- Демон! - Лицо Марикуса выразило крайнее удивление.
- Собственно говоря, мы знали, что в это дело замешаны демоны, после того последнего путешествия в Новиндус, о котором я вам говорил.
- Но мы думали, что они уничтожали пантатиан, а не управляли ими.
Энтони сделал глоток вина.
- Может, это разные демоны.
- Может быть, - сказал Кэлис и тоже сделал большой глоток. - Люди всегда ведут столько политических игр, что мир навечно погряз в войнах. Кто говорит, что демонам чужды политические соображения?
- Не я, - сказал Марикус.
- Все, я наелся. Мне надо поговорить с матерью, - сказал Кэ-лис, вставая из-за стола. - А вы идите открывать праздник. Если я не ошибаюсь, уже почти полдень, и народ будет недоволен, если вы опоздаете. - Он протянул герцогу руку. - Благодарю за помощь, Мари-кус. Не могли бы вы одолжить мне лошадь?
- А почему вы не хотите воспользоваться этой цуранской переме-щалкой? спросил Энтони.
Кэлис бросил ему металлический шар.
- Пусть она будет у вас. Вам, волшебнику, лучше знать, как ею пользо-ваться. А пользоваться ею вы обязаны. Отдохните сегодня вечером, а потом отравляйтесь снова на ту скалу, где мы с вами были. Возьмите Марикуса и следите за битвой. Если вам понадобится срочно что-то мне передать, пошлите скорохода на берег реки Крайди. Я смогу вернуться через неделю. Если Пуг или Миранда в Эльвандаре, они отправят меня в Крондор. Если нет, я вернусь сюда и воспользуюсь этой штукой.
Марикус сказал:
- До свидания, Кэлис. Вы слишком редко у нас бываете.
Маргарет и Абигайль поцеловали его в щеку, а Энтони пожал ему
руку.
Марикус велел сквайру проводить Кэлиса в конюшни и дать ему любого скакуна, которого он пожелает. После этого герцог Крайди и его семья поспешили к главному входу замка, чтобы объявить начало празднования Банаписа.
С закатом солнца фермеры и жители предместий устремились к городским воротам. Сторожа лениво стояли в стороне, не особо пригля-дываясь к проходящим. Эрик крепко держал Китти в объятиях, стоя в густой тени ближайшего переулка.
- Я люблю тебя, - прошептала Китти в его грудь.
- Я тоже люблю тебя, - сказал Эрик.
- Ты ко мне приедешь?
- Обязательно, - сказал Эрик. - Где бы ты ни была.
Уже зажглись фонари, и магазины, которые надеялись привлечь покупателей в этот час, открыли свои двери, шум городского движения к вечеру усилился. Хотя празднование должно было продлиться за пол-ночь, те, кто знал, что с рассветом им придется приниматься за работу, которая потребует напряжения всех имеющихся сил, остались трезвыми.
Эрик на секунду отодвинул от себя Китти. Темный парик выглядывал из-под капюшона простого домотканого фермерского плаща. Платье, кото-рое она выбрала, было практически невозможно описать. Если не пригля-дываться, она походила на дочь обыкновенного фермера, которая возвращается с гулянья в родную деревню. В маленьком мешочке под плащом Китти несла свое скромное состояние в золотых монетах и то немногое, что смог раздобыть Эрик. Еще у нее была пара кинжалов.
- Если что, иди к моей матери в Равенсбург. - Он усмехнулся. - Скажи ей просто, что ты - моя жена.
Китти вновь положила голову ему на грудь и сказала:
- Твоя жена.
Ни он, ни она еще не могли в это поверить. Они просто пришли в храм Чистой Сунг и встали в очередь пар, желающих сочетаться бра-ком. Стихийные бракосочетания на Банапис не были распространены, но священник, спросив многозначительно, не пьяны ли они и давно ли друг друга знают, согласился их обвенчать. Церемония не заняла и пяти минут, а потом их живо вытолкал служка, освобождая помещение для очередной пары.
Эрик сказал;
- Ты должна приготовиться.
- Я знаю, - сказала Китти. Она понимала, что в любой момент может появиться группа фермеров, которую Эрик сочтет подходящей, и ей придется действовать без колебаний. - Я не хочу тебя оставлять.
- Я не хочу, чтобы ты уезжала, - с отчаянием сказал он, - но я не хочу, чтобы ты погибла.
- А я не хочу, чтобы ты погиб, - ответила она, и он почувствовал на голой руке ее слезы. - Проклятие. Я терпеть не могу лить слезы.
- Так не лей! - бодро сказал он.
Она начала что-то говорить, но Эрик сказал:
- Теперь!
Даже не поцеловав его на прощание, она вышла из переулка и направилась прямо к молодой женщине, которая шла рядом с полной телегой сена. На телеге сидели шестеро детей. Телегой правил старик, а позади шли еще трое мужчин и женщина.
Китти обратилась к молодой женщине:
- Извините?
Когда телега подъехала к воротам, Китти повернулась к охране спиной, и казалось, что она увлечена беседой с молодой женщиной. Эрик услышал, как она сказала:
- Вы случайно не из Дженкстона?
- Нет, - сказала молодая незнакомка. - Наша ферма всего лишь в нескольких милях отсюда.
- О, а я приняла вас за одну свою знакомую из Дженкстона. Вы очень на нее похожи, но гораздо красивее.
Девушка рассмеялась.
- Вы первая, кто так обо мне отзывается, - весело сказала она, и в этот момент телега въехала в ворота.
Эрик напрягал слух, пытаясь разобрать, что теперь скажет Китти, но голоса девушек потонули в праздничном гуле. Вскоре он увидел, что Китти благополучно миновала стражу. Он подождал еще минуту, с волнением ожидая услышать сигнал тревоги. Но ничего, кроме город-ского гама, он не услышал и, заставив себя сделать медленный, глубо-кий вдох, повернул обратно ко дворцу. Он решил, что лучше всего быть на виду, а если кто-нибудь спросит его о Китти, отвечать просто, что она вышла в другую комнату или в туалет. Во дворце было такое ожив-ленное движение, что можно было весь вечер увиливать от ответа.
Как только Эрик смешался с толпой, из того же переулка выныр-нули две фигуры. Дэш осмотрелся, потом сказал брату:
- Я прослежу за девушкой.
- Чего ради? Мы знаем, что она пойдет в усадьбу Эйвери или в Равенсбург. Больше ему некуда ее отправить.
- Дед хотел знать, - сказал Дэш.