«Есть много определений любви. У изголодавшегося человека, жадно вгрызающегося в ножку жареного цыпленка, одно мнение на этот счет, а у цыпленка — совсем другое*.
Из «Наставлений Эбенезума», том LVIII
— Вунти! Наконец-то мы будем вместе! — воскликнула Эли и бросилась ко мне с такой радостью, как будто мы бог знает сколько времени не виделись.
— Нет, не будете! — величественно изрек единорог. — Я первым его увидел! — И мифическое животное тоже припустило ко мне галопом.
Я разинул рот от удивления. Что здесь происходит? Вперед выступил Гакс, волоча за собой Бракса.
—Давай! — приказал он своему подручному. Бракс подмигнул мне и забил в барабан. Гакс изо всей мочи заорал:
— Гакс Унфуфаду от всего сердца...
— Желает выразить восхищенье.
— Клянется тебе в любви до гроба.
— Хотел бы узнать тебя получше!
— Ах так! — не утерпел дракон. — Слушай же, Вунтвор!
Вот самый славный юноша на свете.
О, как мне повезло такого встретить!
И пусть он неуклюж и робок,
Пусть он застенчив и неловок,
Но юности очарованье ;Влечет меня к нему и манит!
Они вели себя все более и более странно. Гакс и Дракон опять нарушили мой запрет петь и декламировать. Я было хотел сказать свое решительное «да уж!», но не успел, потому что у меня на шее повисла Эли. В буквальном смысле! Я свалился на траву и тут же попал под настоящий град поцелуев.
— Э-э... — слабо протестовал я. — Э-э... — Промежутки между поцелуями оказались так коротки, что я не успевал выговорить полностью ее имя. Времени хватало только на один слог. — Э-э...
— Да, да, Эли! Мое имя в твоих устах звучит, как музыка, — мурлыкала она.
— Эли! — Мне все-таки удалось это произнести и даже добавить «пожалуйста», пока она опять не взялась за свое. Я сопротивлялся, но у нее оказалась железная хватка. — Пожалуйста, дай мне вздохнуть!
Она оторвалась от моих губ и виновато пробормотала:
—О, прости мою чрезмерную пылкость, милый Вунтвор. Я так по тебе соскучилась!
Соскучилась? Но ведь я не отлучался дальше края поляны! С ума они все сошли.
— Отойди от этого невинного юноши, о непристойная женщина! — потребовал великолепный густой голос. — Ты не достойна целовать его башмаки!
— Что-о? — Эли встала и сверкнула глазами на единорога.
— Именно так, — вздохнул единорог и мечтательно добавил: — И что это за башмаки! Я уже не говорю о его ногах, руках, плечах, плохо подстриженных волосах и... — Животное обессилело от нежности. — И о его коленях! — Единорог застонал, и в его стоне звучали одновременно отчаяние и страсть. — Даже говорить не могу об этом! Сама мысль доводит меня до сумасшествия!
Но Эли как раз могла и хотела поговорить:
— Не достойна целовать башмаки? Да знаешь ли ты, что я — одна из самых популярных актрис Вушты?
— Именно поэтому, — сухо ответил единорог.
— Ха! — усмехнулась Эли. — Ну-ка взгляни на мои волосы. — Она взяла в руки свои белокурые косы. — На мои губы. — Она дотронулась до названной части тела. — Вот что нужно Вунтвору, а вовсе не раскормленная лошадка с уродливым наростом на носу!
— Раскормленная лошадка! — возопил единорог, роя копытом землю. — Уродливый нарост! — Пожалуй, я бы обиделся, если бы эти оскорбления не исходили от жалкой актерки!
— Да как ты смеешь! — возмутилась Эли.— Ты — толстый, глупый... — Она едва не набросилась на мифическое животное с кулаками.
Эти двое были целиком поглощены своими препирательствами. Обо мне они забыли. Я оставил их и пошел к остальным.
— Проклятие! — приветствовал меня Хендрик.— А может, и не проклятие, раз ты здесь! — К моему ужасу, рыцарь улыбался!
— Старина Вунтвор! — Снаркс сердечно пожал мне руку. — Должен тебе сказать, что ты самый симпатичный из всех неуклюжих, прыщавых и сутулых учеников волшебников, каких я когда- либо знал!
— Вунти! — уже звала Эли. — Не оставляй меня, любимый! Я не могу жить без тебя!
— Что вы все знаете о любви! — презрительно воскликнул единорог.
Не может быть! Внутри у меня все похолодело, как будто я проглотил снежок. Все они говорят о любви... Нет-нет! Страшно даже подумать! Неужели я опять ошибся в заклинании?
— Вунтвор! Теперь мы должны быть все время вместе. Не хочу выпускать тебя из своих объятий. — Эли снова бросилась ко мне.
— Ты не сможешь отрицать: твои колени и моя голова созданы друг для друга! — вскричал единорог и тоже кинулся ко мне.
— Да уж! — сказал я и обратился к более умеренным. — Ребята, не могли бы вы немного попридержать этих двоих? Мне нужно подумать.
— Проклятие! — улыбнулся Хендрик. — Для тебя — все, что угодно!
— Разумеется! — подхватил Снаркс и доверительно шепнул рыцарю: — Знаешь, мне и самому так хочется ущипнуть его за прыщавую щечку!
Итак, за меня Хендрик, Снаркс, Гакс с Браксом, и Хьюберт. Это хорошо. Эти пятеро защитят меня от любвеобильных Барышни и единорога. Я не сомневался, что все происходящее — результат заклинания. Но что же я упустил? Ведь я все делал в точности так, как написано в «Курсе», разве волшебных слов не успел произнести до того, как волосы мои сгорели. И позже я добавил еще прядь. Но ведь, заканчивая заклинание, я думал о Нори! По крайней мере, в течение одной секунды. Потом случилась эта стычка с гномами и внимание мое несколько рассеялось. Неужели? Снежок у меня внутри вырос в сугроб. Ведь я обернулся тогда, посреди заклинания, и окинул взглядом лагерь. Неужели волшебство распространилось на всех? Семь Других Гномов улыбались мне.
— В конце концов, Вунтвор не так уж плох, получше многих! — заметил Заносчивый.
— Вообще-то да! — согласился Грубый. — Он крутой!
— А меня что же вы не спросите? — обиделся Раздражительный.— Вунтвор, всегда к твоим услугам!
— Да уж! — произнес я. А что еще скажешь? Заклинание подействовало буквально на всех. Те, кто меня раньше не любил, сделались моими друзьями, а тех, которые и прежде были ко мне благосклонны, теперь придется отгонять с помощью Катберта. Но как же Нори? Я все это затеял ради нее. Какая насмешка судьбы! Неужели, растратив понапрасну волшебство, я потерял ее навсегда? Я оцепенел от этой мысли.
— Домовой приветствует вас! — раздалось где-то на уровне моей лодыжки.— Какое это счастье — помогать тебе! Прими искренние восхищения Домового!
— Истинная правда! — поддакнул Льстивый. — Вот она — Домовая Сила!
— Да уж, — выговорил я машинально. Мысли мои были далеко, с той, которую мне никогда больше не суждено увидеть!
— И Великая Домовая Сила готова служить тебе, достойнейшему из достойных!
— Могу ли я, недостойнейший из недостойных, внести уточнение? — заговорил Льстивый. — Этот молодой человек, как никто заслуживающий любви, остро нуждается в Домовой Магии!
— Увы, это так, — грустно подтвердил Башмачник. — Можем ли мы лишить его Домовой Магии только за то, что он слишком большой и слишком похож на человека? Будем всегда помнить: домовые щедро раздают свои дары! Льстивый радостно закивал:
—Домовая Сила! Тут объявился Снаркс:
— Докладываю: девушка и лошадь пока под контролем. Пока! Чем еще могу быть полезен?
— Ничем, — ответил за меня Льстивый. — Мы, домовые, обо всем позаботимся.
Снаркс сделался темно-зеленым и онемел от удивления.
— Вот как? — заинтересовался я, несмотря на то что был очень расстроен. — Мы, домовые?
— Что ж, может быть, я, недостойный, как говорится, считаю драконов до того, как они вылупились... Вернее сказать, я раньше был недостойным! К счастью, Башмачник наставил меня на путь истинный. — Льстивый улыбнулся Домовому. — Я познал великую правду домовых, и они готовы признать меня своим.
— Я уже присвоил ему звание Почетного Домового, — сообщил Башмачник. — Теперь его должен ратифицировать Совет Домовых.
— Я, конечно, немного великоват,— сказал Льстивый,— но Башмачник сказал, что для меня могут сделать исключение.
— Скоро повсюду будут домовые! — радостно застрекотал Башмачник.
— Проклятие,— прошептал Снаркс.
— И это — моя голубая мечта. С тех пор как я прибыл в Вушту, чтобы подготовить визит Его Домового Величества... — Брауни осекся и позеленел, почти как Снаркс. — Его Домовое Величество! — прошептал он, и ужас исказил его черты. — Совсем из головы вон! Я был так озабочен обучением Снаркса, что забыл... Его Домовое Величество прибудет в Вушту, и я должен его встретить...— Коротышка в сердцах ударил себя ладонью по лбу.— О, горе мне! Сломалась моя застежка! Порвались мои шнурки!
— Да уж, — посочувствовал я. — Как я мгновенно забыл о трех зловредных представителях Гильдии Учеников Вушты, стоило мне отвязаться от них, так и у Башмачника вылетело из головы прибытие Его Домового Величества. Высокий гость появится в Вуште — а его верный слуга болтается где-то в Восточных Королевствах!
— Возвращайся в Вушту! — благородно предложил Снаркс.
— Нет, мое место здесь, рядом с Вунтвором. Если Домовой отправился в поход, он не останавливается на полпути. — На физиономии Башмачника застыла маска страдания. — Никогда мне больше не шить башмаков!
Тут раздался рев дракона:
—Эли! Эли! Прости, Вунтвор, но не могу же я испепелить свою партнершу, а иначе ее не удержать!
Эли уже стояла передо мной. Она схватила меня за плечи и хрипло прошептала:
—Они хотели разлучить нас! Скорее можно разлучить солнце с небом. Или запретить траве расти на земле. — Она сжала меня в объятьях. — Или высушить океаны! О, я не нахожу слов, чтобы выразить свои чувства! — Вдруг лицо ее просветлело. — Я лучше спою!
—Может, не надо? — робко спросил Снаркс. Оставив реплику без внимания, Эли запела:
Ученик моей мечты!
Мне небесами послан ты!
—Все-таки не удержалась! — с досадой воскликнул Снаркс.
Гакс громко чихнул.
—О Вунти! — выкрикнула Эли вместо припева и тут же запела второй куплет:
Ученик моей мечты,
Райский сад для нас земля.
Только я и только ты,
Милый Вунти... Тра-ля-ля!
—Хуже не бывает! — простонал Снаркс, затыкая уши.
И тут на передний план вышел единорог. Он презрительно фыркнул на Эли и сказал:
—Ты думаешь завоевать расположение этого юноши своим пением? — Прекрасное создание высокомерно тряхнуло великолепной гривой. — Мы, мифические существа, тоже кое-что смыслим в поэзии. Единорог — сама поэзия! — Чудесное животное посмотрело на меня с глубокой нежностью и сладчайшим голосом произнесло:
О Вунтвор, ты не одинок —
Ты можешь мой погладить рог!
Единорог жизнеутверждающе тряхнул челкой и продолжил:
Ты никогда не будешь несчастливым —
Дотронься до моей чудесной гривы!
Единорог поднял голову, так, что рог его уперся мне под ребра:
Душа твоя жива,
Пока у тебя на коленях моя голова!
—Я был не прав. Хуже — бывает! — пробормотал Снаркс.
Эли разгневанно выпрямилась:
— Чего ты добиваешься, читая Вунти стихи? Только я способна дать ему то, что ему нужно!
— Все, что нужно Вунти, как ты его называешь, — это благородная рогатая голова на коленях!
— Ах вот оно что! Рогатая голова? Я тебе рог- то обломаю!
Опять нашла коса на камень. Я счел за лучшее тихонько отойти. Единственным выходом было на время затаиться. Я знал, что очень скоро эта парочка снова набросится на меня. С ними надо что-то делать, и волшебства, которым я располагал, явно не хватало. Пора призвать на помощь Эбенезума.
—Башмачник! Мне нужна твоя помощь! Подбежали Домовой и Льстивый.
— К вашим услугам, о славный вождь! — пропищал Домовой.
— Мне нужно увидеться с учителем. Сейчас же! Ты можешь это устроить?
Башмачник заколебался:
—Ты имеешь в виду связаться с Вуштой? А вдруг там Его Домовое Величество... — Домовой тяжело вздохнул, но справился с собой. — Нет, нет, ничего. Я готов. Домовая Сила справится!
Льстивый захлопал в ладоши. Снаркс попросил разрешения удалиться.
— Мы готовы, — решительно заявил Башмачник. — Льстивый мне поможет. Это будет его первый урок Домовой Магии.
— Вот как! — Я вовсе не был уверен в способностях гнома. Но препираться было некогда. Без совета учителя мне сейчас не справиться.
Повторяй за мной, — кивнул Башмачник Льстивому. — Сначала — правой, потом — левой... Я с тревогой наблюдал, как Башмачник дает инструкции Почетному Домовому. Эли тем временем таскала единорога за гриву, а тот своим рогом драл ее за волосы. Выглядело все это отвратительно. Я велел Башмачнику поторопиться.
— Для тебя — все, что угодно!
— Да здравствует Домовая Сила! — поддержал его Льстивый.
Две пары ног задвигались так быстро, что я уже не мог за ними уследить. Поднялась пыль. Мир исчез, отгороженный от нас коричневой стеной, на которой уже бледно проступал пейзаж Вушты.
— Учитель! — позвал я.
— Вунтвор? — отозвался мой учитель и тут же чихнул. — Одну секунду! — Я понял, что надо дать ему время укрыться в гигантском башмаке. Картина на пыльной стене приобрела более отчетливые очертания и цвет. Это был двор Колледжа Волшебства. Я мельком увидел рукав одежды Эбенезума — темно-синий, с вышитыми серебристыми полумесяцами и звездами. Это меня сразу успокоило, чем- то родным повеяло! Как все же хорошо, что мы решились вступить в контакт с учителем. Еще даже не заговорив с ним, я уже почувствовал себя лучше. Впервые за последнее время я подумал, что, возможно, все еще будет хорошо.
И тут земля содрогнулась. О нет, только не это! Неужели опять Голоадия? Но все ограничилось одним-единственным толчком. Правда, через некоторое время тряхнуло еще раз. Создавалось впечатление, что кто-то сделал огромный молот из тысячи деревьев и стучал им по земле. Нет, это не Голоадня! Но мне было ничего не видно и не слышно в коконе из коричневой пыли. Что бы это ни было, я надеялся, что оно подождет, пока я не поговорю с Эбенезумом.
Опять тряхнуло, и с такой силой, что мы, все трое, упали. Как только Башмачник и Льстивый перестали танцевать, пыль начала оседать и я смог различить неясные очертания окружающего мира. То, что я увидел, мне совсем не понравилось.
—Пряжки и шнурки! — воскликнул Башмачник. Он и Льстивый тоже увидели это и рты разинули. Пыль постепенно осела.
—Вунтвор! — услышал я голос учителя.
Но всё заклинание пошло насмарку. На месте того башмака, в котором в прошлый раз скрывался Эбенезум, стоял другой — раз в пять больше.
—Это Домовая Сила? — в ужасе спросил Льстивый.
Башмачник покачал головой:
—Нет, боюсь, тут нечто большее.
Я решил, что можно опять начать дышать. Значит, это не Домовая Сила? Тут я заметил, что башмак принадлежит ноге в длинной штанине, уходящей куда-то в небо. Раздался звук, похожий не то на обвал в горах, не то на «ох ты!», произнесенное очень громким голосом.
—Что, собственно, «ох ты»? — поинтересовался Раздражительный.
Я посмотрел вверх. Надо мною высилась фигура, и голова ее была где-то в облаках. Самое высокое существо, какое я когда-либо видел, виновато улыбалось и махало рукой.
—Кажется, я снес всю половину здешнего леса, — сконфуженно сказал великан.
— И когда ты перестанешь шаркать ногами! — отозвался Грубый. — Неужели Матушка Гусыня не может найти на тебя управу?
— Да ладно вам, ребята, — примирительно произнес великан. — Разве я виноват, что деревья делают такими маленькими и хлипкими?
— Что до деревьев, то их размеры меня вполне устраивают... — сказал Заносчивый.
— У вас еще их много осталось. Видите, как аккуратно я поставил правую ногу на поляну? — И великан оглянулся на свою левую ногу, которая попирала склон холма, еще недавно поросшего лесом. — Ух ты! Боюсь, что вы недосчитаетесь еще нескольких деревьев. И чего это деревья в лесу так тесно жмутся друг к другу?
— Ты зачем явился? — перешел к делу Грубый.— Разгромить тут все?
— Ничего подобного! — воскликнул великан. — У меня и в мыслях не было что-нибудь громить!
— Жаль, что твои мысли так далеко от твоих ног! — огрызнулся Грубый.
— Ладно вам! — загрохотал великан. — Я здесь по делу. Матушка Гусыня прослышала, что в ее владениях появились чужие. Мне поручено унести их.
— Чужие? — переспросил Болезненный и жалобно кашлянул.
— Чужих здесь нет! — громко заорал Шумный.
— Почтительнейше прошу прощения, — добавил Льстивый. — Но здесь нет никаких чужих. Нас просто навестили один наш близкий друг и его спутники.
— Да? Значит, нет чужих? — в замешательстве промычал великан. — Ну тогда я должен взять вашего близкого друга и его спутников.
— Нет! — выкрикнули хором все Семь Других Гномов и сгрудились вокруг меня. — Ты не можешь их забрать!
— А-а! Так вот он, их главный! Это упрощает дело: его допросят первым.
— Ни за что! — храбро выкрикнул Хьюберт. — Клянусь, Вунтвор не пожалеет, что взял меня с собой! На, получи, великан!
Дракон приосанился, набрал побольше воздуха и дохнул пламенем прямо великану в коленку.
—Как приятно! — зажмурился великан, бережно поднял Хьюберта и отсадил его подальше. — Потом, когда будет время, погреешь мне больное плечо!
Великан уже тянулся ко мне. Пальцы у него были толщиной с деревья, которые он только что сокрушил. Что делать? Я вспомнил было о Катберте, но ведь даже если бы удалось убедить меч покинуть ножны, великан почувствовал бы всего-навсего булавочный укол. Он был такой огромный! Мне приходилось встречать великанов, но этот верзила из Восточных Королевств в три раза превосходил по размерам наших скромных западных великанов. Кроме того, разговаривать и вникать в наши обстоятельства он явно не собирался. Что мне было делать? Я испугался и побежал. Но великан загородил мне путь своей огромной ладонью, повалив еще несколько деревьев.
—Вот видишь, — укоризненно произнес он, беря меня в руку, — что получается, когда от меня пытаются убежать!
Я был бессилен. Оставалось только крепко держать меч и мешок, стараясь не упустить их. Великан взял меня двумя пальцами одной руки и аккуратно поставил на ладонь другой.
— Удобно? — осведомился он.
— Но не можешь же ты... — слабо протестовал Льстивый.
— Мне очень жаль, но таков приказ Матушки Гусыни. — Великан оглядел всех собравшихся на поляне. — Кто-нибудь будет оспаривать его?
Гномы с жалостью смотрели на меня и молчали.
—Ну и хорошо! Тогда мы пошли.
Он сделал пару шагов, и поляна пропала из виду. Итак, меня захватил в плен великан из Восточных Королевств, куда-то несет, и кто его знает, какая участь меня ожидает. Насколько я понял этого дылду, он собирается доставить меня к Матушке Гусыне, то есть туда, куда я сам хотел попасть. Конечно, невольно вспоминались страшные истории о печах великанов. Но Эбенезум велел не доверять слухам. Может быть, положение мое не так ужасно, как кажется.
— Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, — обратился я к великану. — Правда ли, что Матушка Гусыня запекает чужестранцев в булки?
— А-а, вот ты о чем! — Великан деликатно кашлянул в ладонь. — Позволь мне ответить вопросом на вопрос. Ты что предпочитаешь: пшеничную булку или ржаной хлеб?