Судя по следам, люди прошли здесь несколько дней назад. Было видно, что они стремятся идти на запад. Но по дикой стране трудно идти по прямой, вот и им приходилось то и дело уклоняться в сторону.
Утром четвертого дня я поднялся повыше в горы и сразу почувствовал запах дыма. Я понял, что это именно те, кого я ищу, потому что ни разведчики, ни военный отряд не разложили бы здесь дымного костра.
Долина здесь была чуть пошире, и по середине ее текла река. На берегу горел костер, и я увидел женщину, подкладывающую в него хворост. Потом из-за кустов вышла вторая женщина, и я увидел ее в полный рост.
Прежде всего я заметил на ней блеснувшую кольчугу. Она была с непокрытой головой, и волосы, стянутые сзади в тяжелый пучок, были такого знакомого мне темного медного цвета. Я и сам еле мог поверить в свою удачу. Это была Джойсан. Хотя на таком расстоянии я не мог разглядеть лица, но мог поклясться, что это была она.
Я хотел как можно скорее встретиться с ней и очень обрадовался, когда она отошла от костра и задумчиво побрела по берегу реки. Мне нужна была встреча наедине, чтобы выполнить то, что я задумал.
Я твердо решил для себя, что если она взглянет на мои ноги с испугом или отвращением, тогда я просто не назову себя и она никогда не узнает, что была моей нареченной невестой. Но выяснить все это надо было немедленно, пока она одна. Я стал спускаться с горы, чтобы выйти ей навстречу, и при этом старался укрыться, как в самой опасной разведке.
Нам очень повезло. На третий день нашего тяжелого пути мы поймали трех отбившихся лошадей и теперь могли везти на них тех, у кого больше не было сил.
Я решила, что в этом походе все будут равны, какое бы положение они не занимали раньше. Мы поровну делили и заботы, и лишения, и наши скудные припасы. Ингильда была этим очень недовольна, но мне на это было наплевать, я была рада, что хоть леди Ислауга не предъявляла никаких претензий. После той вспышки горя и ярости она, казалось, полностью ушла в свои мысли я ни на что не обращала внимания.
Мы сразу поняли, что дорога в Норсдейл будет очень нелегкой. По всей стране бродили вражеские отряды, и нам то и дело приходилось сворачивать в сторону и прятаться.
Слава богу, нам не приходилось думать о крыше над головой. Было лето, и, как у нас говорят, в эту пору каждый кустик ночевать пустит. Так что главной нашей заботой оставалась еда. Припасов у нас почти не было, а трава, коренья и ягоды только заглушали голод, а сил почти не прибавляли. Кроме того, на сбор этой зелени уходило слишком много времени. Так и получалось, что каждый день мы шли все медленнее и медленнее. Хорошо еще, что Инофар, бывший пастух, знал все съедобные растения и помогал нам, как только мог.
Стрел у нас было очень мало, и мне пришлось запретить стрелять, если не уверен, что наверняка попадешь. Одноглазый Рудо оказался прекрасным мастером пращи. Он всегда держал ее под рукой и изредка добывал к нашему скудному столу кролика или птицу. Но что такое эта мелочь на дюжину изголодавшихся человек?
Было еще одно обстоятельство, не дававшее нам двигаться быстро. Мартина, недавно вышедшая замуж, была на последнем месяце беременности. Я понимала, что нам придется остановиться хоть на несколько дней, а значит, надо найти такое место, где можно было бы и укрыться и собрать достаточно еды. Правда, очень трудно надеяться на это в такой пустынной и дикой местности. На пятый день нашего похода Рудо и Тимон, ездившие в разведку, вернулись очень довольные. Они нигде не встретили ни малейших признаков присутствия врагов. Похоже, что, несмотря ни на что, мы сумели от них оторваться, и у меня появилась слабая надежда, что нам, может быть, все-таки удастся спастись. Кроме этого, разведчики доложили, что нашли прекрасное место для остановки на отдых. И как раз вовремя, подумала я, наблюдая, как все озабоченней и мрачней становится Нальда, помогавшая Мартине.
Рудо объяснил, что если повернуть к югу и немного пройти вперед, мы попадем в долину, где протекает река и много фруктовых деревьев и ягод. Место достаточно укромное и, главное, никому, похоже, не известное.
— Поедем туда, леди Джойсан, — вмешалась в разговор Нальда. — Я боюсь, что срок Мартины уже близок и еще дня пути она просто не выдержит.
Сама Мартина молчала, прижимая руки к животу.
И мы отправились в долину.
Как говорил Рудо, место было прекрасное. Мужчины тут же нарубили веток и начали плести шалаши. Как только первый был готов, Нальда устроила там Мартину. Она не ошиблась в своих расчетах, и еще до восхода луны в нашем отряде прибавился еще один человек. Мальчика назвали Альвином в честь погибшего отца. Сразу стало понятно, что тронемся в путь мы не скоро, надо дать окрепнуть и младенцу, и ослабевшей от родов Мартине.
А на следующее утро мне впервые пришлось серьезно столкнуться с Ингильдой. Я понимала, что единственный шанс для нас — это собирать и запасать всю еду, какую мы сможем найти. В крепости я научилась запасать пищу на всю зиму, но здесь у меня не было под рукой ничего, даже соли, так что приходилось что-то придумывать на ходу. Я была старшей в этом отряде, и на меня надеялись люди. Хочешь не хочешь, приходилось скрывать свою неуверенность и сомнения и спокойно отдавать распоряжения.
Никто не жаловался на лишнюю работу. Все, даже маленькие дети, собирали еду. Люди понимали, что от этого будет зависеть наша жизнь, и поэтому я просто взбесилась, узнав, что Ингильда удобно устроилась е своем шалаше и наотрез отказывается заниматься сбором пищи.
Я немедленно отправилась к ней, держа в руках плетеную корзину, так как уже приготовилась идти за ягодами. Я чувствовала, что объяснять и уговаривать здесь бесполезно, и сразу заговорила резко, как с ленивой батрачкой. Я была очень зла, так что все вышло вполне естественно.
— Вставай, девушка. Ты отправишься с Нальдой и будешь во всем ее слушаться.
Она вытаращила на меня глаза.
— Ты сама должна заботиться о нас, Джойсан, и если тебе не стыдно возиться ь грязи, как крестьянке, то это твое дело, а я не могу уронить достоинство своего рода…
— Тогда живи, как хочешь! — крикнула я ей. — Ты можешь сидеть здесь сколько хочешь, но не рассчитывай, что кто-нибудь будет кормить тебя. И не думай, что я тебе что-то должна.
Я бросила ей корзину, но она не притронулась к ней. Я резко повернулась и вышла на волю, поклявшись, что сдержу это слово, чего бы мне это не стоило. Эта молодая и здоровая девка вполне может позаботиться о себе сама, а мне более чем достаточно возни с леди Ислаугой. Вот она меня по-настоящему беспокоила.
После известия о смерти Торосса она полностью замкнулась в себе и не обращала внимания на окружающее. Как и к леди Мет, старость к ней пришла в один день, и хоть лет ей было не так уж много, она как-то сразу превратилась в дряхлую старуху.
С трудом мы поднимали ее с постели и заставляли хоть немного поесть. Она постоянно шептала что-то себе под нос, но как я ни вслушивалась, понять ничего не могла. Похоже, она разговаривала с кем-то, кого видела только она.
Я очень надеялась, что это все-таки пройдет, только бы скорее добраться до монастыря. Там сестры умеют лечить душевные раны и смогут, я думаю, вернуть ее в реальный мир. Но с такой скоростью нам в Норсдейл не добраться.
Ингильда же была молода и здорова, и я не могла допустить, чтобы она отказывалась от общих работ. Чем скорее она сама поймет, что от этого зависит и ее жизнь, тем лучше. Но все равно у меня было тяжело на душе, когда я в это утро отправилась на поиски пищи. На всякий случай я взяла лук и три стрелы. В Иткрипте дядя научил меня очень неплохо стрелять, но я хорошо понимала, что одно дело — стрелять по мишени, и совсем другое дело — в живого зверя, так что я не хотела зря тратить драгоценные стрелы и решила попробовать наловить рыбы.
Я сумела отделить несколько колец от своей кольчуги, слегка разогнула их, и у меня получились сносные крючки. Из рубахи я надергала ниток и сплела тонкую леску. Конечно, у меня получилась очень примитивная снасть, но на лучшее рассчитывать не приходилось, да я уже стала привыкать довольствоваться тем, что есть. Сегодня женщины пошли по ягоды, мужчины — ловить кроликов, и вот я решила, что совсем не лишне добавить к этому немного рыбы. Большого труда стоило мне решиться насадить на крючок живую муху. До сих пор мне не приходилось убивать ни одно живое существо, но другого выхода у меня не было.
Я нашла удобное место, где в реку вдавалась каменистая затененная коса. Было жарко, и я сняла камзол с кольчугой и осталась в одной рубахе, мельком подумав, что попозже надо будет выстирать рубаху и помыться самой. Очень хотелось смыть с себя грязь и пот долгого пути, горечь потерь и душевную тяжесть.
Грифон, как всегда, висел у меня на груди, но сейчас казался обычным украшением. Теперь трудно было поверить, что в ту ночь, когда мы бежали с Тороссом, он сиял и горел, проявляя какую-то даже сверхъестественную силу. В который раз разглядывала я эту великолепную драгоценность. Интересно, где и кто его создал? Может, привезли его из-за моря и сделан он где-то у сулкаров? Или… или, может быть, это создание Древних?
Талисман. Это стоит обдумать. Если это как-то связано с Древними, так, может, мы с Тороссом и не случайно попали в то святилище, а нас туда привел грифон? Это место явно было создано Древними, значит, и эта безделушка…
Все это было очень интересно, но мне сейчас приходилось думать не о тайнах Дневних, а о хлебе насущном. Я опомнилась и быстро закинула в воду свою самодельную снасть.
Дважды у меня клевало, но рыба срывалась. Наконец я решила собрать все свое терпение, которого у меня всю жизнь не хватало, и во что бы то ни стало вытащить рыбу. И при следующей поклевке я тащила так тихонько и осторожно, как только могла. Так мне удалось вытащить двух рыбешек, только очень уж маленьких. Похоже, место я выбрала не слишком удачно. Я снова вышла на берег и отыскала тихий тенистый омут. Здесь мне повезло немного больше.
Солнце перевалило за полдень, и я решила сбегать в лагерь. Там все было в порядке, но ни сборщики, ни охотники еще не вернулись. Я наскоро прожевала горсть ягод и снова пошла к реке, надеясь на удачу. И удача улыбнулась мне.
Не успела я выйти к берегу, как вдруг в кустах услышала низкое рычание. В ответ на него раздались не очень понятные мне звуки, но тоже явно угрожающие. Я отбросила корзину, приготовила лук и стрелы и осторожно выглянула из кустов.
Посреди небольшой поляны на туше только что зарезанной коровы сидел снежный барс. Он плотно приложил уши, грозно оскалился и глухо, утробно рычал, а перед ним стоял огромный дикий кабан-секач.
Оба животных были сильны и очень опасны и обычно не трогали друг друга. Но кабана, видимо, что-то очень разозлило, и он, ослепленный яростью, решился напасть на барса, защищающего свою добычу. Барсу же вовсе не хотелось драться с яростным врагом, и он пока просто пытался отпугнуть его.
Кабан ковырнул клыками землю и пронзительно завизжал. Он был много тяжелее барса, могучий старик с тяжелым загривком и длинными клыками. Барс взвыл и прыгнул, но не на кабана, а назад. Кабан же продолжал наступать, и барс, не принимая боя, припустил вверх по склону горы. В одну секунду он оказался вне досягаемости, но и оттуда продолжал шипеть и рычать на своего огромного победителя. Кабан наклонил морду к земле и, казалось, с интересом слушал, как бессильно ругается эта большая кошка.
Не задумываясь, я двинулась вперед. Я знала, как опасен раненый кабан и как мало шансов у меня убить его с первого выстрела, но просто не могла равнодушно смотреть на эту гору мяса. К счастью, кабан был слишком занят, чтобы увидеть меня, и я смогла подобраться на расстояние выстрела и выбрать удобную позицию.
Я выстрелила и тут же бросилась без оглядки под защиту кустов. Мне вдогонку донесся дикий рев, но я так и не рискнула остановиться или оглянуться. Если я только задела его стрелой, эта клыкастая смерть непременно бросится за мной в погоню. И я бежала. На полдороге к лагерю я наткнулась на Рудо и Инофара и все им рассказала.
— Если кабан не догнал тебя, леди, — сказал Инофар, — значит, он мертв, иначе его бы ничто не остановило. Это настоящие злобные дьяволы. Видимо, тебе повезло и выстрел оказался смертельным.
— Ты очень рисковала, леди, — добавил Рудо, — и вдобавок, глупо рисковала. Что стало бы с нашим отрядом, если бы ты так жестоко погибла?
Пришлось объяснить, что заставило меня стрелять. Он, конечно, прав, и рисковала я глупо, но кто бы из нас, вечно полуголодных, смог устоять перед таким искушением?
Мы вместе двинулись назад, тщательно осматривая на пути все, на случай, если эта тварь решила устроить засаду. Мы даже не пошли на эту поляну прямо, а поднялись немного в гору и сверху все осмотрели. Только тогда рискнули выйти на поляну. Там так и осталась лежать зарезанная барсом корова, а рядом на вспаханной клыками и копытами земле валялся мертвый кабан. Моя стрела прошла ему меж лопаток и вонзилась в сердце.
Все были поражены таким метким выстрелом, который редко удавался самым опытным охотникам. Кое-кто решил приписать эту удачу сверхъестественным силам, и даже пошел слух, что леди Мет передала мне свои знания и у меня тоже есть часть ее силы. Об этом вслух не говорилось, но я видела, как изменилось их отношение ко мне и с какой готовностью принимались теперь все мои распоряжения.
Только Ингильда раздражала меня, как заноза в пальце. Но я решила выполнить свое обещание, и когда вечером все собрались на ужин и зажаренное на костре мясо притягивало глаза, я встала и произнесла речь.
Я напомнила, как еще в начале похода мы решили делить все поровну, поэтому тот, кто не берет свою долю работы, не имеет права и на свою долю пищи. Конечно, это не касается больных, детей и стариков. А вот молодые и здоровые бездельники пусть посидят голодными или обеспечивают себя сами. Сегодня все работали хорошо и старательно, кроме Ингильды, значит, и мясо есть будут все, кроме нее.