений самый нужный предмет!
Поставив горцев у дома, где разместился отец Иоанн,/чтобы с горяча, не сбежал/ я отправился на другую сторону центральной площади, к дому в котором расположился епископ из Давингтона.
Этому святому отцу я оставил для размышлений десять фунтов золота и повторил просьбу об отце Симоне.
Отец Иаков был большой сибарит, любитель женщин и вина. Денег ему постоянно не хватало, по сведениям собранным Сэмми.
После вечери два епископа явились в собор и рукоположили отца Симона в епископы.
Я наблюдал за ритуалом и размышлял о том, сколько золота потребуется, для того чтобы продвинуть отца Симона на пост архиепископа.
Итак, дело сделано-у меня был своей епископ.
Пожалуй, наша свадьба была самым значительным событием в городе за последние пятьдесят лет.
Улицы были выметены и промыты потоками воды из бочек, что несколько дней возили из Клайва. Потоки нечистот и мусора слились обратно в Клайв уже самотеком.
На центральной площади все дома были увиты гирляндами цветов и тканями различных расцветок.
С раннего утра толпы зевак заполонили площадь перед собором. Тысяча горской пехоты была выставлена коридором от замка до собора. Горцы оцепили и центр площади. Все конные роты были направлены в дозор вокруг города, особенно в южном направлении.
Прибыли все аристократы с семьями, что имеют владения на северном берегу Клайва.
Вся верхушка города в праздничных нарядах заняла места на скамьях в соборе. Горожане и аристократы презрительно поглядывали друг на друга.
С юга приехал только барон Джаред, как представитель королевы-матери. Его сестры Доротеи не было, вдове в течение годового траура нельзя посещать праздники и увеселения. Я этому был рад. Зрелище моей свадьбы не доставило бы ей удовольствия. Кривая улыбка барона мне не правилась. Он явно что-то знал такое, что мне радости не доставит! Но он привез от королевы матери письмо, гарантирующее мою неприкосновенность при проезде в Гвинденхолл и обратно.
Первым к собору приехал я.
Впереди ехали трубачи, знаменосец с драконьим стягом. Потом шла пешая рота горцев в новеньких бархатных камзолах, с лихо, заломленными на бок клетчатыми беретами. Сверкала сталь алебард и полудоспехов.
Потом уже следовал я на белом жеребце. Золотая цель давила на плечи.
Модный камзол из синего бархата резал подмышки, вортник тер шею, но я терпел. За мной ехали на конях мои офицеры во главе с Крейгом Макконохиии Сэмюелем Жассом, сверкая латами.
День был солнечным. Город казался умытым и почти не пах.
Горожане приветствовали меня одобрительными криками. Но их лица сливались в сплошное пятно, огромную харя с разинутым ртом. Я улыбался им, но не видел никого отдельно.
Шесть пажей выстроившись в два ряда ждали меня у ступеней собора. Да, у меня теперь были настоящие пажи-мальчишки лет по пятнадцати из аристократических семейств севера. Я еще даже не запомнил их имена.
Спешившись, я поднялся по ступеням на паперть. Пажи следовали по бокам за мной. Я приветствовал стоящих здесь старейшин горских кланов Холлилоха. Как язычникам вход им в собор был запрещен.
Наконец появилась невеста. Адель ехала сидя боком в седле на белой кобыле. Четыре рослых горца с гербами Соммерсби, нашитыми на груди, на длинных шестах, перевитых лентами несли над ее головой шелковый балдахин.
Адель была в алом платье с пышными рукавами, в разрезы их проглядывало белоснежное белье. С конической шапочки на голове на лицо ее спадала плотная белая вуаль. Дурная примета-если жених увидит лицо невесты до венчания.
У ступеней собора Адель ждал отец-барон Соммерсби, сестра Бернадетта в изумрудном платье, две маленькие девочки в белоснежных платьица\сущие ангелочки,\чтобы нести длинный шлейф невесты.
Не дожидаясь, Адель, я вошел в собор и остановился только у алтаря. Гости приветствовали меня стоя, и я прошел через этот строй, через взгляды сотен глаз.
У алтаря меня ждал отец Симон, епископ Корнхоллский в парадном облачении.
Я поцеловал его сухую белую руку и получил благословение. Оба епископа Иоанн и Иаков тоже присутствовали здесь, сидя на парадных местах, в высоченных тиарах с резными посохами в руках.
Барон Соммерсби вел дочь к алтарю медленно, неторопливо, явно наслаждаясь этой процедурой. Я смотрел на него и думал о том, тоже мне сделать с этим старым негодяем. Сэмми представил мне целую кипу документов о моем тесте.
Барон был игрок и очень азартный. Он проиграл жену и дочерей и не его вина, что младшую-Бернадетту я извлек прямо с отходившего корабля, а Адель не мучилась до сих пор в стенах монастыря. Он не мог проиграть свое поместье и земли вокруг, так как они принадлежали семейству его жены. Но все остальное он спускал в игорных домах Хагерти, долю в которых имел епископ Иоанн. Я уверен-отдай я своему тестю все сокровища Драконьего зуба-он и их бы проиграл быстро и легко.
Сэмми предлагал организовать барону несчастный случай на охоте, и я уже начинал мысленно обдумывать такой вариант.
Церемония венчания прошла быстро, но все эти ритуалы с чтением молитв здорово утомляли. Я смотрел на статую богоматери в алтаре и думал, почему я не ощущаю божественного присутствия, влияния, любого воздействия на мою жизнь.
Я мог говорить с духами вод. Они были реальны. Был ли реален Единый бог?
Наконец мы с Адель могли поменяться тремя кольцами. "Во имя Отца, Сына и Святого Духа!"
Моя вновь испеченная жена приподняла вуаль, и я поцеловал ее в губы. Зеленые распахнутые глаза сияли совсем близко. "Теперь ты мой и только мой" вот что я прочитал в них. Как же ты еще наивна, Адель!
"Я одолжу тебя на время" вспомнил я слова сестры "Все равно ты мой был и будешь!"
Я улыбался Адель, но сердце сжималось от тоски. Мне плохо без тебя, Сью!
Названивали колокола. Приветственные крики слились в какофонию.
Мы стояли рука об руку на виду у всего города. Но потом два рослых горца горстями начали бросать в толпу серебряные талеры и тут уж про меня и Адель горожане забыли. Началась свалка за серебро. Пять тысяч талеров улетели в толпу.
Весь двор корнхоллского замка превратился в огромный пиршественный зал.
Над двором были протянуты полотнища разноцветного шелка, чтобы укрыть пирующих от солнечных лучей.
Столы были сервированы серебряной посудой. Городская верхушка, аристократы и вожди горских кланов жрали и пили буквально в три горла. Слуги сбивались с ног, разнося мясо, закуски и вино.
Мы с Адель сидели во главе стола. Мы только пригубили вина и почти ничего не ели. Мы терпели этот шум, вопли, поздравления и ждали вечера.
-Этот тесный костюм доведет меня до истерики-наклонившись к жене пожаловался я.
-Тебя не затянули в корсет, в отличие от меня!
Я обнял ее за талию. Она была твердой как ствол дерева.
-Еще полчаса и идем переодеваться!
На городской площади были тоже устроены столы. Цеха хлебопеков и мясников выставили угощение за мой счет конечно. Бочки с элем и вином выкатывались без счета.
Корнхолл пьянствовал и обжирался.
Сопровождаемые игриво настроенными гостями, из тех, кто еще стоял на ногах, мы вышли из-за стола и поднялись в нашу спальню. Здесь у двери стояли четыре горца с алебардами, и они пресекли попытки гостей войти в спальню и понаблюдать за брачной ночью. Была такая традиция на юге королевства.
Я помог Адель освободиться от тесного корсета и от платья. В одной длинной сорочке ниже колен она упала на постель и застонала.
-Я так устала, мой муж! Я не способна даже пошевелить мизинцем!
Она, конечно же, лгала. Когда, сняв всю одежду я приблизился постели, она уже сбросила сорочку и ждала меня, укрывшись перинкой до подбородка.
О, она смогла шевелить не только мизинцем! Ее восторженные крики были, я думаю хорошо слышны горцам за дверью.
Переодевшись в новую, но более свободную одежду мы решили вернуться к гостям, но предварительно, я уколов палец кинжалом уронил несколько капель крови на простыню.
-Не будем нарушать традиции, дорогая! Пусть увидят, что ты только что лишилась девственности.
Адель взяла мой пострадавший палец и засунула в свой рот. Ее нежный язычок шустро обработал рану.
-Видишь, уже нет крови!
Я передумал возвращаться к гостям, а сел в кресло, бросил на пол между ног вышитую подушку и попросил Адель занять там место. Ее пусть неопытные, но энергичные ласки заставили меня забыть обо всем, даже о Сью.
Вечером в большом зале первого этажа начались танцы. Адель порхала как мотылек, меняя партнеров. Каждый кавалер считал своим долгом станцевать хоть один танец, но с моей молодой женой. Ее лицо светилось. Изумрудные глаза щурились как у довольной кошки.
Молодые дамы выбирали меня, так что с Адель мне станцевать так и не пришлось.
Один из танцев моей партнершей оказалась сестра Адель, белокурая Бернадетта.
-Лорд Грегори, я теперь с вашего соизволения буду звать вас своим братом?
-Хорошо, сестра!
Мы весело кружились с нею в танце. Изумрудные серьги в ее ушах опять напомнили мне о Сью. Она была очень похожа на Адель, такие же зеленые глаза, почти такое же лицо, только нос чуть длиннее.
-Мой брат опечален? Почему?
-Жаль, что я не могу жениться на двух сестрах одновременно!
Она весело засмеялась, откинув голову. Под белой кожей на шее билась жилка.
Бернадетта в перерыве между танцами принесла лютню и запела. Молодые дворяне окружали ее полукольцом. Но она пела для меня и смотрела только на меня. У нее оказался приятный волнующий голос.
Буря восторга, аплодисменты. Девушки целовали Бернадетту в щеки, а юноши целовали ее руки. Но она улыбалась только мне.
-Я надеру ей уши-прошипела Адель. Она уже была рядом и взяла меня под руку.
Под сердитом взглядом сестры улыбка Бернадетты увяла.
Танцы завершились только далеко заполночь.
-Я не смогу дойти до постели... - жалобно ныла Адель и я, подхватив ее на руки под аплодисменты еще стоящих на ногах гостей, понес наверх по лестнице.
Усмехаясь в усы, горцы отсалютовали нам алебардами.
Не раздеваясь, мы уснули в объятиях друг друга.
Мы завтракали за общим столом во дворе замка, когда за стенами затрубили трубы. Мающиеся с похмелья гости встрепенулись. От ворот прибежал лейтенант Макгайл со смешно встопорщившимися усами.
-Лорд Грегори, к вам пышный господин со свитой.
- Они вооружены?
-Нет, милорд, только этот господин держит в руке затупленный меч.
-Откройте ворота и впустите гостей!
Вошедший дворянин, выступалвесьма годеливо. Его длинный плащ был украшен гербами. В руках он нес затупленный меч.
-Гербовый король... - раздались голоса.
Опустившись передо мной на колено, господин протянул на вытянутых руках этот затупленный меч и громко произнес весьма цветастую речь.
-Высочайший и могущественнейший лорд! Высочайший и могущественней-ший принц, и прегрозный государь мой герцог Давингтонский, Ваш кузен, посылает меня к Вам ради Вашей величайшей учтивости и доблести рыцарской, каковые, как ведомо ему, Вашей преблагородной особе присущи; только из любви и благосклонности, безо всякого дурного умысла обращается он к вам и вызывает на тур-нир и ристание ратное в присутствии дам и девиц; для оного и в знак сего посылает он вам меч, для такового дела пригодный!
Я обвел глазами всех присутствующих. Насколько я помнил турнирные правила, мне надо было в знак согласия принять меч и разразиться цветастой ответной речью. Похоже, все присутствующие только этого и ждали. Вздохнув, я принял тупой турнирный меч и, поднявшись, произнес:
-Я принимаю этот вызов безо всякого дурного умысла, но ради удоволь-ствия моего кузена и развлечения дам!
Дворянин мгновенно оказавшийся на ногах, изящно поклонился и представился.
-Гербовый король, барон Хамри! Соблаговолите, милорд сделать выбор турнирных судей!
Шуршащий пергамен содержал список незнакомых мне имен. Адель заглянула мне через плечо и ахнула.
-Они все южане?!
Я выбрал первых двух в списке.
-Соблаговолите, милорд выдать мне два локтя бархата или атласа, чтобы я мог отбыть к судьямдля вручения грамот и для того чтобы они могли определить время и место турнира!
Я позвал Бертольда Тудора и распорядился выдать гербовому королю просимое. После чего указанный господин раскланялся и покинул замок через ворота. Адель захлопала в ладоши.
-Мы едем на турнир! Уважаемые сьерры! Наливайте кубки, мой муж, лорд Грегори принял вызов на турнир! Мы поедем и победим всех!
Восторженные крики в ответ. Я вернулся в свое кресло и криво улыбнулся. Знать бы, что из этого выйдет?!
А вышла из этого сплошная головная боль.
Судьи выбрали место-Гвинденхолл. Время-спустя три недели.
Как лорд я равен графу, а значит, мне нужно привести с собой на турнир не менее пяти рыцарей, каждого с оруженосцем. Кроме того, я должен оплатить судьям расходы, пополам с герцогом Давингтонским конечно.
На турнир я должен прибыть со своими людьми за четыре дня до начала. На всю подготовку осталась ровно неделя. И дорога займет примерно десять дней.
Рыцари среди моих вассалов, конечно же, нашлись.
Молодой барон Майлз Гринвуд был в их числе.
Я вооружил и одел во все новое за свой счет, как этих рыцарей, так и оруженосцев и их слуг.
Новый комплект доспехов для турнира мне изготовили в мастерской Тудоров.
Адель занималась экипировкой своей свиты, а она получалась не малая. За неделю я опустошил мешок с золотом и открыл другой. Все золото я велел сложить в подвале замка и дверь в комнату охранял караул из пяти горцев.
Неделя пролетела быстро.
Я дал последние инструкции Крейгу и Жассу. Сэмми я забирал с собой. Вызванный из Холлилох Серрей был мною назначен главным распорядителем, то есть старшим над всеми слугами и ответственным за стол, постель и питье. Бертольд Тудор остался в городе, но двое его писарей были приставлены в помощь Серрею.
Наш отряд составил триста человек, включая две роты горцев, конную и пешую.
Настал день отъезда. Я зашел перед дорогой в комнату, где спали мои сыновья. Няньки и кормилица склонились в поклоне. Я постоял над кроватками и тихо ушел.
Я ехал во главе колонны, рядом на серой кобыле моя жена. Наш обоз растянулся на полмили. Боевой коней для турнира вели в поводу.
Любопытные горожане облепили все городские стены. Епископ Симон благословлял нашу колонну с башни ворот.