84638.fb2
— Возможно, — заносчиво произнес Вараган. — Однако люди, которые вас обнаружили, всего лишь разведчики и задача у них была намного скромнее: доставить сюда выкуп за Атауальпу. Конечно, само по себе это событие тоже может вызвать нежелательные последствия. — Он рассмеялся. — Зато поможет сохранить эти бесценные произведения искусства. Вы же довольствовались тем, что делали голограммы для людей будущего.
— Для всего человечества, — машинально произнес Тамберли.
— Ну, скажем, для тех, кому разрешено наслаждаться плодами темпоральных путешествий под бдительным оком Патруля.
— Доставить сокровища сюда? — удивился Тамберли. — В семнадцатый век?
— Временно. Мы разбили здесь лагерь, потому что это удобная база. — Вараган нахмурился. — В нашем времени Патруль повсюду сует свой нос. Надменные свиньи! — выкрикнул он внезапно, но тут же успокоился: — В таком изолированном месте, как Мачу-Пикчу, никакие вмешательства в ход истории нас не затронут. Например, такое пустячное происшествие, как непостижимое исчезновение выкупа за Атауальпу однажды ночью. Но вас, Тамберли, ваши коллеги будут разыскивать повсюду. Они детально проверят каждый подозрительный факт. Получив от вас необходимую информацию, мы сможем предупредить любые действия с их стороны.
Меня это должно было потрясти до глубины души. «Они совершенно не думают о последствиях… Ведь петли на мировых линиях могут вызвать темпоральные вихри, которые уничтожат все будущее… Нет, это не просто безрассудство. Они намеренно этого добиваются. Но я не ощущаю ужаса. Шлем, надетый на голову, подавляет нормальные человеческие чувства».
Вараган подался вперед.
— Поэтому давайте разберемся в вашей личной истории, — сказал он. — Что вы считаете своим домом? Какая у вас семья? Кто ваши друзья, знакомые?
Вопросы быстро обрели необыкновенную остроту. Тамберли отрешенно слушал и наблюдал, а их изобретательный автор вытягивал из него тем временем одну подробность за другой. Заинтересовавшись чем-нибудь, Вараган не успокаивался, пока не узнавал все до последней мелочи. Вторая жена Тамберли, должно быть, находится в безопасности. Она тоже служит в Патруле. Его первая жена вторично вышла замуж и перестала для него существовать. Но, боже мой, родной брат Билл и его супруга… Будто со стороны он слышал собственное признание в том, что племянница для него — словно родная дочь…
Внезапно свет в дверном проеме померк. В помещение ворвался Луис Кастелар. Он остервенело размахивал шпагой. Сраженный охранник сложился пополам, упал и задергался в судорогах. Из его горла хлынула алая струя крови.
Рейор уронила ящик с управлением кирадексом и схватилась за кинжал на поясе. Кастелар бросился к ней. Левой рукой он двинул женщину в подбородок. Она зашаталась, затем осела на пол, глядя на него широко раскрытыми глазами, словно парализованная. Меч испанца не останавливался ни на секунду. Вскочил на ноги Вараган. Непостижимо верткий, он уклонился от удара, который рассек бы его пополам, но комната была слишком узка для того, чтобы проскользнуть мимо Кастелара. Испанец нанес удар. Вараган схватился за живот. Сквозь пальцы начала сочиться кровь, он привалился к стене и закричал.
Кастелар, не теряя времени, прикончил его. Затем сорвал шлем с головы Тамберли. Кирадекс со стуком упал на пол. Американцу почудилось, что в это мгновение взошло солнце.
— Бежим! — выдохнул Кастелар. — За стеной стоит эта дьявольская лошадь…
Тамберли с трудом выбрался из кресла. Ноги едва держали его. Кастелар помогал ему свободной рукой. Спотыкаясь, они выбрались наружу.
Темпороллер ждал их. Тамберли взгромоздился на переднее сиденье, Кастелар вскочил сзади. В воротах показался человек в черном одеянии. Он крикнул что-то и схватился за оружие.
Тамберли хлопнул рукой по пульту управления.
Город Мачу-Пикчу пропал из виду. В ушах засвистел рассекаемый воздух. В нескольких сотнях футов внизу лежала долина реки, поросшая сочной травой и кустарником. Вдали сверкала гладь океана.
Темпороллер начал падать. Ветер нестерпимо хлестал в лицо. Пальцы Тамберли искали управление антигравитатором. Двигатель снова заработал, падение прекратилось. Плавно и бесшумно машина приземлилась.
Тамберли начала бить дрожь. Темные круги поплыли у него перед глазами. Приступ кончился. Придя в себя, американец понял, что рядом стоит Кастелар, и почувствовал у своего горла острие шпаги.
— Слезай с этой штуки, — приказал испанец. — Спокойно. Руки вверх. Никакой ты не святой отец. Скорее всего, ты колдун, и тебя нужно спалить на костре. Сейчас мы все это выясним.
Сквозь желтоватый густой туман двухколесный кеб доставил Мэнса Эверарда из здания компании «Дэлхаус энд Робертс» — лондонской штаб-квартиры Патруля Времени в данном пространственно-временном интервале — в дом на Йорк-Плейс. Он поднялся по парадной лестнице и потянул ручку дверного звонка. Служанка провела гостя в переднюю, отделанную деревянными панелями. Эверард протянул ей визитную карточку. Через минуту служанка вернулась и сказала, что миссис Тамберли будет рада его принять. Он оставил пальто и шляпу на вешалке и последовал за ней. В доме стоял пронизывающий холод — отопление с ним не справлялось, и Эверард порадовался, что одет основательно, как и подобает джентльмену викторианской эпохи. Прежде он находил этот наряд чертовски неудобным. Во всех других отношениях эпоха была прекрасная — при условии, конечно, что у вас водились деньги, вы были обладателем отменного здоровья и могли сойти за англосакса и протестанта.
Гостиная оказалась уютной: газовое освещение, множество книг и умеренное количество безделушек. Уголь в камине горел ровным пламенем. Хелен Тамберли — невысокая рыжеватая блондинка — стояла возле огня, где ей, вероятно, было удобнее принимать гостя. Длинное платье подчеркивало ее великолепную фигуру, которой, без сомнения, завидовали многие. Ее безупречный английский звучал, словно музыка. Правда, голос слегка дрожал.
— Как поживаете, мистер Эверард? Садитесь, пожалуйста. Не хотите ли чаю?
— Нет, спасибо, мэм, только если вы сами будете пить. — Эверард и не пытался скрыть свой американский акцент. — Скоро сюда прибудет еще один человек. Может быть, попьем чай после беседы с ним?
— Конечно. — Кивком головы она отпустила горничную, которая вышла, оставив дверь открытой. Хелен Тамберли прикрыла ее и, слегка улыбнувшись, сказала: — Надеюсь, все это не слишком шокирует Дженкинс.
— Мне кажется, она уже привыкла здесь к некоторым странностям, — ответил Эверард, стараясь подражать сдержанному тону хозяйки. — Мы стараемся не быть слишком outre[2], а с некоторой эксцентричностью люди способны смириться. Если бы мы здесь играли роль аристократов, а не обычных зажиточных буржуа, то могли бы позволить себе гораздо больше. Но в таком случае нам пришлось бы чаще появляться в обществе.
Хозяйка сделала несколько шагов по ковру и остановилась перед Эверардом, стиснув руки в кулачки.
— Но хватит об этом! — быстро произнесла она. — Вы ведь из Патруля. Агент-оперативник, так? Что-нибудь со Стивеном? Не скрывайте от меня…
Не опасаясь чужих ушей, Эверард продолжал говорить на английском, который наверняка казался хозяйке более благозвучным, чем темпоральный.
— Да. Но пока мы и сами не во всем разобрались. Он… пропал. Не вернулся. Вы, конечно, помните, он должен был объявиться в Лиме, в конце 1535 года, спустя несколько месяцев после того, как Писарро основал этот город. У нас там аванпост. Путем осторожных расспросов удалось выяснить, что два года назад монах Эстебан Танакуил исчез при загадочных обстоятельствах в Кахамарке. Обратите внимание: исчез, а не погиб в результате несчастного случая, нападения или чего-либо в этом роде.
Он помрачнел и едва слышно добавил:
— Вот как все просто.
— Но тогда он… жив?!
— Мы надеемся. Не могу ничего обещать, но Патруль постарается сделать все возможное, чтобы, черт побери… Ох, извините!
Она через силу улыбнулась.
— Ничего страшного. Ведь вы из времени Стивена, а там не стесняются в выражениях, верно?
— Да, мы оба родились и выросли в Соединенных Штатах середины двадцатого столетия. Вот почему меня и попросили заняться этим расследованием. У нас с вашим мужем много общего, и это может навести меня на какие-то конструктивные идеи.
— Значит, вас попросили… — прошептала она. — Никто не может приказывать агентам-оперативникам, никто, кроме данеллиан.
— Это не совсем так, — извиняющимся тоном произнес Эверард. Иногда его тяготил собственный статус: агенты-оперативники работали не в каком-либо одном пространственно-временном интервале, а во всех странах и эпохах и, в случае необходимости, могли действовать по собственному усмотрению. По натуре он был скромным человеком и не любил никакой показухи.
— Я рада, что вы так думаете, — сказала женщина, едва сдерживая слезы. — Садитесь, пожалуйста. Курите, если желаете. Может, все-таки принести чаю с печеньем? Или немного бренди?
— Может быть, позже, спасибо. Пожалуй, я закурю.
Он подождал, пока она усаживалась возле камина, затем устроился напротив, в кресле, которое, очевидно, принадлежало Стиву Тамберли. На ковре между ними плясали голубые отблески пламени.
— В прошлом у меня было несколько похожих случаев — в моем личном прошлом, — осторожно начал Эверард. — Всегда приходилось начинать со сбора возможно более полных данных об интересующей тебя личности. Значит, нужно расспрашивать родных и близких. Поэтому я и пришел немного раньше, чтобы познакомиться с вами. Вскоре прибудет агент, который вел расследование на месте, и расскажет, что ему удалось установить. Вы не будете возражать?
— Конечно нет. — Она глубоко вздохнула. — Только объясните мне кое-что, пожалуйста. Я всегда в этом путаюсь, даже когда думаю на темпоральном. Мой отец преподавал физику в Кембридже, и благодаря ему я крепко усвоила, что причина всегда предшествует следствию. Стивен… каким-то образом попал в беду в Перу шестнадцатого века. Патруль или сможет его спасти, или… не сможет. Однако, независимо от результата, Патруль… будет знать об этом все. Донесение войдет в хроники. Разве вы не можете ознакомиться с ним? Либо… либо совершить скачок в будущее и спросить там у самого себя? Почему мы должны проходить через это?
Чему бы ни учил ее отец, подобный вопрос можно было объяснить лишь сильным потрясением. Ведь она прошла подготовку в Академии Патруля, находящейся в олигоценовом периоде, то есть задолго до того, как появилось на свет основавшее ее человечество. Но Эверард и не думал осуждать миссис Тамберли. Наоборот, следовало похвалить ее за выдержку, с которой она держалась. Ведь в своей работе она никогда не сталкивалась с парадоксами и опасностями изменчивого времени. Тамберли тоже не встречался с ними на практике: он был обычным, принявшим чужой облик наблюдателем — пока кто-то его не обнаружил.
— Вам же известно, что это запрещено, — мягко возразил Эверард. — Любая петля на мировой линии может легко превратиться в темпоральный вихрь. В лучшем случае это кончится тем, что наша попытка будет начисто вычеркнута из истории. К тому же она окажется бесполезной: во всех этих отчетах и донесениях будет рассказываться о том, чего никогда не было. Попытайтесь себе представить, как то, что мы считаем предвидением, скажется на наших действиях. Нет, мы должны проделать свою работу от начала и до конца, как можно строже соблюдая причинные связи, — только тогда наши успехи или неудачи станут реальными.
«Потому что понятие реальности условно. Она как рябь на поверхности моря. Стоит волнам (волнам вероятности фундаментального квантового хаоса) изменить свой ритм, как эта рябь и хороводы пузырей тут же исчезнут, превратившись в нечто иное. Физики получили об этом некоторое представление еще в двадцатом столетии. Но до начала темпоральных путешествий никто не сталкивался с явлением на практике. Отправляясь в прошлое, вы превращаете его в свое настоящее. У вас та же свобода воли, что и всегда, и свое поведение вы ничем особенно не ограничиваете. Значит, вы неизбежно влияете на то, что происходит вокруг. Последствия обычно бывают незначительными. Пространственно-временной континуум подобен сети из тугих резиновых лент, которая восстанавливает свою конфигурацию после прекращения действия возмущающей силы. В самом деле, обычно вы являетесь частью этого прошлого. Человек, который путешествовал с Писарро под именем брата Танакуила, существовал реально. «Теперь» это правда, а то обстоятельство, что он родился много позже шестнадцатого века, не играет особой роли. Незначительные анахронизмы вполне допустимы: даже если они и привлекут чье-то внимание, вскоре о них все равно забудут. А вызовут подобные действия небольшие остаточные осцилляции реальности или нет — представляет лишь чисто теоретический интерес.
Но бывают и другие ситуации. Что если какой-нибудь сумасшедший отправится в пятый век и снабдит пулеметами предводителя гуннов Аттилу? Подобные действия столь очевидны, что предотвратить их не составляет никакого труда. Но не все так просто… Большевики в 1917 году, например, едва не упустили время. Только энергия и гений Ленина позволили им победить. Что если вы отправитесь в девятнадцатый век и незаметно, никому не причиняя вреда, расстроите брак родителей Ленина? Во что бы ни превратилась в дальнейшем Российская империя, Советским Союзом она наверняка не станет и последствия этого изменения распространятся на всю дальнейшую историю. На вас они не скажутся, но, вернувшись в будущее, вы найдете совершенно иной мир — мир, в котором вы сами, возможно, так и не родились. Вы будете существовать, но как следствие без причины, как порождение той анархии, которая лежала в основе новой реальности.
Когда была построена первая машина времени, появились данеллиане — сверхлюди из далекого будущего. Они-то и ввели правила темпорального движения, а для того, чтобы обеспечить их выполнение, основали Патруль. Подобно любой другой полиции, мы главным образом помогаем тем, на чьей стороне закон. При возможности оказываем им помощь в различных затруднительных ситуациях, иногда на свой страх и риск облегчаем участь жертв истории. Но главная задача у нас одна: защищать и сохранять саму эту историю, которая, в конечном итоге, приведет к появлению славных данеллиан».