Именно потому, что она не пыталась ничего скрыть от меня, я почувствовала себя спокойнее.
Между тем, леди Мет добавила:
— Мне кажется, стоит порадоваться, что у тебя будет молодой муж. Хвастунья Ингильда выходит замуж за вдовца, который по возрасту ей в отцы годится. Вряд ли он будет нянчиться с ней так, как она привыкла. Ей быстро придется оставить свои капризы и лень, и, я думаю, она еще не раз вспомнит родительский дом. А твой жених — человек умный и интересный. Он хороший воин и знает все, что должен уметь лорд. Но его, в отличие от большинства мужчин, не занимают поединки и пирушки. Он, как и ты, очень интересуется Древними и по крупицам собирает знания о них. Да, таким мужем можно гордиться! Ты умная девушка, Джойсан, и должна понять, что этой дурочкой руководила прежде всего зависть. Если ты потребуешь, я могу поклясться Огнем (а ты знаешь, что для меня это значит), что никогда бы не допустила твоей свадьбы с чудовищем.
Я достаточно знала леди Мет, чтобы полностью ей поверить, но окончательно успокоиться я так и не смогла, и все чаще и чаще задумывалась о том, какой же он, мой нареченный?
Я не могла понять, как может мать отказаться от своего ребенка. Если только страх перед Древними помутил ее разум? Многие места Древних еще хранят темную магию. Может, страх и боль родов так ослабили ее душу, что ее зачаровало древнее колдовство?
Мы еще оставались некоторое время в городе, но ни тетя, ни кузина больше к нам не подходили. Мне кажется, леди Мет высказала им все, что думает по поводу бестактной, злобной болтовни. И я только радовалась, что избавлена от ее жирной физиономии, ее поджатых губ и ехидных взглядов.
Большинство наших горцев боялись Пустыни. Постоянно жили там только преступники, которые считали ее своей родиной, да еще там бродили дикие охотники. Время от времени они появлялись в долинах, принося шкуры невиданных зверей и золото, но не самородки, а обломки каких-то изделий Древних. А еще приносили необыкновенный металл. Из него получались очень прочные кольчуги и крепкие мечи и кинжалы, которые не поддавались ржавчине. Правда, иногда попадались куски, взрывавшиеся при обработке. И каждый раз, покупая этот металл, кузнецы молились, чтобы в кузницу не попал заколдованный кусок.
Место, где охотники находили этот металл, тщательно скрывалось. Ривал был уверен, что его раскапывали в древних развалинах. Возможно, какое-то здание Древних взорвалось, и металл сам спекся в бесформенные куски. Ривал попробовал выяснить это у заходившего к нам дважды в год торговца Хагона, но так ничего и не добился.
Так что дело было не только в таинственной дороге. Пустыня скрывала немало и других тайн, и все они требовали разгадки. А я ни о чем другом и не мечтал.
Мы пришли к началу дороги в середине утра и долго стояли, не решаясь ступить на ее ровные, припорошенные песком плиты. Это была первая загадка дороги — она кончалась внезапно, как обрубленная, в месте, где не было ни жилья, ни строений. Зачем и для чего она была построена? Видимо, само мышление Древних очень отличалось от нашего — ведь ни одному человеку не придет в голову прокладывать дорогу к пустому месту.
— Сколько лет прошло с тех пор, как по ней ходили люди? — спросил я.
Ривал пожал плечами.
— Кто знает? Но я думаю, что по ней вряд ли ходили именно люди. А если дорога кончается так загадочно, тем интереснее посмотреть, как она начинается.
Мы ехали на неприхотливых, привычных к пустыне пони. В больших запасах воды и пищи они не нуждались, так что все наше снаряжение без труда несла одна лошадь. Мы были одеты как торговцы металлом, и любой наблюдатель принял бы нас за обычных жителей пустыни. Приходилось быть постоянно настороже, так как в этой негостеприимной стране можно на каждом шагу ожидать ловушек и опасностей.
Пустыня эта не была настоящей пустыней, скорее, походила на степь с редкой, выгоревшей на солнце травой. Кое-где встречались рощи толстых, жмущихся друг к другу деревьев. И часто попадались высокие камни, торчащие из земли, как обелиски. Некоторые из этих камней сохранили следы обработки, но время и непогода стерли почти все знаки. Кое-где попадались остатки стен, одна — две колонны. Видимо, Пустыня когда-то была обитаема, но как же давно это было!
К сожалению, у нас не было времени по-настоящему обследовать эти развалины, и мы проехали мимо. На равнине сегодня не было ветра и царила абсолютная тишина. Стук копыт наших лошадей по плитам дороги, казалось, гремел на всю пустыню, и очень скоро мне стало казаться, что я ощущаю чужой взгляд. Я начал беспокойно оглядываться, уверенный, что за нами следят, но не мог понять — кто?
Я уже положил руку на рукоять меча и взглянул на Ривала. К моему удивлению, тревоги в нем я не заметил, хотя он тоже поглядывал по сторонам.
— Мне кажется, что за нами кто-то следит, — сказал я, подъезжая к нему. Я совсем не хотел показаться ему трусом, но хорошо понимал, что в дороге он куда опытнее меня.
— Здесь это часто бывает.
— Преступник? — Я опять положил руку на меч.
— Не думаю. Мне кажется, здесь что-то другое. — Я заметил, что говорит он очень неохотно, и понял, что он сам чувствует тревогу и не понимает ее причины.
— Я где-то слышал, что Древние оставили в Пустыне своих стражей?
— Что вообще мы можем знать о Древних? — ответил он. — Может, что-то и оставили. Когда я ходил по их местам, мне часто казалось, что за мной наблюдают, но эти стражи, видно, очень стары и бессильны. По крайней мере, со мной они никогда ничего не пытались сделать.
Честно говоря, меня все это не слишком успокоило, и я не ослаблял внимания, но Пустыня была тиха и недвижна. Все так же убегала вперед дорога и грохотали копыта наших лошадей.
В полдень мы сделали привал, напоили и пустили пастись лошадей и пообедали сами. Туч на небе не было, но солнце почему-то скрылось, и небо приобрело неприятный серый оттенок. Я заметил, что Ривал начал оглядываться и словно принюхиваться к чему-то.
— Придется искать укрытие и поскорее, — сказал он, и на этот раз в его голосе явно слышалась тревога.
— Но нет ни туч, ни ветра.
— Когда они появятся, будет поздно, — он еще раз осмотрелся и указал мне на что-то, темневшее вдали. — Дай бог, чтобы это были развалины.
Мы быстро собрали лошадей и тронулись. Оказалось, что до намеченного нами места много дальше, чем мы думали. Серая дымка, висевшая в неподвижном воздухе, искажала расстояние, но мы все-таки успели доехать туда, и как раз вовремя. Небо уже грозно нахмурилось, и стало темно, как в сумерках. К счастью, это действительно было укрытие. Здание было так сильно разрушено временем, что трудно сказать, для чего оно служило раньше. Но нам посчастливилось найти более-менее сохранившееся помещение с уцелевшей крышей, где мы смогли устроиться вместе с лошадьми.
Ветер налетел внезапно. Он поднял такие тучи пыли, что она повисла в воздухе сплошной пеленой и в одно мгновение забивала рты, глаза и уши. Я понял, что нам повезло вовремя спрятаться. Даже в комнате было трудно дышать, и было страшно подумать, что же творилось снаружи.
Но это продолжалось недолго. Скоро прямо над нашей головой раздались оглушительные раскаты грома. Ослепительная молния вспорола черноту и вонзилась в землю где-то совсем рядом, и тут же хлынул ливень. Он мгновенно прибил пыль, хотя легче от этого не стало. Теперь перед нами стояла сплошная стена воды.
Вода быстро заливала разбитый пол, и нам пришлось отступить к самой дальней стене. Мы с трудом удерживали рвущихся и храпящих от ужаса лошадей. Но все-таки я считал, что нам очень повезло с укрытием. И хоть я вздрагивал и поеживался от близких молний, но особого страха не было.
Довольно скоро лошади стали успокаиваться, и мы смогли немного расслабиться. Было темно, как в безлунную ночь, а у нас не было никакого огня. Мы сидели тесно прижавшись друг к другу, но разговаривать не могли. Шум дождя способен был заглушить даже крик, если бы мы рискнули кричать в таком месте.
Интересно все-таки, что здесь было раньше? Здание стояло у самой дороги и вполне могло быть гостиницей. А может быть, пограничным постом или даже замком. Все-таки прав Ривал — кто может сейчас понять Древних?
Я принялся потихоньку ощупывать стену. Она была абсолютно гладкой, и я не нашел ни одного соединения камней, хотя помнил, что снаружи камни были отчетливо различимы и изъедены временем. Как же они соединены здесь?
Неожиданно…
Клянусь, я не спал в этот момент! И то, что я увидел, не было сном. Я даже представить себе не мог, что такое может присниться.
Я видел эту же дорогу, и по ней шла бесконечная процессия. Все застилал плотный туман, и я видел только силуэты и тени, но все они походили на людей. А может, это и были люди? Я так и не смог отчетливо увидеть их, но зато каким-то образом мне передавались их чувства. Они шли бесконечной чередой, и это походило на отступление, только отступали они не от врага, а вынужденные какими-то обстоятельствами. Горький и бессильный уход из страны, где жили их предки, где была их родина.
Я отчетливо ощущал, что среди них были существа разных народов. Некоторых я понимал очень хорошо, словно они рассказывали мне историю на понятном языке. Когда проходили другие, я мог уловить только общий тоскливый и грустный фон. Но вот процессия разбилась на отдельные группы, и я понял, что основная масса прошла и теперь идут те, кому труднее всех было расставаться с домом. И так отчетливо и горько в моей душе звучал их безмолвный плач, что я больше не в силах был смотреть. Я закрыл глаза руками и почувствовал, что мои щеки мокры от слез. Оказывается, я и сам плакал, не замечая этого.
— Керован!
Призрачное шествие исчезло. Слышался только грохот бури и плеск дождя. Ривал держал меня за плечо и слегка встряхивал, словно старался разбудить.
— Керован! — Я понял, что он взволнован, хотя не мог разглядеть даже его руки на моем плече.
— Что случилось?
— Я услышал, что ты плачешь. Тебе плохо?
Как мог, я рассказал ему о том, как в тоске и горе по этой дороге брели люди, покидавшие родину.
— Похоже, тебе было видение, — сказал он, выслушав. — Может быть, ты увидел, как уходили отсюда Древние! Ты никогда не задумывался о своих способностях? Может быть, у тебя Дар?
— Не дай бог! — Я подумал про себя, что мне вполне хватает моих внешних отличий и без необычных способностей, если одного проклятия нашего рода хватило, чтобы сделать меня отверженным. Не стоит добавлять к этому еще и ясновидение. Я чувствовал, что путь развития необычных способностей, которым идут Мудрые Женщины и редкие мужчины, вроде Ривала, — не для меня. И когда Ривал предложил мне проверить себя, я сразу же и без колебаний отказался. Он не настаивал. Этот путь каждый выбирал только сам. Он был очень труден и в чем-то даже более опасен, чем путь воина.
Буря наконец затихла, небо очистилось, и можно было ехать дальше. Вода после дождя была в каждой рытвине, и мы досыта напоили лошадей и пополнили наш запас.
Всю дорогу я размышлял, что же это было — сон, фантазия или и в самом деле видение. Но теперь, при ярком свете, стерлась так напугавшая меня острота сопереживания. И это меня порадовало.